Что ж, теперь доктору физико-математических наук, неспециалисту в сфере высшего образования, пропустившему уроки русского, придётся знакомиться с языком украинским – он назначен Специальным представителем Президента Российской Федерации по торгово-экономическим связям с Украиной.
ГКЧП: новые мифы
Колумнисты ЛГ / Очевидец
Болдырев Юрий
Теги: Россия , политика , ГКЧП
Три мифа о ГКЧП.
Первый: приравнивание краха путча к разрушению СССР.
Второй: обвинение тех, кто защищал законность, в разрушении СССР.
Третий: спутывание событий 1991 и 1993 годов, создание видимости, что некие «демократы» произвели переворот в августе 1991 года.
По порядку.
Первое. Ни сам путч (ГКЧП), ни его поражение не решали судьбы СССР. О роспуске СССР не было и речи. Беловежский сговор – это позже, в декабре.
Второе. После краха путча был созван союзный съезд и сформирован новый Верховный Совет с включением в него депутатов республиканских советов – это была попытка восстановить авторитет союзного парламента и укрепить союзный центр, а значит, и сам Союз.
Но Украина не прислала депутатов на съезд (как и прибалты). Всё ещё можно было бы как-то решить, если бы не проблема более серьёзная.
После краха путча героем стал не возвращённый на пост президент СССР Горбачёв, но лидер сопротивления Ельцин. И слишком многое оказалось зависимым от этого.
Что мог Горбачёв? Признать, что не справился, потерял авторитет, и предложить перевыборы президента СССР (а затем и съезда). Направить силовой ресурс, который ещё был в его руках, на сохранение страны – на проведение выборов новых органов власти СССР. И получил бы поддержку и народную, и силовых структур.
Что мог сделать Ельцин?
Мог договориться с руководителями республик о новом легитимном союзном центре, но это если бы он был заинтересован в сохранении страны.
Ельцин понял, что кратчайший путь к личному полновластию – в дискредитации не только Горбачёва, но и союзного центра, в его ослаблении путём саботажа и затем в отделении России от СССР. Разумеется, публично об этом не говорилось.
Так можно ли осуждать тех, кто четверть века назад вышел защищать Конституцию, закон, свою страну и свой выбор? Тем более от каких-то странноватых людей, прикрывающих собственную растерянность нескончаемым «Лебединым озером» по всем телеканалам, да ещё и с дрожащими на пресс-конференции руками…
И третье. Нельзя смешивать события 1991 и 1993 годов. Да, после краха ГКЧП Верховный Совет РСФСР доверился герою сопротивления путчу Ельцину, ратифицировал Беловежские соглашения (лишь Сергей Бабурин от группы депутатов выступил против) и передал президенту часть своих полномочий. Но к весне-лету 1992 года депутаты стали выступать против политики Ельцина. К осени 1992 года противостояние накалилось, а к весне 1993-го стало непримиримым. Далее – реальный кровавый путч, совершённый Ельциным в сентябре 1993-го, развязавший ему руки для сдачи интересов страны Западу в обмен на поддержку переворота, для грабительской приватизации, разграбления бюджета и построения пирамиды ГКО, завершившейся дефолтом 1998 года. И для узурпации контроля над СМИ, что позволило передать власть преемнику.
То есть разрушившие промышленность приватизаторы, организаторы кредитно-залоговых аукционов, мастера офшорных махинаций, финансовых пирамид и разграбления бюджета, создатели паразитической банковско-финансовой системы, душащей производство, разрушители образования и здравоохранения – это не «демократы», противостоявшие в 1991 году путчу, а участники антидемократического переворота 1993 года – здесь разделительная черта.
Но нынешним властям – наследникам переворота 1993 года – в стремлении уйти от контроля общества, видимо, удобно списать всё, за что ответственны они и их предшественники-узурпаторы, на неких «демократов». И тем опорочить саму идею демократического контроля общества над властью.
Кредитное рабство
Политика / События и мнения / Актуально
Воеводина Татьяна
Теги: Россия , политика , экономика
Заканчиваются отпуска. А с ними – у многих – и деньги. Как быть, куда податься?
Эта напасть становится всё более массовой: люди берут потребительские кредиты под большие проценты – ну и влипают. Предлагается законодательно ограничить процент по микрокредиту и вообще навести порядок в потребительском кредитовании.
На самом деле единственно правильным порядком, отвечающим подлинным интересам людей, а не внушённым манипуляторами «хотелкам», было бы полное отсутствие потребительского кредитования. Кому и зачем оно нужно?
Потребителю? Вовсе нет. Нужно оно глобальному капитализму, который не может без экспансии. А экспансия ему, в свою очередь, нужна потому, что бизнес тоже ведётся на заёмные деньги. Но новых рынков нет и не предвидится, наличные средства у населения не растут. Нигде.
И капитализм нашёл пространство для экспансии в умах и душах людей. Примерно с середины прошлого века он ведёт широкомасштабное воспитание «нового человека» – идеального потребителя. Однако как бы он ни был идеален, как бы ни велика была его готовность купить всё, что глобальный капитализм желает ему «впарить», как бы свято он ни верил маркетинговым сказкам, которыми потчуют его СМИ, всё равно он ничего не купит, если у него элементарно нет денег.
Значит, нужно сделать так, чтобы деньги имелись. Решение задачки – потребительский кредит. Бери – покупай – наслаждайся, потом отдашь.
Народ кредита, в общем-то, всегда боялся. Это заложено в генетической памяти: долг – бремя, зависимость, «берёшь чужое на время, а отдаёшь своё навсегда». В пьесе Островского «Свои люди – сочтёмся» несостоятельный должник попадает в долговую яму самым настоящим физическим образом. Народная мудрость учила сторониться кредита, рекомендовала жить по средствам: «по одёжке протягивай ножки». На большие покупки деньги копили.
И вот – всё перевернулось с ног на голову. Жить в долг не только не стыдно, но даже почётно. Именно так живут все продвинутые в развитых странах, а копят – лохи.
Меж тем любой кредит, даже самый что ни на есть нормальный и честный, – это всегда заимствование у будущего. Обычным делом становится даже выстраивание кредитной пирамиды: из нового кредита расплачиваются за старый. И всё ради сиюминутного кручения шестерёнок капиталистического хозяйственного механизма. Удел любой пирамиды – рухнуть, но об этом никто не думает. В Италии в 90-е годы я регулярно читала в СМИ: семья покончила с собой, не в силах вернуть все кредиты. А жили широко: дом, мебель, машина, отдых. Тогда я, помнится, сильно этому удивлялась, а сегодня такое дошло и до нас.
Мотыльковая философия «живи сегодня» стала прямо-таки официальной.
Единственное, что на сегодняшний день требуется от обывателя, – это хотеть. Это раньше учили: «на хотенье есть терпенье». Сегодня тот, кто не хочет, – убогий лузер, ностальгирующий по совковой серости. А «настоящий человек» хочет всегда. И всего. Для того и существуют банки с потребительским кредитом. Протяни руку и возьми – и вот он, кредит за пять минут, одним движением, без поручителей. «Лучше позвонить, чем у кого-то занимать». Очень интересный слоган: заранее предполагается, что занимать надо, необходимо, все так делают, вопрос лишь в том, у кого. Так происходит внедрение в умы идей-вирусов.
И вскоре человек перестаёт понимать, богат он или беден, если богат – насколько. А понимать это необходимо для правильной оценки положения – она у современного человека смещена и подорвана. В старом нудно-сером мире требовалось планировать и думать о будущем. В новом, сияющем, нет ни прошлого, ни будущего. «Живи сегодня!» – внушает реклама.
Люди всё больше живут не разумом, а эмоциями. Женоненавистник Шопенгауэр приписывал такое мировосприятие женщинам и детям. Теперь так предписано мыслить всем, и многие радостно исполняют это. Возможно, мы присутствуем при выведении новой человеческой породы: взамен человека разумного – человека эмоционального. Не удивлюсь, что через некоторое время человек, привыкший думать и рассуждать, будет считаться «тормозом», едва ли не аутистом.
«Если кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской» (Мф.18:2.3.6), – говорил Спаситель. Сегодня малых сих соблазнили до полного лишения чувства реальности. Но жернов на шею, боюсь, надеть предстоит тоже им. То есть всем нам.
