Роман Нестеренко «ЧЁРНОЕ НА БЕЛОМ...»
Новый солдат покидает свой пост
Он был здесь хозяин, теперь он ваш гость
Он искал здесь тебя среди тёртых овец
Он оставил другим свой терновый венец
За упругими стенами холод,
Ужас и мрак, но где-то тепло
То, что раздражает тебя своей тишиной,
Но это не то
Прости меня брат, если я виноват,
Что тебе нелегко
Когда ты был рядом я слышал твои глаза —
Но я был далеко
И холод моей страны сделал меня врагом,
Сделал меня духовным рабом
За упругими стенами холод,
Но где-то тепло, где-то тепло.
"Комитет Охраны Тепла"
Ушёл Олди.
Конечно, у него было и имя, и отчество, и фамилия — Сергей Юрьевич Белоусов, — но для большинства тех, кто в конце 80-х переписывал записи "Комитета охраны тепла", он был и останется Олди, первым "миссионером" растафарианства в России. Мрачный бескомпромиссный депрессивный калининградский рэгги сделал из Олди культовую фигуру. Огромное влияние Олди на русскоязычный музыкальный андеграунд несомненно, как несомненно и то, что его культовость прошла параллельно всяческим рок-энциклопедиям, деньгам, славе — парралельно всему этому вашему Вавилону.
В одной из своих неопубликованных статей Силя писал по поводу "Комитета охраны тепла": "...А что касается пресловутой музыки рэггей, то всем известно, что это — русская народная музыка умца-умца, неправильно понятая неграми-рабами, но даже в таком искаженном виде вернувшаяся с западного полушария с триумфом в Европу, со своим зажигательно-медитативным, чисто русским кайфом".
Разумеется, что музыка "Комитета охраны тепла" не соответствует строгим канонам рэгги, но ведь мы в России. В России, где, например, такая странная смесь хард-рока и шансона, как "Монгол Шуудан", является почему-то панком.
Но южные вибрации в северной стране не случайны — как и их происхождение именно в "Кёниге".
Ямайский рэгги — это музыка негров, выросших практически в раю, но среди руин чужой культуры мечтающих о возвращении в далёкую родную Африку (она же — Зион), где растёт чудесная трава кайя и живой бог Джа (Рас Тафари, он же Хайле Селассие, последний эфиопский император) встретит блудных братьев, не желающих жить под властью всемирного Вавилона, противостоящего Зиону.
Так разве есть что-либо удивительное в том, что "Комитет охраны тепла" и русский рэгги вообще возникли в Калининграде (Кёнигсберге), в нашей северной Ямайке, окружённой не ласковыми водами тёплого Карибского моря, а холодной Балтикой и не менее холодными по отношению к русскому анклаву лимитрофами. Вавилон подступает к порогу, а где-то там есть потерянная Россия — место, куда когда-нибудь вернутся все калининградцы... И совершенно неважно, будет ли это исход в Зион или Зион придвинет свои границы обратно к "Кёнигу", тесня Вавилон к Атлантическому океану.
Но до всего этого уже нет дела Олди, человеку, который умудрился прожить жизнь мимо системы (каюсь, только сейчас с изумлением узнал, что у него осталось пятеро детей), параллельно Вавилону; человеку, чей мрачный вокал не оставлял сомнений в трагичности происходящего вокруг и чья музыка в целом несла неслыханный заряд бунтарства, любви и тепла.
Что в силах заставить меня повторить
Падение вверх и вниз?
Прости меня, брат, если я виноват
Это был мой последний каприз.
До встречи в Зионе, брат!
Демотиваторы, как пожар, распространяются по российскому интернету. Общее число этих "картинок с подписями" на сайте demotivators.ru, куда может зайти любой пользователь Сети и создать собственный шедевр, давно перевалило за миллион.
Георгий Судовцев АПОСТРОФ
Сергей Вальцев. Закат человечества. Серия "Антикризис". — М.: Книжный мир, 2010, 384 с., 2000 экз.
В описанном еще Пушкиным "споре злата и булата", по мнению автора этой книги, сегодня полностью побеждает "злато".
Подтверждением этой нехитрой и, в общем-то, спорной мысли становятся сотни цитат разных авторов, как современных, так и принадлежащих истории. Иногда — и без указания авторства. Результатом стал своеобразный синопсис современного антиглобализма, что, на мой взгляд, в принципе оправдывает любые возможные прегрешения Сергея Вальцева против авторского права.
Тем более, что у него есть и своя концепция, свой "шкафчик", в организованном пространстве которого, собственно, и размещаются собранные в книгу факты и цитаты, а также собственные размышления автора наподобие следующего: "Данные атрибуты [общественная природа и способность к труду. — Г.С. ] не составляют неотъемлемой сущности человека. Отличие атрибутов от сущности заключается в том, что сущность человека — неотъемлемая часть личности". Как говорится, умри, Денис — лучше не скажешь. Сущность — часть личности... Чего после такого утверждения могут стоить все иные интеллектуальные усилия автора? Если слово "сущность" происходит от слова "суть", а слово "личность" — от слова "лик", то определяющим в человеке всё-таки будет его человеческая сущность, а личность (лик, личина, личинка) — всего лишь наружной оболочкой, внешним проявлением этой сущности. Таких "мелочей", связанных с корневой системой русского языка, Сергей Вальцев, увы, не ощущает.
А приоритетное внимание автора ко внешним, личностно-личиночным проявлениям человека неминуемо затрудняет и затемняет понимание им самой человеческой сущности.
"Может, человек был не самым удачным творением. Может, на смену ему придёт более совершенный тип, но это будет уже не человек. Поэтому мы не говорим о закате мира вообще, но закат человека — реальный процесс, происходящий на наших глазах. Сегодня мы переживаем ценностный и антропологический переворот небывалого масштаба, сравнимый с переходом от обезьяны к человеку, только сегодня с горечью приходится признать, что эволюция человека повернулась вспять, то, что сегодня происходит, можно назвать антропологической контрреволюцией" [выделено автором. — Г.С. ].
Как видим, здесь автор, вопреки заголовку книги, говорит о закате уже не человечества в целом, но самого типа человека, испытывающего, по его мнению, "антропологическую контрреволюцию".
Что ж, такая версия имеет право на существование. Впрочем, как и альтернативная, согласно которой идущие по спирали процессы социального развития на определенном этапе способствуют формированию такого общественного строя, который можно охарактеризовать как "идеальное рабовладение".
Думаю, в этой связи вполне уместной будет следующая цитата: "Вторая мировая война дала гигантский толчок развитию идеального производства... то есть производства информации и её производных... Законы идеального производства по определению не могут быть идентичными законам производства материального, но их всерьёз никто еще не изучал и даже не ставил перед собой подобной задачи. Поэтому я могу лишь выдвинуть гипотезу о том, что современное человечество проходит новую эпоху рабовладения — только на предыдущем витке исторической спирали это было рабовладение классическое, материальное, основанное на эксплуатации прежде всего физических сил человека, а сегодня — рабовладение идеальное, основанное на эксплуатации его интеллектуальных и душевных сил".
А теперь давайте подумаем, что мог бы сказать воспитанный в традициях военной демократии и личной свободы человек племенной общины про своих соплеменников и членов других племен, обращенных в рабов чуждым государством? Не было ли подобное развитие событий явным и безусловным "закатом человека" для его понимания?
А.Ф.Лосев в "Истории античной эстетики" писал: "Раб – это ведь и есть по своей идее одушевленное, но не применяющее своих собственных умственных способностей и своей трудовой инициативы орудие, которым пользуется другой человек, рабовладелец, тоже ограниченный в своих требованиях физическими и природными свойствами непосредственного производителя, раба".
