Ознакомительная версия.
Б. Н. Ельцин: «На XXVII съезде была некоторая недосказанность. Пленум откровеннее. Необходимы возрастной лимит и продолжительность работы на выборной должности, в том числе и в аппарате. Следует создать управление кадров ЦК (это ранее было). Следовало бы уже в 1987 г. провести отчетно-выборные конференции в партийных организациях, а затем всесоюзную партконференцию».
А. А. Громыко: «Перестройка — это не рынок. Это процесс — широкий и глубокий. Вывод в докладе об оценке прошлого суровый, но справедливый. Работа по новой роли Советов только начинается. Необходимо дать им действительные права».
М. А. Ульянов: «Гласность, демократия, самоуправление — три кита, только не надо их припудривать, лакировать. Искусство — это зеркало жизни, это глаза народа, не надо одевать ему ни розовых, ни черных очков. Газеты должны говорить хоть горькую, но правду». Хвалил романы, повести Распутина, Айтматова, Астафьева.
Из состава ПБ выступили: В. В. Щербицкий, Ю. Ф. Соловьев, С. Л. Соколов, В. И. Долгих. Всего же приняли участие в прениях по докладу 34 человека.
* * *
О январском (1987 г.) Пленуме ЦК следует сказать подробнее. Он готовился долго, несколько раз переносились сроки его проведения. Причины внутренние и внешние. М. С. Горбачеву хотелось найти поддержку своим планам в ЦК, партии и народе, чтобы идеи пленума легли, так сказать, на подготовленную почву. Этим объясняется, возможно, в какой-то степени, что сроки проведения Пленума дважды переносились. Так я считал тогда, в 1987 году.
Или же, как я считаю сейчас, первоначальные идеи Горбачева, наметки натолкнулись на ненавязчивые, но настойчивые советы ближайшего окружения. Импонируя ему, они заложили в доклад двусмысленность. Чтобы, на всякий случай, завуалировать перед общественностью истинные цели. Эти выводы напрашиваются из сегодняшнего видения.
В дальнейшем подтвердилось, что именно январский Пленум, основываясь по форме на ленинских принципах кадровой политики, лозунгах демократизации и гласности, укрепления роли Советов, перестройки партии и так далее, на деле стал отправным пунктом постепенного, а потом все более нарастающего отклонения от намеченных перестройкой этих ленинских принципов обновления социализма. Что особенно явственно проявилось после XIX партконференции в июне 1988 г.
Затяжка проведения Пленума, видимо, имела и третью причину — колебания М. С. Горбачева под натиском, как я уже сказал, близкого окружения, толкавшего его в сторону, в русло прозападной демократии. Этот уклон стал нарастать. Решающую роль в воздействии на Горбачева сыграл А. Н. Яковлев. Его подхлестнуло и то, что в составе ЦК и на местах росло сопротивление сверхрадикализму в подходах к решению задач перестройки. Окологорбачевские радикалы, с подачи Запада, потом ловко использовали мартовскую (1988 г.) публикацию статьи Н. Андреевой в «Советской России» как якобы попытку консервативных сил столкнуть партию с «правильного» пути перестройки.
В этот период все больше стали проявляться разногласия в Политбюро по поводу оценки ситуации. Горбачев явно и недвусмысленно пошел «новым курсом», курсом Яковлева и его команды. В ответ на высказанную мною обеспокоенность его резкой реакцией на статью Н. Андреевой, при обсуждении этого вопроса на Политбюро, Горбачев в заключение бросил в мой адрес реплику: «Виталий Иванович, мы освободим тебя от беспокойства».
Я сначала не воспринял это как реальность. Но сентябрь 1989 г. все прояснил. Здесь следует учесть и такие обстоятельства. Выше я говорил, что в своем стремлении к власти М. С. Горбачев в 1984-м— начале 1985-го и дальше «умело привязал меня к своей повозке». Этот воз добросовестно тянула вся связка — Лигачев, Рыжков, Никонов, Чебриков и другие. Потом, со временем, добившись власти, он сначала убрал явных противников, а затем, еще более укрепив свое положение, стал одного за другим «отстегивать» и своих бывших союзников. Это особенно явно проявилось после марта 1988 года. У него уже складывалась новая команда «единомышленников». Эту ситуацию почувствовал и я. Отношение его ко мне стало меняться. От былых откровенных, дружеских бесед, советов не осталось и следа. В итоге он выполнил свое «обещание», перебросив меня в сентябре 1988 г. из Совмина РСФСР в Верховный Совет. По форме это было повышение, а по сути он отодвинул меня от конкретных дел. Свалил он и Е. К. Лигачева, взяв в свои руки Секретариат, а вернее, упразднив этот орган. И последним, уже в 1990 году, отправил в отставку Н. И. Рыжкова, который больше всех сделал для утверждения власти Горбачева и дольше всех верил ему. Так Генеральный секретарь ЦК КПСС предал всех до одного, с кем начинал в марте 1985 г., реализовав «новое мышление» в кадровой политике.
* * *
4 марта. Принял Георгия Васильевича Свиридова. Выдающийся композитор. Сдержанный, интеллигентный человек, интересный собеседник. Очень обеспокоен состоянием русского хорового искусства. Просил на вакансию руководителя Государственного русского хора СССР назначить профессора Минина. (Я поддержал. Коллектив его принял настороженно. Потом они поняли, как верна была рекомендация Свиридова.) Состоялась хорошая беседа. О проблемах музыкального образования, снижении интереса к оперному искусству, в частности, нездоровой обстановке в ГАБТе. Союз композиторов — кого в его члены принимают?! Диву даешься! — говорил Георгий Васильевич. Хорошо отозвался о композиторах Гаврилине и Эшпае.
Встречи с такими деятелями культуры, как Г. В. Свиридов, были для меня, затурканного хозяйственными и политическими проблемами, как живительная влага, отдохновение. Я, конечно, делал все возможное, чтобы содействовать выполнению тех пожеланий, о которых шла речь в беседе.
12 марта. Политбюро ЦК. Вел Е. К. Лигачев.
До заседания он высказал критические замечания по ряду публикаций в журналах «Огонек» и «Новое время». Отметил, что они носят тенденциозный характер, вызывают недоумение у друзей в социалистических странах.
30 марта. Принял Р. К. Щедрина — секретаря Союза композиторов РСФСР.
Он внес предложение об организации музыкального фонда РСФСР (подобно Литфонду). Подробно обсуждали хозяйственные и творческие вопросы. Но настроение у него неважное. Думаю, что его уже тяготит эта работа. Стало труднее возглавлять творческий Союз. Видимо, это так.
2 апреля. Политбюро ЦК. Вел М. С. Горбачев.
О ходе работ по Чернобыльской АЭС. Информация В. И. Долгих:
«Блок 4 укрыт саркофагом. Блоки 1 и 2 работают. Идет подготовка к пуску блока 3 и обеспечение безопасности ядерной энергетики. По этой теме принято 35 постановлений. Проведено 37 заседаний группы Политбюро. Обстановка пока сложная. Особенно на территории АЭС (кровля, площадка материальной базы). Снаружи от обломков есть свечение, это создает дополнительные трудности. Внутри блока 3 радиация близка к норме. Но требуется большая работа по замене части оборудования, дезактивации и т. п. Работа идет вахтовым методом, с ежедневной заменой части персонала АЭС. Надо ускорить строительство г. Славутича». Дали нужные поручения.
За повесткой. О МХАТе. Суть предложений о разрешении кризисной ситуации — иметь две Площадки одного театрального объединения. Две труппы. Иного выхода нет. Разлад в театре полный.
13 апреля. Совещание в ЦК у Е. К. Лигачева.
Обсуждение обстановки в писательских организациях.
Были: А. Н. Яковлев, Б. Н. Епьцин, Ю. П. Воронов, Е. М. Чехарин.
Информация Е. В. Зайцева: «Какие вопросы волнуют писателей? Не меняется издательская практика, часто издают т. н. «генералов», тех, кто у руководства писательской организации. Нет внимания молодым. Секретариат Союза занимается чем угодно, но уходит от литературного творчества. Союз не управляет изданием ранее отвергнутых к печати произведений. Возникла групповщина. Дело в спорах доходит до взаимных оскорблений, крика, перехлеста. Особенно негативные проявления в организациях Молдавии, Хабаровска, Читы. Отпора экстремистам, антисоветчикам нет».
Ю. П. Воронов: «Секции писательских организаций — прозаики, драматурги — работают плохо. Нет консолидирующего руководства Союзной, Российской и Московской писательских организаций. Групповщина».
В. И. Воротников: «Как объединить Союз? Стремление к переоценке прошлого объяснимо, но носит глобально-очернительский характер. Борьба начинается с принципов, а вязнет в деталях. «Ты кто такой? А ты кто такой?» Суть спора утрачивается. Контроль и разбор публикаций отсутствуют даже с чисто художественных позиций. Нет дороги молодым. Проявляются и неоправданные амбиции. Идет драчка — это стыдно и безнравственно. Формируется группа т. н. независимых: криклива, настырна, амбициозна. Не стесняется использовать любые методы борьбы, присваивая себе право вещать. Залыгину, по-моему, просто забили голову».
Ознакомительная версия.
