Ознакомительная версия.
Перенос столицы ознаменовал и резкий поворот в политике. Вернулись на круги своя прежние византийские нравы, амбиции, злоупотребления. Царь транжирил огромную казну, накопленную Ласкарями, на восстановление былого имиджа Константинополя, своего двора. У руля государства снова оказались магнаты, олигархи, жулики. Восстановилась и западническая ориентация. Только вместо венецианцев Михаил зазвал генуэзцев – и рядом с Константинополем возник их экстерриториальный город Галата. А оппозиционного патриарха император сместил, обратился в Рим и в 1274 г. заключил с папой первую, Лионская унию. На тех православных, кто отказывался признать ее, обрушились репрессии.
Результаты были плачевными. Западные короли Византию все равно не признали, поддерживали латинские княжества, сохранившиеся в Греции. Зато Михаил смертельно поссорился с Болгарией и Сербией. В эти страны пошло повальное бегство православного византийского населения. После смерти Михаила в 1282 г. его сын Андроник II постарался выправить положение. Расторг унию. Но выяснилось, что его отец успел растратить всю казну. Андронику пришлось расформировать флот, сокращать армию, и вернуть прежние владения Византия так и не смогла.
Усугубило разброд и то обстоятельство, что Палеологи в угоду знати ослабили централизацию – переняли от Латинской империи систему феодальной раздробленности. И на Балканах пошла полная мешанина. Ромеи, сербы, латиняне, болгары увязли в драках друг с другом. Причем у латинских баронов шли свои разборки, у сербов, болгар, византийцев тоже, заключались самые причудливые союзы. То латинские князья признавали себя вассалами Палеологов, то ромейские архонты или претенденты на престол вступали в альянс с врагами Константинополя.
А в это время в Малой Азии возникла новая турецкая общность – османы. В отличие от сельджуков (и византийцев), они строго поддерживали политическое единство, дисциплину. Они охотно инкорпорировали в свою среду посторонних, если те принимали османские порядки. Никакого «турецкого завоевания» империи фактически не было. Османы просто начали заселять пустующие земли. Которые обезлюдили сами Палеологи, уничтожив восставших «казаков». Остатки местного населения добровольно переходили в ислам и умножали ряды турок – ведь Константинополь только драл с них три шкуры, не давая взамен ни безопасности, ни справедливости, ни порядка, а в рядах османов люди получали защиту, чувство общности, спайки.
Правительство этот процесс поначалу не тревожил. Оно было занято проблемами «европейской политики», борьбой с соперниками на Балканах. Османы же казались не опасными и весьма полезными – за неимением национальной армии Палеологи привлекали их для участия в своих войнах. Но в 1354 г. турки на лодках вдруг переправились через Дарданеллы, обосновались в Галлиполи и… стали заселять Фракию и Македонию, перед этим опустошенные гражданской войной между Иоанном V Палеологом и Кантакузином. Только тогда правительство схватилось за головы, но сделать уже ничего не могло. К османам стали переходить греческие архонты, превращаясь в турецких беев. Или даже сохраняя христианство – султаны в то время были веротерпимы. Без боя сдавались города и оказывались в выигрыше. Например, захолустный Адрианополь (Эдирне) с 15 тыс. жителей султан Мурад сделал своей столицей, и вскоре он разросся в роскошный центр с населением 200 тыс.
О том, до какой степени упал престиж византийских императоров, говорит поездка Иоанна V в Европу – молить о помощи. В 1369 г. он явился в Рим. Не лично, а через секретарей представил грамоту о согласии принять унию. Лишь после этого папа принял его, позволил поцеловать туфлю и принести присягу на верность. Потом Иоанн отправился к французскому двору, но ничего не добился, кроме новых унижений. А на обратном пути венецианцы арестовали императора за долги. Благо сын Мануил выручил, прислал денег.
Ну а когда Иоанн вернулся, султан цыкнул на него и указал: то, что за стенами Константинополя – твое, а вне стен – мое. И император смирился. Признал себя вассалом Мурада, стал платить дань. Даже участвовал в походах на свои же города, которые не желали сдаться султану. Турки поочередно подчиняли враждующие между собой балканские народы. Сперва болгар, затем разделенных на четыре княжества сербов – только один раз они смогли объединиться, но были разгромлены в 1389 г. на Косовом поле.
У Палеологов же остались лишь Константинополь, Морея и еще несколько клочков владений. О национальном сопротивлении в Византии теперь даже не помышляли. Шла борьба между пораженческой «туркофильской» партией и «западнической», уповавшей на спасение со стороны Европы. Государство, несомненно, погибло бы на полвека раньше, когда «западники» понадеялись на антитурецкий крестовый поход. Однако султан Баязид в 1396 г. разбил рыцарей под Никополем и осадил изменивший Константинополь. Спасла случайность – из Азии вторгся другой завоеватель, Тимур Тамерлан, и сокрушил Баязида. При этом император Мануил признал себя вассалом Тимура, согласился платить ему такую же дань, как султану. Но Тамерлан ушел, а турки остались.
История последних Палеологов представляет собой вообще жалкое зрелище. Они продавали оставшиеся у них города и острова, продавали формальные права на земли, которыми уже не владели. Императоры, их братья и сыновья грызлись между собой за уделы. Судились у султана, жаловались ему друг на друга и подкупали визирей, чтобы добиться решений в свою пользу. Западная ориентация очередной раз взяла верх при Иоанне VIII. Была отправлена огромная делегация в Италию, и в 1439 г. вторично заключена уния, Флорентийская.
Но и это ни к чему хорошему не привело. В Европе начиналась «Эпоха Возрождения», и в Риме уже царило полное разложение нравов. На папском престоле оказывались взяточники, гомосексуалисты, убийцы. Лоренцо Медичи называл Рим «отхожим местом, объединившим все пороки», а Петрарка писал: «Достаточно увидеть Рим, чтобы потерять веру». О том, до чего докатилось католичество, в Византии знали. Большинство населения и священников унию отвергло, от нее отреклись даже те иерархи, которые подписали ее. Вместо национального единения получился раскол. В главный храм Св. Софии народ перестал ходить. Дошло до того, что униатский патриарх Григорий Мелиссин предпочел сбежать в Рим, а замену ему не решались поставить, и в критический момент страна осталась без патриарха.
Этим пользовались турки, объявили себя покровителями православия. Пользовались и проходимцы – царевич Дмитрий провозгласил себя главой православной партии и под этим поводом просил у турок посадить его на престол (хотя одновременно заключил тайный договор с латинянами об оккупации остатков Византии). Ну а Запад никакой реальной помощи не оказал. Правда, папы подталкивали европейских королей выступить против турок, но собственные средства тратить не спешили, расходуя их на строительство в Риме, на свой двор и развлечения.
Последним императором Византии стал Константин XII – храбрый солдат, но политик никакой. Он тоже рассчитывал на поддержку Европы. А в 1451 г., когда умер султан Мурад II, переоценил внутренний разлад у османов, попытался шантажировать нового монарха Мухаммеда II, угрожая принять сторону его конкурентов. Но султан быстро навел порядок среди подданных и решил наконец-то ликвидировать гнездо интриг, торчащее посреди его владений. В 1453 г. турки обложили Константинополь с суши и моря.
Западные «друзья», венецианцы и генуэзская Галата, поспешили заверить султана в своей лояльности, чтобы их владений не трогали. Не подали помощи и братья императора Фома и Дмитрий, деспоты уделов в Морее – они в это же время, призвав в союзники турок, пытались отхватить земли у албанцев. Когда же Константин призвал к оружию население столицы, из 200 тыс. жителей откликнулось лишь 5 тыс. Византийцы совсем утратили воинский дух, даже и не представляли себя в роли солдат. Кроме добровольцев, на оборону вышли дружина наемников и отряд из иностранных моряков – вместе 2 тыс. Эта горстка сражалась доблестно, отбила несколько атак. Но силы были слишком неравны, ряды защитников таяли, а замены им не было. 29 мая турки ворвались в город. Император и его соратники погибли. А остальные жители на самозащиту оказались уже не способны. Забились по домам и ждали, когда их кто-нибудь выручит или вырежет. Их и вырезали, а 60 тыс. продали в рабство. После чего Мухаммед II без труда раздавил осколки империи в Морее и Трапезунде.
Но обвинять турок, что они «варварски» уничтожили великую Византию, совершенно беспочвенно. Ее погубили собственные правители, олигархи, воры, апатия и деградация населения. Даже Константинополь достался завоевателям в полном упадке. Большинство дворцов, храмов, общественных сооружений уже давно лежало в развалинах – для их ремонта не находилось ни средств, ни желания. Островки обитаемых кварталов перемежались обширными пустырями и зонами руин, заросших травой и кустарником, где пасли коз и овец. Красивые большие дома успели смениться неуклюжими грубыми лачугами. Для их постройки жители воровали камни и кирпичи из аварийных памятников архитектуры. Мрамор пережигали на известку. Древние медные и бронзовые статуи переплавили на монеты. Так что турки отнюдь не разрушали Константинополь, а наоборот, заново его отстраивали, превращая в свой Стамбул.
Ознакомительная версия.
