+ В Израиле может быть введен режим военного положения, если ООН признает независимость Палестины. Такой же может оказаться реакция официального Тель-Авива в случае критического обострения ситуации в Сирии с вмешательством в неё турецких вооруженных сил. В настоящее время руководством Израиля предпринимаются все усилия, чтобы не оказаться в кольце "радикального исламизма", передают из Бейрута...
+ Из Афин сообщают, что требование Турции к властям Республики Кипр прекратить разведывательное бурение шельфа в предполагаемом районе нахождения богатых запасов нефти и газа может стать поводом для нового конфликта между Анкарой и Брюсселем, где место председателя очередные полгода будет занимать как раз представитель Никосии...
+ Возвращение Дмитрия Рогозина из Брюсселя в российскую политику может и должно быть отмечено вступлением КРО в деморализованное и разобщенное уходом Михаила Прохорова "Правое дело", которое через данную комбинацию приобретет искомую национал-либеральную нишу, такие слухи циркулируют в околоправительственных кругах. В то же время присоединение КРО к путинскому ОНФ выглядит "политически бессмысленным"...
+ Драка в прямом телеэфире между банкиром Александром Лебедевым и "небизнесменом" Сергеем Полонским, в которой было наглядно доказано преимущество финансового капитала над строительным, должна стать трамплином для политической карьеры бывшего кадрового сотрудника КГБ Лебедева, полагают наши лондонские информаторы...
Александр Нагорный, Николай Коньков -- Есть ещё прохор...
То, как олигарха-миллиардера Михаила Прохорова сначала втянули в "большую политику", а потом "выдавили" из неё, достойно пока еще не написанных учебников практической политологии.
Начиналось всё, если помните, очень многообещающе. Возглавить партию "Правое дело" Прохорову предложил едва ли не лично президент РФ Дмитрий Медведев. Во всяком случае он, сразу после съезда "Правого дела", на котором олигарха ожидаемо избрали главой партии, вызвал того в Кремль и сказал буквально следующее: "Сейчас нужно подумать о том, каким образом наша система... могла бы стать менее бюрократической, более свободной и существенно менее централистски устремлённой. Для этого нужно работать всем партиям. Надеюсь, что "Правое дело" тоже будет в этом принимать участие". Дело было 27 июня.
Да и до этого Дмитрий Анатольевич не скупился на ободряющие слова в адрес Михаила Дмитриевича. Едва только стало известно о согласии Прохорова возглавить "Правое дело", от чего тот долгое время всячески отказывался, российский президент заявил, что присутствие партии "Правое дело" в Государственной думе может пойти на пользу российскому парламенту, что политический сектор России только выиграет, если "правые, консервативные" круги будут представлены в высшем законодательном корпусе, что у "Правого дела" есть свой избиратель, и "затея эта не безнадёжная". Дело было 17 мая.
С премьер-министром РФ Владимиром Путиным вопрос тоже был полностью согласован.
После всего этого вопрос о преодолении 7%-ного барьера "Правым делом" во главе с Михаилом Прохоровым вообще не стоял: в Думе после долгого (с 1996 года!) перерыва вновь должна была появиться "фракция имени Гайдара—Чубайса". Ориентированная на постиндустриальную экономику, модернизацию, инновации, либеральные ценности et cetera, et cetera...
И фигура Михаила Прохорова, как лидера такой партии тоже не вызывала сомнений: один из богатейших людей России, сторонник увеличения продолжительности рабочей недели и повышения пенсионного возраста, спортсмен и меценат, 155 тысяч одних заявок на финансируемый им проект "ё-мобиля" et cetera, et cetera...
Казалось бы, все нашли друг друга и могут быть счастливы вместе. Но, как известно, лучшее — враг хорошего.
И, судя по всему, бизнес-опыт Прохорова сыграл с ним злую шутку в политике.
Один весьма информированный и умудренный жизнью человек, описывая разницу между западным и российским принципами ведения бизнеса, сформулировал её следующим образом: на Западе стремятся оптимизировать соотношение прибыли/риски, а в России — максимизировать прибыли, невзирая на риски. Вот Прохоров и попытался максимизировать политический результат "своей партии", но в политических рисках не разобрался и, скорее всего, неправильно их оценил.
Практически обещанное ему на самом верху преодоление процентного барьера он сразу назвал программой-минимум, а программой-максимум заявил превращение "Правого дела" во вторую по значению политическую партию России. Добиться этого путем поголовной "ё-мобилизации" правого электората, составляющего в лучшем случае 5% от общей численности российских избирателей, принципиально невозможно. Видимо, исходя из этих соображений, Прохоров в своей предвыборной кампании вместе с "инновационно-либеральным" вектором, а зачастую и вместо него, стал активно критиковать действующую "партию власти". На официальные результаты выборов эта критика, разумеется, повлиять категорически не могла, но сам этот вираж был явно "не по понятиям".
Конечно, требовать пересмотра "дела Ходорковского" Прохоров, став лидером "правых либералов", имел право "по должности", а вот озвучивать свои премьерские и, в случае "успеха на парламентских выборах", — президентские амбиции было с его стороны явным перебором.
К тому же, агрессивная реклама "прохоровцев", на которой молодой, успешный и рослый (204 см) кандидат в "имперско-билайновской" желто-черной гамме задавал потенциальным избирателям хорошо известные вопросы с хорошо известными ответами, могла вызвать у первых лиц нашего государства, курсирующих по маршруту Рублёвка—Кремль—Рублёвка, скажем так, определённые комплексы. Которые в некий "час Х" и решили политическую судьбу "Михаила Второго" (если "Михаилом Первым" считать Ходорковского). Потому что степень управляемости и характер амбиций этой фигуры стали вызывать всё больше вопросов. Ответы на них и были получены 15 сентября, когда Прохоров и его сторонники были лишены возможности контролировать съезд собственной партии.
Формальным поводом для разрыва негласного контракта Кремля с Прохоровым стал альянс лидера "Правого дела" с Евгением Ройзманом, известным екатеринбургским политиком, главой фонда "Город без наркотиков", деятельность которого освещалась, в том числе, и газетой "Завтра". Ройзману сразу припомнили старую и давно погашенную судимость, неоднозначность его нынешней репутации и под лозунгом "Криминал рвётся во власть!" срочно, буквально за два-три дня организовали соответствующие телепередачи, которые должны были "обосновать" недоверие к Прохорову, и организовали обструкцию ему со стороны оргкомитета съезда. Но это был повод, а не причина, поскольку к этому моменту Ройзман уже больше месяца значился в рядах "Правого дела", и, до поры до времени, никого "за Стеной" это не это не тревожило.
Как отмечает большинство экспертов, в этой ситуации олигарх повел себя в высшей степени непрофессионально с политической и организационной точек зрения: сначала заявил о попытке рейдерского захвата партии, обвинив в этом заместителя главы президентской администрации Владислава Суркова, хотя совершенно понятно, что подобные решения на уровне Суркова не принимаются в принципе; пообещал встретиться с президентом и премьер-министром, чтобы те разобрались в сложившейся ситуации и, видимо, наказали виновных (пресс-секретари Медведева и Путина Наталья Тимакова и Дмитрий Песков в один голос заявили, что встречи их шефов с опальным главой "Правого дела" не планировались, но в случае необходимости такая возможность будет рассмотрена); но после интенсивных ночных "консультаций" заявил, что выходит из "Правого дела" и...
Вот тут версии дальнейшего развития событий сильно расходятся. Возвращение из большой политики в большой бизнес, создание альтернативной политической структуры, ожидание извинений со стороны Кремля в позе непризнанного мессии. Эти и многие другие варианты ближайшего будущего Михаила Прохорова активно обсуждались за последние дни. В настоящее время эта тема еще не закрыта и итоговая черта не подведена.
Но в ходе этого конфликта вскрылись и стали совершенно очевидными вещи, которых наша "властная вертикаль" обычно старается не замечать и не признавать существующими.
Во-первых, это полный крах линии Горбачёва—Ельцина на введение "рыночной демократии" в нашей стране. В бывших союзных республиках эта линия привела к формированию этнократических государств, а в России — к ухудшенному варианту однопартийной политической системы. С учётом резкого ухудшения уровня жизни населения повсюду, от Эстонии до Таджикистана, сам собой возникает вопрос: ради чего уничтожали Советский Союз? Ради большей свободы и благосостояния? На постсоветском пространстве сегодня нигде нет ни того, ни другого — даже в сравнении с "застойными" брежневскими временами. Подавляющее большинство населения бывшего СССР за годы "реформ" утратило все свои права, включая право собственности.
