тихо в пути превращаясь
в сухие скорлупки листвы.
...МОЙ БУБЕНЧИК ЛЕДЯНОЙ...
...я хочу как млечный дым
плыть над чёрною рекою
тенью медленного сома
сонным шёпотом для рыб
стать дыханием твоим
в белом облаке покоя
двадцать первой хромосомой
звонким кубиком игры
я хочу быть богом грёз
неприкаянных влюблённых
оправданием для горьких
и упрёком для своих
застывая ядом слёз
таять камешком солёным
быть голодным хлебной коркой
серебром во рту змеи
я хочу долги раздать
как целебное плацебо
петь протуберанцем света
нищих потчевать вином
расцвести во всех садах
и пешком уйти на небо
где звенит на райской ветке
мой бубенчик ледяной...
Статья опубликована :
№38 (6339) (2011-09-28) 1
2
32
4
5
6
7
8
9
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
![CDATA[ (function(w, d, n, s, t) { w[n] = w[n] []; w[n].push(function() { Ya.Direct.insertInto(74518, "yandex_ad", { site_charset: "windows-1251", ad_format: "direct", type: "728x90", border_type: "block", header_position: "bottom", site_bg_color: "FFFFFF", header_bg_color: "CC9966", border_color: "CC9966", title_color: "996600", url_color: "996600", all_color: "000000", text_color: "000000", hover_color: "CC9966", favicon: true }); }); t = d.documentElement.firstChild; s = d.createElement("script"); s.type = "text/javascript"; s.src = "http://an.yandex.ru/system/context.js"; s.setAttribute("async", "true"); t.insertBefore(s, t.firstChild); })(window, document, "yandex_context_callbacks"); ]]
10
11
Литература
«Славянские традиции»
Стихи лауреатов фестиваля
Александр СЕМЫКИН (Украина, г. Ильичёвск), I место
ЛИВЕНЬ
Ливень похож на плач (серого цвета нити)
В зеркало луж палач нежностью неба вытек
Под метроном часов дробной свирелью капель
Вечность об край весов точит на ощупь скальпель
Переведи судьбу стрелками на двенадцать
Йорик устал в гробу челюстью мерно клацать
Ветер застрял в трубе воем осыпав звёзды
Трещинкой на губе летние грёзы/грозы
Игорь КУЧЕБО (Москва), II место
***
Утро снимает тени, разводит слякоть,
определяет по сторонам квадрат.
Ниточная собака не станет лаять,
даже вышитая стократ.
Розничное детство, взвешенное руками
уличной торговки на ржавых весах,
вытянулось по небу облаками,
иногда всплывающими в словах.
Вспоминается зеркало, стол кухонный,
преломлённое облако за окном.
Золото заутреннее иконное,
медленно вливающееся в дом.
Шёпотом разбуженное, как будто чудо,
шорохом магических детских фраз.
Жук, возникший из ниоткуда, –
с тучами вместо глаз.
Андрей ШУХАНКОВ (Беларусь, г. Новополоцк), III место
***
Эта птица породы пуля –
пролетая, крылом кровавит,
если, песни забыв, уснул я…
если сон рассвет не исправит…
Эта птица всегда под рёбра
и наотмашь, без объясненья.
Так целует слепая кобра,
не испытывая наслажденья…
Эта птица – фантом, химера,
ухмыльнувшаяся Медуза*,
чаша яда и кары мера,
отзвук грома с аккордом
блюза…
Эта птица неистребима,
серой тенью скользнёт
и канет…
Оттого до сих пор
хранима
только рифмой
в моём стакане…
___________
* Медуза – здесь: Медуза Ронданини работы Фидия.
Статья опубликована :
№38 (6339) (2011-09-28) 1
2
33
4
5
6
7
8
9
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
![CDATA[ (function(w, d, n, s, t) { w[n] = w[n] []; w[n].push(function() { Ya.Direct.insertInto(74518, "yandex_ad", { site_charset: "windows-1251", ad_format: "direct", type: "728x90", border_type: "block", header_position: "bottom", site_bg_color: "FFFFFF", header_bg_color: "CC9966", border_color: "CC9966", title_color: "996600", url_color: "996600", all_color: "000000", text_color: "000000", hover_color: "CC9966", favicon: true }); }); t = d.documentElement.firstChild; s = d.createElement("script"); s.type = "text/javascript"; s.src = "http://an.yandex.ru/system/context.js"; s.setAttribute("async", "true"); t.insertBefore(s, t.firstChild); })(window, document, "yandex_context_callbacks"); ]]
10
11
Библиосфера
И с Дона, и с моря…
РЕЗОНАНС
В «Литературной газете» № 36 от 14. 09. 2011 г. опубликована заметка Игоря Панина «Кабачок вместо ананаса». Заметку эту предваряют выходные данные книги стихов и прозы покойной Марины Георгадзе «Я жить вернусь…», стало быть, перед нами в формальном отношении – рецензия. Однако статья Панина вовсе не рецензия и в качестве таковой даже не была задумана. Говоря о поэзии Георгадзе, Панин лишь возмущается тем, что ему подсунули «кабачок вместо ананаса», приводит одну-единственную цитату и на её примере уверяет читателя, что если «посмотреть объективно» (?), то стихи Георгадзе «в лучшем случае – средний уровень, проходные (?), в общем, стихи».
Заметка Панина представляет собой обвинительный акт в отношении писателей-эмигрантов, ненавидящих Родину. В их ряды зачисляется и Марина Георгадзе. Работа изобилует досужими домыслами и искажением биографических сведений, почерпнутых из приложений к книге. Панин запальчиво полемизирует с собственными выдумками, не имеющими ничего общего ни с отношением Марины к России, ни с её реальной биографией.
«Фамилию матери (Георгадзе. – И.М.) она взяла из любви к Грузии и… ненависти к России» – безапелляционно заявляет Панин. Всем, кто знал Марину, известно, что фамилию она переменила исключительно ради памяти горячо любимой мамы, которую потеряла в девятилетнем возрасте. Панин, что называется, несёт и с Дона, и с моря. Александр Сумеркин вспоминает в послесловии к книге: «Я неделикатно задал ей вопрос: связана ли она с Георгадзе – советским высокопоставленным чиновником. В ответ я услышал негодующее: «Нет! Наш род гораздо древнее!» Из этой полушутливой истории Панин делает вывод: «Всё правильно. «С кем говоришь, холоп?!» Печально, когда человеком овладевает мания величия…»
В моём предисловии я пишу, что «в Америке ей, вероятно, жилось выносимее всего. Она искренне недоумевала, отчего мы все не переезжаем туда из холодной России». Эту фразу Панин использует в качестве дополнительного доказательства ненависти Марины к Родине. Между тем речь шла о том, что жизнь для неё была – в той или иной мере – невыносима везде. Невыносима Марине была не Россия, а жизнь вообще – в экзистенциональном смысле. В том же предисловии я цитировал Маринино письмо ко мне, когда она жила в Москве и ни в какую Америку не стремилась: «Жизнь хороша и прекрасна, – но жить в ней при этом почти невозможно. <…> И с мамой было то же самое. Потому с одного конца – всё легко, с другого – всё невыносимо».
На протяжении всей статьи Панин много и смачно ругает отщепенцев, которые «ведь мечтают же о том, что после смерти их будут читать в России <…> Кто будет о них помнить в тех же США? <…> Обожаемые Мариной Георгадзе Грузия и США почему-то не спешат открывать её творчество своим читателям, вот ведь какое дело…». Не знаю насчёт Грузии, но, готовя свой материал, Панин обязан был располагать информацией, что первая посмертная книга Георгадзе «Я взошла на горы Сан-Бруно» вышла именно в Нью-Йорке, уже на следующий год после её кончины. Обязан был он знать и о том, что русскоязычный американский журнал «Слово/ Word» (№ 52, 2006), доступный в «Журнальном зале» рунета, почти полностью посвящён её памяти.
