ПАРТИЯ, КАК РУЛЕВОЙ
В завершение темы упомяну самую сложную задачку, доставшуюся Горбачеву в наследство от Брежнева. Это — внутреннее организационное и нравственное состояние самой КПСС, от имени которой формально осуществлялась политическая власть в СССР. В эпоху Брежнева Политбюро не устояло перед соблазном использовать организационный и политический ресурс партии для решения текущих хозяйственных задач страны, что привело постепенно к превращению КПСС фактически в придаток государственного механизма. Позже, уже при Горбачеве, когда либеральные СМИ развернули пропагандистскую кампанию против КПСС, особо популярным был тезис, будто "партия подменила собой государство". Действительная ситуация выглядела с точностью до наоборот. Это государственная машина СССР за годы после Сталина (единственного из советских лидеров, кто понимал всю опасность подобного развития) втянула шаг за шагом в свои жернова партийные структуры, приспособив их для нужд хозяйственного управления. В конечном счете, приехали к тому, что небольшая группа государственных министров, членов ПБ стала назначать генсеков ЦК КПСС исключительно по своему усмотрению и в своих интересах.
Многолетний шеф КГБ Андропов сам себя избрал в генсеки, предварительно зачистив от Брежнева (думать так есть веские основания) вожделенное кресло. На следующем этапе министр обороны Устинов вместе с первым заместителем Предсовмина и министром иностранных дел СССР Громыко, чтобы совсем развязать себе руки, назначили в генсеки недоотравленного (видимо, по халатности) полуживого Черненко. Рядом с ним Устинов поместил для страховки Горбачева как забубенного сельхозника, наиболее далекого из всех членов ПБ от проблем армии и оборонки. На следующем этапе, в марте 1985-го, Громыко своим авторитетом продвинул в генсеки Горбачева в обмен на пост для себя Председателя Президиума Верховного Совета СССР. На заседании Политбюро, где Громыко "внёс" Горбачева, слово держал и тогдашний председатель КГБ Е.Чебриков. Он произнес загадочную фразу: "чекисты поручили мне назвать кандидатуру т. Горбачева М.С. на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Вы понимаете, что голос чекистов, голос нашего актива — это и голос народа". Отчего это, спрашивается, так удачно совпали голоса "чекистов" и народа? Тем более, что весной 1985-го народ не знал о прошлых похождениях Горбачева и сотой доли того, что о них знали или обязаны были знать "чекисты". В марте 85-го народ знал про Горбачева мизер: что он молод и разговаривает лучше Брежнева. Всё!
Источником фундаментальной угрозы для жизнеспособности КПСС в 70-е годы и позже стала также официально принятая её руководящими органами концепция социальной базы партии. Известно, что исторически партия большевиков возникла как партия диктатуры пролетариата. Со временем, однако, когда социализм победил "окончательно и бесповоротно", КПСС была провозглашена партией "всего народа". Эта установка сочеталась с твердой директивой Политбюро для партийных комитетов о сохранении и всемерном укреплении "рабочего ядра" партии.
Партийная статистика анализировала социальный состав нового пополнения партии по трем главным категориям: "рабочие", "крестьяне", "служащие". Под категорию "служащие" подпадали таким образом представители интеллигенции: управленческой, научной, технической и т.д. В этой системе координат укреплять "рабочее ядро" возможно было единственным способом: всячески увеличивать прием рабочих, ограничивая одновременно приток "служащих". Стремление реализовать этот элементарный алгоритм в живой жизни обернулось для партийных комитетов и партии в целом сущим кошмаром.
Дело в том, что обеспечивать вступление в партию рабочих с каждым годом становилось всё труднее. По двум причинам. Во-первых, на бытовом уровне сами рабочие не очень рвались в КПСС. Вместе с партийным билетом к ним приходила обязанность платить партийные взносы, посещать партийные собрания, выполнять какие-то мелкие поручения. А зачем это всё, если ты не лезешь в начальство? Во-вторых, самое главное, по мере экономического развития страны происходило перераспределение трудовых ресурсов из традиционных отраслей промышленности в сектора управления, науки, образования, сферы обслуживания, торговли. Но здесь штатным расписанием зачастую вообще не предусматривалась должность рабочего: сплошь "инженеры", "лаборанты", "операторы", т.е. формально для партийных статистиков "служащие". Помню, в пору работы в Орготделе ЦК, в сферу ответственности которого как раз и входили вопросы партийного пополнения, мне довелось составлять ответ на письмо из Ленинградской области. Автор, кто-то из местного райкома КПСС, сообщал, что они не могут сформировать парторганизацию на Ленинградской АЭС, поскольку там по штатному расписанию все числятся инженерами, т.е. для статистических отчетов "служащие". Как же так, справедливо возмущался автор, перед любым парикмахером дверь в партию открыта, поскольку он считается рабочим. А инженера АЭС мы принять не можем. "Какое же мы готовим будущее для нашей партии?"
Несмотря на титанические усилия Орготдела ЦК, "рабочее ядро" укреплялось из рук вон плохо. Так, в 1971 г. рабочие среди вступивших в партию составили 31,2%, а в 1981-м — 31,7%. Ничтожный "навар" за десять лет упорных трудов. Думаю, что и эти цифры были завышенными при помощи бюрократических манипуляций с понятием "рабочий". К примеру, я сам вступил в КПСС, будучи студентом Московского госуниверситета, а в отчетах проходил как "рабочий". В ту пору временно для Москвы действовало от ЦК соответствующая послабление.
С другой стороны, со стороны "служащих", ситуация выглядела также драматически — но по противоположной причине. Здесь напор желающих обзавестись партийным билетом был настолько сильным, что партийным комитетам приходилось прилагать чрезвычайные усилия, чтобы не допустить взрывного разбухания соответствующего статистического показателя или даже снизить его. Особенно азартно, изобретательно, нередко со скандалами и жалобами по всем инстанциям, прорывались в члены КПСС работники науки, образования, культуры, торговли, в меньшей степени — технические специалисты, в еще меньшей — управленцы, поскольку среди них и без того партийная прослойка была значительной.
Конечно, нельзя подозревать всех, кто вступал в партию из этой категории граждан, в корыстных намерениях. Большинство, наверное, все-таки совершали этот шаг из высоких побуждений. Вместе с тем было слишком много и таких, кто всеми правдами и неправдами прорывались в партию исключительно из карьерных соображений, в надежде что-то урвать от партии для себя. Они добивались партийного билета, чтобы как можно больше брать от общества, а не отдавать ему, вопреки торжественному обещанию в заявлениях о приеме. Вместе с ними в атмосферу внутрипартийной жизни проникали настроения либерализма, шкурничества, политического цинизма. В отчаянных попытках не допустить увеличения доли "служащих" в КПСС, партийные комитеты шли на вовлечение в партию массы случайных, порою даже маргинальных людей, лишь бы их можно было внести в отчет как "рабочих". В результате происходило социальное разрыхление и политическое разложение состава партии сразу с двух сторон: со стороны так называемых интеллигентов и со стороны так называемых рабочих. Такой непомерной ценой за десять лет, с 1971 по 1981 годы, удалось срезать долю "служащих" в партии на до смешного малую величину: с 44,8 до 43,8%. Нарастающее в результате всех этих бюрократических игр очевидное истощение жизненных сил партии пытались компенсировать увеличением числа профессиональных партработников. Только за время между ХХV и ХХVI съездами КПСС (1976-1981 гг.) во всех звеньях партии было установлено дополнительно более 8 тысяч новых должностей. Однако эти штатные щедроты ЦК не делали партию сильнее. Они лишь крепче пристегивали её к платформе государственного механизма.
Кого следует винить за появление всех этих опасных для партии и страны несуразиц? Разумеется, брежневское Политбюро и, в первую очередь, самого Брежнева. К сожалению, ни он сам, ни деятели из его окружения не проявляли серьезного интереса к вопросам внутреннего состояния КПСС. Для них хватало в этой части знакомства с цифрами, которые умело готовил и выдавал наверх Орготдел. Став генсеком, Андропов, наоборот, с самого начала заговорил о необходимости навести порядок прежде всего в самой партии. Но его век оказался короток, после чего, с приходом Горбачева, все вернулось на круги своя. Более того, Горбачев боялся партии, видел в ней для себя главную угрозу лишиться власти.
КРОВОПУСКАНИЕ
Когда и для чего началась в СССР перестройка? Вопрос простой, а правильный ответ на него услышишь редко. Даже от людей в этой материи, казалось бы, сведущих. Вот подвернулась мне под руку книжка Ивана Лаптева "Власть без славы" (2002 г.). Полистал странички — и вдруг наткнулся на слова будто Горбачев, "сразу заявивший ни много ни мало о перестройке, с первых дней своего генсекства вызвал смутную тревогу, прежде всего, у аппарата". Какая глупость! Иван Дмитриевич прошел большой жизненный путь. Работал в Отделе пропаганды ЦК КПСС, где слыл за хорошего человека и велосипедиста. При тяжко больном Черненко ушлые помощники Константина Устиновича просунули Ивана как "своего" в главные редактора "Известий", где он звезд с неба не хватал, но старался изо всех сил под присмотром и руководством своего первого зама Голембиовского. Потом, когда пришло время, они стали вместе помогать профессиональному провокатору Александру Яковлеву дискредитировать партию, Советскую власть и социализм. За это Иван был продвинут в народные депутаты СССР и даже стал председателем Совета Союза ВС СССР. В августе 1991-го помогал Горбачеву и Ельцину расправляться с "путчистами", а также со Съездом народных депутатов и Верховным Советом. Предполагаю, что он доктор каких-нибудь наук, потому как быть таким большим начальником и не преуспеть в науках невозможно. И вот такой компетентный свидетель эпохи утверждает печатно, будто Горбачев сразу, т.е. в 1985 г. заявил "ни много ни мало о перестройке"!
