Письмо, напечатанное в газете, конечно, не обязывает вас к ответу. Ну а вдруг… Ведь нам лично ничего от вас не надо. А раз ничего личного – диалог наш будет важен для страны.
Когда к вам приходят воротилы, это называется «диалог бизнеса и власти». Но это неправильное название. Допрос подозреваемого или прошение о помиловании не стоит называть диалогом. Акулы-олигархи стремятся в Кремль лишь затем, чтобы узнать: арестуют ли их? отнимут ли бизнес и деньги? Это не диалог. Это разведка, причем ползком, извиваясь.
С подчиненными тоже не поговоришь по-человечески. Они зависимы, заняты внутривидовой борьбой… не будем продолжать эту мысль, потому что свое окружение вы хорошо знаете.
Это первое письмо такое длинное, потому что мне хотелось как можно понятнее объяснить, почему решил вам писать. Следующие письма, обещаю, будут короткими и простыми; один-два вопроса, не более.
Вот, например. Вами обещано удвоение ВВП. Означает ли это, что через семь-восемь лет каждый станет жить вдвое лучше, чем сейчас?
Если так, то выходит, что пенсионер, получающий сто долларов, будет получать двести. А министр, получающий сейчас три тысячи долларов, будет получать шесть.
Сейчас разница между пенсионером и министром 2900 долларов в месяц. А будет – 5800[4].
Людям, Владимир Владимирович, очень интересно, что вы об этом на самом деле думаете.
24 июня 2004
P.S. Сразу, с первого письма, обращение «вы» с маленькой буквы. Читатели это заметили, некоторых это возмутило. Но тут действительно есть проблема. Подъем местоимения в Библии, в Евангелии относится исключительно к Богу. «Вы» с большой – это официально принятая норма у чиновников. А в частной переписке – чаще знак неблизкого знакомства, чем высокого уважения.
Обращение на ты выглядело бы как недопустимая, отталкивающая, глупая фамильярность, а на вы – как просьба, как соблюдение придворного этикета. Тогда уж лучше последовать совету Стародума из «Недоросля» Фонвизина:
СТАРОДУМ. Я говорю без чинов. Начинаются чины, – перестает искренность… Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих…
Уважаемый Владимир Владимирович! Вы живете где-то на Рублевском шоссе. Мы это знаем, потому что два раза в день Рублевку перекрывают (но мы почти не ропщем).
Может, вам попадался журнал «На Рублевке»? Сам о себе он сообщает, что распространяется во всяких элитных местах: Барвихах, Жуковках, тамошних ресторанах и клубах – вдоль всей вашей трассы. Так что, может, и вам его подбрасывают в прихожую.
Считается, что в этом журнале отражается новый стиль новой жизни новых русских. Вас, Владимир Владимирович, это тоже касается, потому что ваши министры, депутаты и сенаторы тоже все там живут, едят, покупают и играют – то есть по образу жизни мало чем отличаются от олигархов. Разве что те платят, а эти получают приглашения.
То, что волнует всю страну, в этом журнале не отражается. Ни слова о войне, ни слова об отъеме льгот. Его читателям ничто из этого не грозит. Они живут на другой планете.
В этом журнале напечатано интервью артистки, которая когда-то сыграла бесприданницу Островского в фильме «Жестокий романс» (там ее Михалков обесчестил). У артистки спрашивают:
– Какую характеристику ты бы дала нашему президенту?
Артистка отвечает:
– Когда Путин только стал президентом, он мне сразу жутко понравился… Кажется, он классный мужик. У него инстинкты молодого мужчины, которому ничто не чуждо, – и это очень приятно. Это не антиквариат, который что-то мямлит под нос и потихоньку киряет со старой ненавистной женой. Он мобилен, спортивен, не толстый, что очень важно для руководителя страны. Президент не должен быть толстым. Толстый – значит, неправильно питается, есть проблемы со здоровьем. Это не образ для лидера.
Согласитесь, Владимир Владимирович, все это очень откровенно. Она говорит, что вы ей понравились, как только стали президентом. Значит, прежде она вас в упор не видела. Даже когда вы были шефом ФСБ, а потом премьер-министром. Мало кто признается, что любит должность (кошелек), а не человека, но тем ценнее такое признание.
Про инстинкты – очень скользкое место. Что такое «инстинкты молодого, которому ничто не чуждо»? Что такое «ничто не чуждо» с позиции инстинктов? Насчет того, что старая жена означает ненавистную жену, – это тоже очень смело. Похоже на совет менять почаще…
Здоровые инстинкты, отличная спортивная форма – все это важно, артистка права. Но у нее попросили характеристику президента, и там не оказалось ума, чести, справедливости, доброты…
Увы, есть дамы, склонные путать руководителя с производителем. Пока дамы обсуждают это между собой – ради Бога.
Но журнал предлагает нам новый стиль, новое мышление, новое отношение к жизни. Он показывает, «как надо», «как правильно».
Скажут: артистка не в счет, мелочь, по ней нельзя судить о высшем обществе. Но ученые по одной гнилой косточке могут восстановить облик доисторического чудовища (ящера).
Эх, не в артистке дело. Если б ее образ мыслей был высмеян или хотя бы подвергся самой легкой критике… Нет, этот образ мыслей подан как образец. Интервью занимает в журнале центральное место, видимо, совпало с веяниями.
И рассуждения, каким должен быть настоящий президент, помещены в финал статьи. Как учил ваш знаменитый коллега (Штирлиц): запоминается последняя фраза.
…Недавно опубликовали опрос:
Подвиг – на последнем месте. Талант «по рейтингу» втрое ниже скандала.
Владимир Владимирович, нам кажется, что в нормальной стране у нормальных граждан должно быть все наоборот.
Людям интересно, что вы об этом думаете.
2 июля 2004
Уважаемый Владимир Владимирович! У пенсионеров отнимают оставшиеся льготы (часть уже отнята)[5]. Стыдно смотреть, как они всполошились из-за несчастных грошей.
Им предлагают не конфискацию, а компенсацию – то есть полноценную замену (compensatio, лат. – уравнивать, возмещать). По суммам, которые обещает правительство, видно, что лекарства, транспорт стоят не так уж много. И из-за такой ерунды такой шум.
С другой стороны, если льготы действительно так дешевы – зачем их отнимать? Зачем нервировать, зачем доводить миллионы стариков до инфаркта?
А если отнимать – то у всех.
Есть многочисленная группа молодых, богатых, здоровых и крепких граждан, которые получают несравнимо большие льготы, чем старые и больные. И если уж отнимать льготы – то огромные и у крепышей.
Но у них – не отнимают. Им добавляют. Интересно, откуда берется их добавка?
В первом письме к вам, Владимир Владимирович, мы обращали ваше внимание на разницу между пенсионером и министром. Пенсионер получает сто долларов в месяц, министр – три тысячи. (Речь шла о том, что, когда состоится обещанное удвоение ВВП, пенсионер станет, видимо, получать двести долларов в месяц, а министр – шесть тысяч. В результате разница в уровне их жизни будет еще лучше.)
Вы не ответили, но откликов пришло много. И лишь одно письмо было в защиту министров. Мол, журналист, как Шариков, считает деньги в чужом кармане, а на самом деле шесть тысяч долларов в месяц – не так уж и много.
Для министра действительно немного. Есть страны, где они получают больше, есть – где меньше. Но у нас, повторим, дело не в сумме, а в разнице между министром и пенсионером. В тридцать раз.
Деньги в кармане министра нам не чужие. Пока министр кладет в карман зарплату и законные (очень большие) прибавки – это деньги наши, из наших налогов. А когда он туда кладет взятку, то опять-таки это деньги наши. Ибо, чтобы дать взятку министру, бизнесмен поднимает цены (на хлеб, на бензин, на одежду, на лекарства) и все равно с лихвой сдирает с нас все свои расходы. Чтобы и чиновнику дать, и себе оставить.
Недавно высшим чиновникам многократно увеличили зарплату. (Жаль, для красоты эксперимента это не совместили по времени с отъемом льгот.) У министра было около шестисот, а стало три тысячи долларов в месяц. Цель благородная. Мол, они начнут получать достойную плату за свой труд и перестанут брать взятки. Если это настоящая причина, тогда непонятно, зачем сильно повысили зарплату лично вам?
Уважаемый Владимир Владимирович, чтобы чиновники хорошо работали (имеется в виду для народа), у них должна быть совесть. Деньги у них и так есть, и мы это видим. А совести не видим. Неужели они пойдут и на новую зарплату купят совесть? Но ведь тогда им станет стыдно получать в сто раз больше ветерана войны. И они опять продадут ее, чтобы не мучиться.
А пенсионерам взяток никто не дает. Поэтому и нет смысла высокой пенсией защищать их от соблазна.
