Но то либералы светские. Церковные либералы - явление иного порядка. Все они - обычные верующие, люди с традиционным православным сознанием. Но их политические взгляды совпадают с политическими взглядами светских богоборческих либералов. И тут церковные либералы попадают в ловушку. Нельзя быть одновременно верующим в вопросах метафизики и морали и социал-дарвинистом (выступая за "свободную" конкуренцию, то есть естественный отбор в обществе) в вопросах социальных. Невозможно иметь две морали на разные случаи жизни - религиозную и политическую.
Стыдно мне за други своя
Есть у церковных либералов ещё одна черта, которую трудно не заметить. Они очень часто стыдятся своей Церкви. Осуждают её не за реальные грехи реальных личностей или не только за них. А так, в целом. За то, что "несовременная", "замшелая", "не соответствует" требованиям времени. Не станем продлевать список - здесь может быть очень много разных "не". Лишь замечу, что время не может иметь требования само по себе, что "дух времени" делают люди, их ежедневный выбор. Такая разновидность стыда - не за себя, а за других, которые что-то должны "времени", как и ощущение себя в статусе доверенного лица современности, - это в чём-то очень детские умонастроения. Дело только в том, что умонастроения эти исторически свойственны немалой части российской интеллигенции.
Вместо гражданского долга ими овладевает гражданский стыд.
Стыд может быть только личным - за свои поступки, а не за несоответствие чьих-то мнений. Митрополит Антоний Сурожский, когда был жив, неоднократно касался этого вопроса. Он говорил: я принадлежу к поколению, которое избрало верность Русской православной церкви Московского патриархата в момент её гонения. В момент, когда быть верным Московскому патриархату в эмиграции считалось неприличным, едва ли не политической изменой. Именно поэтому митрополит Антоний не мог позволить себе уйти под другую юрисдикцию. Он чувствовал себя частью Церкви и, как бы плохо ей не было, этой частью оставался. Антонию не было стыдно за своих единоверцев. Обидно - могло быть, но эта боль души требует не осуждения, а помощи. Точно так же благодарные дети не стыдятся своих родителей, а помогают им в беде. Именно это качество берегут в себе русские церковные люди. Даже позор по причине неблаговидных поступков клириков они готовы разделить и пережить. А уж вопрос об императивах современности, о требованиях светского общества и вовсе не может быть причиной стыда. Стыд - очень важное и нужное чувство для христианина, но когда он возникает по отношению к себе.
Однако либерализм требует всё время предъявлять Церкви требования не изнутри, а со стороны. Соблюсти идейный и политический дресс-код, уступить политкорректности и прочим "правилам хорошего тона". Поскольку эти настойчивые требования невыполнимы (да и попросту не по адресу), либерал мучительно краснеет и терзается. Он не знает, как ему совместить свою совесть и критерии гражданского вкуса. Он готов верить и искренне верит. Но чтобы вера была, так сказать, от-кутюр - с томиком Улицкой в руках. И он верит, несмотря ни на что, и испытывает вечное внутреннее раздвоение. Неготовность разделить с Церковью поношение - это, конечно, серьёзная трагедия для души христианина. Но таков уж исторический код русской интеллигенции. Об этом ложном стыде не раз говорил Достоевский. Например, описывая людей, подобных Степану Верховенскому, который полюбил "гражданскую роль" и жил "воплощённой укоризной" отчизне. Этим людям трудно преодолеть раздвоенность, но рано или поздно они делают свой выбор между религиозным и политическим. Выбор этот на самом-то деле прост. Ведь Христос сказал: "Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов" (Лк., 9:27).
Александр ЩИПКОВ,
главный редактор портала RELIGARE. ru
Есенин! Уступите пьедестал Мурату
Есенин! Уступите пьедестал Мурату
ГРИМАСЫ ЖИЗНИ
С удивлением прочитал заметку в газете "Краснодарские известия" о переименовании улицы Есенина в Кропоткине в честь Ахеджака. Местные власти таким образом решили почтить память ныне покойного вице-губернатора Краснодарского края. Мурат Ахеджак с 1996 по 2001 год был председателем горсовета Кропоткина. В 2002-2010 годах работал заместителем главы администрации Краснодарского края. В апреле 2005 года был избран заместителем секретаря политсовета отделения партии "Единая Россия"[?] Возглавлял краевые избирательные штабы "Единой России" на выборах в Госдуму в 2007 году и Дмитрия Медведева на президентских выборах 2008 года.
Ни в коей мере не умаляя заслуг этого достойного сына Адыгеи перед "Единой Россией" и жителями Кропоткина и Краснодарского края, всё же хочу спросить, в чём провинился великий русский поэт? Прав Юрий Поляков ("Где проспект Ивана Калиты?". "ЛГ", № 27), здравого смысла в названиях нет. Неужто не нашлось ни одной другой подходящей для переименования улицы? Какой-нибудь "5-й Строительной" или "6-й Магистральной"?
Известную цитату, похоже, теперь стоит переиначить - не поэт в России больше, чем поэт, а чиновник больше, чем чиновник.
Сергей ПОЛЕЩУК,
Краснодар
Визит неандертальца
НРАВЫ
Всегда мечтал заглянуть в глаза дикарю. Увидеть его богатый внутренний мир. Представить себе, о чём он думает и мечтает, к чему стремится, когда, например, вываливает из грузовика мусор в самых интимных уголках природы. Или рисует в лифтах любимые автопортреты в виде половых органов.
Встретиться с неандертальцем трудно: обычно они отрыгивают продукты жизнедеятельности своих душ тайком. В нашем доме портить подъезд начали с первого дня: сломали часть почтовых ящиков, а в лифте возникли надписи: "Леверпуль ты никагда ни останешься один!" и "Типерь я понел, что такое ЛЮБОВЬ".
Потом в лифтах стали появляться пустые бутылки и запах мочи, рекламные буклеты оказывались на полу или горели в ящиках, кодовый замок на двери подъезда сломали, и возле неё кто-то регулярно оставлял полные пакеты мусора - нести их до контейнеров во дворе далеко, метров семьдесят.
Образованные и хорошо одетые соседи выбросили с шестого этажа в палисадник старый унитаз. Навсегда.
Утром на стоянке возле подъезда молодой мужчина в костюме и галстуке протирал салфетками зеркала и фары джипа. Протёр, салфетки бросил себе под ноги. В джипе сидел мальчишка - смотрел и учился, как надо быть хозяином в "этой стране".
Хочется понять: о чём этот хозяин мечтает, какие книги читал? Были ли у него мама и первая любовь?..
Еду в маршрутке. Водитель курит, и дым идёт в салон, набитый покорным и безответным "электоратом". Потом водитель долго говорит по мобильнику - ни о чём, зато с матюками. Докурив, бросил бычок в окошко, на крышу соседней легковушки.
Можно было б понять гастарбайтеров: они пришли в наш дом подзаработать и уехать, а вырастет ли здесь трава, неважно. Или тех, кому надо напилить побольше из бюджета и "свалить из этой страны". В Лондоне, Черногории или Майами чисто и хорошо, а здесь можно всё.
Но ведь кто-то же здесь останется?
Вот с речки мчится отдохнувший джип, из окна которого вдруг вылетел под колёса встречной машины пакет, лопнул, и по дороге разлетелись арбузные корки. Та шарахнулась к обочине и остановилась, сигналя. А пассажир джипа с криком "иииеху!" высунул в окно руку с оттопыренным средним пальцем.
Я помню, как Андреас, коллега из Su[?]ddeutsche Zeitung, с которым однажды ехали мы в Воронеже по Большой Дворянской (она же - проспект Революции, такое вот раздвоение), вдруг охнул, вильнул машиной и затормозил. Оказалось, из спорткара впереди водитель выбросил смятую пачку от сигарет. Немец пылко объяснил мне, что дома немедленно сообщил бы на этого типа в дорожную полицию, и на ближайшем посту того взяли бы в такой оборот, что ему небо показалось бы с овчинку. У них там, в Баварии, очень жёсткие экологические законы. Хамы тоже встречаются; вот Андреас недавно писал о спецоперации полиции, которая обнаружила свалку в лесу возле деревушки под Мюнхеном. Неделю полицейские дежурили в спецфургоне, снимали всё на видео, рылись в мусоре в поисках доказательств - какие-то обрывки газет, счета, квиточки, - и таки нашли виновных, после чего состоялся громкий процесс, и пощады нарушителям не было: экологические штрафы в Германии сродни публичной казни.
Вот взяли бы и у нас под белы руки тех шофёров, что вываливают мусор в лесах воронежских и на берегах заповедных наших речушек - последнее наследство от предков, дали б шофёрам волчьи билеты, и по ночам к ним являлся б зловонный мусор, а они ни пошевелиться, ни закричать не могут[?]
