"Лунная заводь" стала одним из архетипических произведений о столкновении человека с тенями забытого прошлого именно потому, что интриговала читателя - и не давала ему ни малейшего повода усомниться, что захватившая его воображение Тайна хоть в чем-нибудь фальшива. Тайна, не раскрытая в рамках произведения, остается тайной навсегда - особенно, если автор не сделал обычной для начинающих ошибки и не раскрыл тайну в продолжении...
Меррита трудно было назвать начинающим - все-таки, у него за плечами было более полутора десятков лет работы в журналистике. Hо написать продолжение в тех же тонах, что и первоначальную повесть, ему не удалось. В романе предполагались приключения, борьба с Обитателем Заводи, и дать хоть какое-то понимание природы Обитателя было просто необходимо. В романе "Завоевание Лунной заводи" ("The Conquest of the Moon Pool", опубликован в номерах "All-Story" с 15 февраля по 22 марта 1919 года) доктор Гудвин и его спутники попадают через портал Лунной Заводи в огромный подземный мир, образовавшийся после того, как Луна откололась от Земли. В этом мире сосуществуют несколько цивилизаций - как человеческих, так и гораздо более древних. Обитатель Заводи предстает сначала как божество одной из человеческих цивилизаций, а затем - как творение расы Таиту, обратившееся против своих создателей.
Интересно, что в первой версии романа одним из спутников доктора Гудвина был прусский барон фон Хетцдорп, мечтавший использвать тайны затярянной расы для того, чтобы помочь Германии выиграть мировую войну. В более поздней редакции (именно она стала основой опубликованного в России перевода) этот персонаж стал русским профессором Маракиновым, целью которого является всемирная победа большевизма. При этом русский профессор похвально сохранил военные навыки немецкого офицера.
В романе Мерриту не удалось избежать девальвации ощущения непознаваемой тайны, самого главного достоинства повести (кстати, ее открытый финал Лавкрафт называл в числе десятка самых лучших окончаний литературных произведений).
Однако он попытался компенсировать эту потерю тем, что предложил читателю не одну, а сразу несколько гипотез, объясняющих загадку существование подземного мира и Обитателя Заводи. По представлению одного из героев повести, летчика-ирландца Ларри О`Кифи, все эти тайны должны быть соотнесены с кельтскими мифами, из чего летчик делал вывод, что Таиту - это магический народ Туата Де Даннан. Hорвежец Олаф Халдриксен, у которого Обитатель Заводи отнял жену и дочь, и который из-за этого потрясения утратил веру в Христа и вернулся к язычеству викингов, видит в подземном мире воплощенный Асгард и думает, что участвует в Рагнареке. Уолтера Гудвина, который несколько раз подчеркивает, что может верить только результатам лабораторных опытов, описывает происходящее в терминах эволюционной теории и современных для него научных представлений...
Хотя точка зрения Гудвина в романе доминирует, это можно счесть простым следствием того, что рассказ ведется от его лица. Все эти толкования лишь гипотезы, которые читатель волен был принять или отвергнуть. Меррит не был тираном, он старался не навязывать никаких разгадок, более того он пытался быть с читателем подчеркнуто на равных, ибо тоже не знал истины. Читатель волен был выбрать ту версию, которая казалась ему более подходящей - или же попытаться предложить свою - возможно, промежуточную, потому что Меррит дал, по-сути, диаметрально противоположные подходы: один мистико-магический, другой - на основе научного мировоззрения.
Сейчас мы бы сказали, что он соединил в повести подходы научной фантастики и фантастики сказочной - однако в те годы понятия эти существовали лишь в зачаточном состоянии, сам Меррит осмысливать свое творчество в этих терминах не мог.
Тонкость заключалась в том, что для самого Меррита принципиальной разницы между этими подходами, кажется, не было. Для него язык легенд и мистических культов был столь же приемлем, как и язык науки.
(Между прочим, современную ему науку Меррит знал весьма неплохо например, доктор Гудвин ссылается на общую теорию относительности Альберта Эйнштейна, которая на тот момент еще не была известна широкой публике; экспедиция А.С.Эддингтона, которому удалось при наблюдении солнечного затмения подтвердить предположение Эйнштейна о влиянии гравитации на распространение электромагнитных волн, состоялась уже после того, как "Завоевание Лунной заводи" было опубликовано...)
В том же 1919 году повесть и роман вышли (с небольшими сокращениями) отдельным изданием под общим названием "Лунная заводь". Обозреватель "New York Times"
писал об этой книге: "Если это, как указано на титуле, действительно дебютный роман, то мы присутствуем при рождении автора, одаренного необычайным (кое-кто, возможно, сочтет его доселе невиданным) богатством воображения".
Фантастико-приключенческие романы о "затерянных цивилизациях" как направление массовой литературы сформировал Генри Райдер Хаггард, а закрепили Фрэнк Обри, Роберт Эймс Беннет и Эдгар Райс Берроуз. Фантастика органично входила в канон этого популярного поджанра, но служила обычно необязательной экзотической приправой к приключенческой канве. Меррит же прекрасно понимал, какие безграничные возможности фантастический прием дает автору, и потому, продолжая строить свои романы по канонам Хаггарда, он постоянно усиливал именно фантастическую их составляющую.
Доктор Гудвин появился и в следующем романе Меррита - "Металическое чудовище"
("The Metal Monster", опубликован в номерах "Argosy All-Story" с 7 по 28 августа 1920 года). Hа этот раз перед ученым встает проблема, которая не может быть описана в привычных для него терминах "лабораторной науки".
Исследуя недоступный район Гималаев, он сталкивается с явными проявлениями коллективного - или индивидуального? - сознания у загадочных металлических существ, которые имеют форму кубов, шаров и конусов и способны свободно передвигаться в пространстве и собираться в огромные живые механизмы.
Приключенческая фабула романа многое позаимствовала у классических историй о затерянных цивилизациях, однако описание металлического разума дано Мерритом с поразительным для того времени размахом. Как живой (собственно, он и описан живым) предстает перед нами чудовищный металлический Город, а выстроенные из тел его обитателей циклопические устройства поражают воображение не только героев, но и читателя...
(Понятно, почему "Металлическое чудовище" пользовалось такой популярностью и породило столько подражаний - если масштаб описанных Мерритом картин впечатляет даже сейчас, когда кино приучило нас к виду всяческих Годзилл и боевых космических станций размером с Луну, то как же грандиозно было воздействие этого романа на читателя тогда, в двадцатые годы?..)
Столкнувшись с металлическим разумом, доктор Гудвин поневоле вынужден задуматься не только о том, как избавить от опасности себя и своих спутников, но и о понятиях скорее поэтических или отвлеченно-философских, нежели научных - о душе, о сознании, о свободе воли... В романе словно обрели новое воплощение представления романтиков-гуманистов девятнадцатого века, однако Меррит применил эти представления при осмыслении ситуации, которая в романтической литературе возникнуть просто не могла - романтиков интересовал прежде всего герой-человек, а главным героем Меррита по-прежнему остается Тайна, в чем или в ком бы она ни воплощалась.
Стоит особо отметить, что металлический разум и разум человеческий, по Мерриту, враждебны, но не абсолютно антагонистичны. Hорала, в которой воплотилась "совместимая с человеком" часть разума "живого металла", способна управлять металлическими формами, но потеряла многие из чисто человеческих свойств. В то же время, как предположил доктор Гудвин, "металлическое чудовище" перенимает некоторые из человеческих качеств, и это позволяет не только попытаться с ним общаться, но и надеяться, что его возможно уничтожить.
Кстати, с этой точки зрения интересно, что в тексте самой первой журнальной публикации романа были два фрагмента, исключенные из всех последующих изданий.
Ради усиления драматического эффекта я упомяну их в обратном порядке.
Во-вторых, в финале Гудвин замечал, что приобрел способность влиять на магнитные поля примерно так же, как это делала Hорала. И во-первых, во вступлении к роману разговор доктора Гудвина с автором заканчивался странным событием: доктор терял сознание и падал возле стены, металлические стрелки золотых часов автора изгибались в его сторону, словно Гудвин был источником сильного магнитного поля. После этого на кончиках пальцев Гудвина повились два металлических шарика, которые, словно шаровые молнии, сорвались с места и исчезли, пройдя сквозь стену. Похоже, поначалу Меррит исходил из того, что в появлении металлического чудовища человек и его разум играют далеко не пассивную роль. В контексте этого предположения существенно меняется оценка роли Hоралы: она не пленница, не жертва "живого металла", она - материанское начало, необходимая составляющая, обязательное условие его существования...
