В.Драгунов не боится ни масштаба событий, ни масштаба времени, что порой становится непреодолимой преградой для иных театральных режиссеров. Оттого и спектакли нетривиальные… В 91-м — "Царь Иудейский" по пьесе знаменитого К.Р., Великого Князя Константина. В 93-м — "Смерть Иоанна Грозного" по А.К.Толстому. Даже в подходе к традиционному для Малого театра Александру Островскому Драгунов оригинален. Есть такая малоизвестная пьеса у замечательного драматурга: "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский". Пьеса сложная, совсем не похожая на прочие 50 его произведений. Несомненно, первой в ряду исторических трагедий стоит пушкинский "Борис Годунов", но и "Дмитрий Самозванец" — произведение не простое…
Три года назад, на фоне общего злопыхательства и панического страха г-д должанских и иже с ними: как бы на театральных сценах подобное не стало доминантой, тогда и все старания… насмарку,.. меня откровенно порадовала своим неконъюнктурным взглядом рецензия обозревателя "Итогов" Елены Сизенко, которая осмысленно и просто написала, что усилиями режиссера пьеса не только зазвучала чрезвычайно актуально для наших дней, но и поставила целый ряд вопросов, по праву долженствующих занимать большинство россиян: о государственности и патриотизме. Нам ведь только кажется, что "лихие девяностые" позади…
Интересное событие случилось в 2008 — горьковские "Дети солнца", наконец-то, бросили свои темные тени на планшет сцены Малого театра в режиссерском воплощении Адольфа Шапиро… Осенью 2008 г. произошло еще одно небывалое событие — на телеканале "Культура" прошла передача об этой премьере (никогда ранее такого не бывало, видимо, для канала Шапиро — фигура знаковая…). Наблюдая за глубокомысленными рассуждениями режиссера о пьесе и Василия Бочкарева (играет главного героя Павла Протасова) о замечательном творческом союзе, возникшем на спектакле, невольно подумал: насколько мы все-таки мифотворцы! Очень странная штука — театр! Талантливым людям и работается легко, и атмосфера творческая, замечательная, и вдруг на премьере охватывает странное ощущение обмана, низкого, подленького обмана. Хотя артисту этого никогда не увидеть — он же из зала на себя не смотрит... Режиссерский талант — вещь обоюдоострая: из комедии можно грандиозную трагедию соорудить, из трагедии — комедию без особого труда. Можно и более тонко подойти к вопросу, не без изящества подменить мысли драматурга, собственными — целенаправленно и обдуманно! Важна режиссерская точка зрения, точка отсчета! Ловкость рук в режиссерской профессии — вещь весьма востребованная в наши дни, если не основная… Ведь разобраться в том, что же хотел сказать режиссер зрительному залу, можно, только увидев картину в целом. И поправить, увы, уже ничего невозможно! Если по глупости — простительно; если так и было задумано, то иначе как продуманной диверсией, я отнюдь не шучу, это назвать трудно. Так что же хотел нам поведать Адольф Шапиро?
В декабре 2007 г. на сцене театра "Et cetera" этот г-н выпускает спектакль по роману Рэя Брэдбери "451 градус по Фаренгейту". Те, кто помнят эту книгу, понимают, о чем можно было поставить спектакль, но… ошибутся. Адольф Шапиро пошел иным путем… И инсценировку написал сам, и пригласил, наверное, замечательных творческих людей, бывших наших соотечественников из Израиля, из Франции, из Эстонии, но желаемого эффекта так и не достиг.
Роман — приснопамятного 1953 американского года, эпохи позорного для Америки маккартизма, известного у нас больше под именем "охоты на ведьм". Пьеса — декабря 2007-го, более известного у нас как "за три месяца до выборов президента России".
В том спектакле персонажи пламенно беспокоились о гибели гуманитарных ценностей, о социальной ответственности художника, о критическом осмыслении реальности… Надо добавить, что призраки всех возможных химер человеческого общества должны были слететься на сцену калягинского театра, но не случилось. А случилась этакая агитка о вредоносности современного российского устроения.
И оказалось: Адольф Шапиро не унывает и работу свою доделывает уже на сцене Малого… Какие механизмы нужно было включить, чтобы этот господин получил в Малом постановку, можно только догадываться, театр-то государственный! Но, тем не менее, в "белых одеждах" горьковской пьесы на сцене Малого появляются "Дети солнца"…
Общим местом стали обстоятельства написания пьесы Горьким в заточении, куда он попал после известных событий 1905 года, и то, что написал он ее всего спустя несколько месяцев после премьеры чеховского "Вишневого сада" и ухода самого автора, с которым дружил при жизни и у которого учился сочинительству, и чье влияние отчетливо слышится в пьесе… Но ловкость, без сомнения, профессиональных режиссерских рук поражает…
Горьковские акценты действия, конечно, отличаются от чеховских, но Горький — талантливый русский писатель, патриот своей родины, бесконечно сопричастный ее бедам и, главное, ищущий выхода, разрешения насущных, если хотите, государственных проблем.
Продолжая чеховскую тему рожденного временем конфликта, смены генераций российского общества, неспособности (буду говорить жестко, не как принято в театральном цеху) адаптироваться к новым социальным условиям этих "последних из могикан", людей, составлявших цвет, интеллектуальную и культурную скрепу России, Горький ищет ответов и сожалеет о том, что этих ответов нет… Шапиро, приготовив свою версию, отделяет смыслы драматурга от пьесы, и на их место вставляет, иезуитским протезом, свои собственные. Делает это даже талантливо, ремеслом владеет. Артисты этого не ощутили, а из зрительного зала результаты этой операции видны…
Не дав договорить горьковский текст герою пьесы, Адольф Шапиро выпиликивает голосом одинокой еврейской скрипочки жалостную мелодию о том, как страшно жить "культурному" человеку в океане российского народа — читай, "быдла". И, видимо, чтобы режиссерская мысль, о каком времени идёт речь, совсем уж дошла до неискушенного зрителя, в костюмы персонажей начала прошлого века добавлена изрядная порция "джинсы"…
Ну, что ж, вот и пробежались по десятилетию жизни Академического Малого театра России. Театр этот люблю и за то, что сердце его бьется ровно и наполнено, и актерская школа крепка, и движение его не остановить никому и никогда, люблю… Не я сказал, что самая жестокая правда без любви, — есть ложь, и это правда…
Сергей Угольников — Дранг нах Зальцбург!
ФОТО О. КУЗНЕЦОВОЙ
Требование возврата к культурным ценностям всегда сопровождается проблемой — как именно это сделать? Если человек в девяностые ушёл в андеграунд, то обратная социализация, хоть и необходима, но очень затруднена. Ведь "Синие блузы", ставшие неликвидными в постреволюционный период, могли бы длить своё существование, не будь в России глубоких театральных традиций. Для современного городского жителя этот возврат затруднительнее, чем для нового горожанина тридцатых годов. Не в цирк же ему идти, куда мама в детстве водила?! И не в оперу: она запросто может испугать своей элитарностью. При всём богатстве выбора, альтернативы оперетте практически нет. Оперетта не перегружает драматическим действием, не слишком усердствует в соревновании басов, при этом влюблённую девушку не играют матроны, а герой-любовник не похож на шарик на ножках. По сути, это очень советский жанр без его идеологической составляющей. В нём не перебарщивают с эротизмом, не пытаются выстроить кордебалет из пятидесяти могучих танцовщиц, — всё построено на разумных ограничениях, норме, стабильности.
Эту возможность возврата к норме на протяжении двадцати лет сохраняет и поддерживает "Театр на Басманной" под руководством Жанны Тертерян. Театр задумывался как молодежный по своему составу и репертуару, и изначально нацелен на правильную, актуальную аудиторию. В арсенале его представлений мюзиклы и комические оперы, музыкальные шутки по произведениям русской и зарубежной, литературной и музыкальной классики. И в этом "классическом" подходе — театр не боится экспериментов, просто проводит их с уважением к зрителю. Ведь "Безумный Дранг нах Зальцбург" — это не только новизна и оригинальность, но и опера, построенная на классических мелодиях.
Популярность коллектива — в значительной степени — заслуга руководства театра. Инициатива художественного руководителя способствовала проведению первого в истории Московского фестиваля Комической оперы. И, конечно, немалые труды пришлось приложить для того, чтобы преодолеть неизбежные интриги завистников, желавших, чтобы коллектив, исполняющий "Принцессу цирка" и "Фиалку Монмартра", продолжал оставаться в детских рамках.
