Изменений в положении Русской православной старообрядческой церкви (РПСЦ) не произошло, хотя очевидно, что Советское государство с одобрением воспринимало патриотическую деятельность РПСЦ: при помощи органов НКВД СССР на оккупированной территории распространялись обращения главы старообрядцев архиепископа Московского и всея Руси Иринарха, в которых он призывал помогать партизанам и Красной Армии. Впоследствии возможности старообрядческой церкви стали использоваться во внешнеполитическом плане. В частности, в июле 1944 г. НКГБ СССР распространил 2 патриотических обращения РПСЦ «к старообрядцам освобожденных районов Бессарабии, Молдавии и Румынии»184.
29 октября 1943 г. по решению СНК СССР при Совнаркоме Армянской ССР был создан Совет по делам Армяно — Григорианской церкви[9], в задачу которому было поставлено осуществление «связи между правительством Армянской ССР и католикосом всех армян по вопросам Эчмиадзина[10], требующим разрешения правительства Армянской ССР». Советское руководство использовало в своих целях внешнеполитические возможности Армянской апостольской церкви (ААЦ) по идеологической работе с армянской диаспорой за рубежом. В октябре 1943 г. НКГБ СССР оказал ААЦ помощь в издании церковного календаря на 1944 год, предназначенного для распространения за рубежом, с целью «укрепления [советского] влияния на заграничные епархии» Армянской церкви185.
Аналогичным образом власть строила взаимоотношения с протестантскими общинами. В июле
1943 г., в связи с ожидавшимся приездом делегации Англиканской церкви, был разрешен переезд руководства «Всесоюзного совета евангельских христиан» (ВСЕХ) из Ульяновска в Москву. В январе 1943 г. НКВД распространил на оккупированной территории СССР патриотическое обращение ВСЕХ. Возможности протестантских религиозных центров были использованы и при борьбе с уклонением баптистов и евангелистов, проживавших на вновь освобожденной территории, от военной службы. В декабре 1943 г. НКГБ СССР распространил среди протестантов патриотическое обращение, направленное против уклонения от военной службы, от имени «Всесоюзного совета евангельских христиан и баптистов» (ВСЕХБ)186.
17 октября 1943 г. в Ташкенте состоялся съезд мусульманского духовенства и верующих Средней Азии и Казахстана, на котором было создано Духовное управление мусульман (ДУМ) Средней Азии и Казахстана. Съезд принял обращения «К верующим мусульманам Средней Азии и стран Востока» и «К верующим мусульманам Крыма», в которых говорилось о том, что гитлеровцы поставили своей целью осквернить мусульманские святыни, «уничтожить национальную культуру народов Туркестана и Казахстана, предать огню костров сокровища [их] науки и знания». Указывалось, что гитлеровцы считают «все народы мира низшей расой, а восточные мусульманские народы — обезьянами». Мусульманским священнослужителям вменялось в обязанность призывать «правоверных отвагой и геройством на фронте, честным и самоотверженным трудом в тылу ускорить час победы». Обращения, как и ранее, содержали некоторые преувеличения относительно ликвидации гитлеровцами «национальной самостоятельности крымских мусульман» и их издевательств над мусульманскими «бытовыми обычаями и религией». Оба обращения были инспирированы советским руководством, а их текст согласован с НКГБ Узбекской ССР и ЦК КП(б) Узбекистана. В декабре 1943 г. НКГБ СССР размножил и распространил 15 тыс. экз. обращения среди верующих мусульман Средней Азии и Казахстана, а также за рубежом187.
Отношения между государством и иудейской религиозной общиной базировались на использовании авторитета общины для мобилизации общественного мнения зарубежных евреев. В качестве примера можно привести обращение 13 раввинов Советского Союза (в т. ч. Москвы, Риги, Одессы, Киева, Харькова, Ташкента, Пинска, Бреста и Житомира), которое в декабре 1943 г. было отослано советскими властями в Еврейское телеграфное агентство в Нью — Йорке. В обращении говорилось: «В этот священный час, когда для еврейства настал момент «быть или не быть», — ни на минуту не забывать наш священный долг всячески помочь доблестной Красной Армии и Советскому Союзу. Требуйте постоянно и неутомимо от стран и государства, гражданами которых вы являетесь, скорейшего принятия сверхчеловеческих мер для полнейшего разгрома»188.
Итак, период с ноября 1942 г. по декабрь 1943 г. явился переломным в отношениях между государством и Русской православной церковью и как следствие — с другими религиозными общинами СССР, хотя далеко не в такой степени. Причиной поворота государственной политики следует считать в первую очередь намерение советского руководства использовать РПЦ и другие конфессии в своих внешнеполитических интересах. Именно этот аспект явился главенствующим при принятии решения о «конкордате» с РПЦ. Нельзя согласиться с мнением, что советское руководство склонилось к такому решению под воздействием «катастрофического для СССР хода боевых действий», который якобы «заставил Сталина мобилизовать для обороны все национальные резервы, в том числе и Русскую православную церковь в качестве народной, моральной силы»189. В период войны, когда ход военных действий был в большей мере не в пользу СССР (июнь 1941 г. — декабрь 1942 г.), союза с Церковью не было. Он состоялся только после окончательного перелома в войне (лето 1943 г.), когда советское руководство начало вплотную размышлять о послевоенном устройстве мира и осознало, что от Церкви ему будет больше выгоды на внешнеполитическом фронте, чем потерь на внутреннем190.
Косвенной, но не главной причиной поворота в религиозной политике стало то, что советское руководство приняло во внимание пробудившиеся во время Великой Отечественной войны в обществе чаяния и устремления, выразившиеся в том числе в желании свободно исповедовать веру своих предков191. Особенно это касалось территории, освобожденной от оккупации, где, как уже говорилось, религиозное возрождение приняло особенно широкий размах.
«ОПОРА МОГУЩЕСТВА И ПРОЦВЕТАНИЯ РОДИНЫ»
—
май 1945 г.Положение Русской православной церкви к началу 1944 г. существенно отличалось от ее положения год назад: был избран Патриарх, епископат Церкви насчитывал 25 архиереев. В 1944 г. было открыто 208, в 1945 г. — 510 храмов. К началу 1946 г. у РПЦ было 58 епархий, 10 547 церквей, 3 духовных учебных заведения, 1 церковное периодическое издание, 61 архиерей в СССР, 17 архиереев за границей и 9254 священника, 30 % которых начали службу в годы войны.
Соотношение числа поданных верующими и числа удовлетворенных властями ходатайств об открытии церквей по годам было таким: 1944 г. — 6402 и 207 (3,23 %), 1945 г. — 6025 и 509 (8,45 %), 1946 г. — 5105 и 369 (7,23 %), 1947 г. — 3087 и 185 (5,99 %)192. Таким образом, за период 1944–1947–х гг. максимальное число открытых храмов как в абсолютном, так и в процентном отношении к числу поданных ходатайств пришлось на 1945 г. Объяснить это можно тем, что большинство храмов, возобновивших свою работу во время войны, было открыто во время гитлеровской оккупации. После освобождения общины этих храмов оказывали сопротивление их закрытию. 1 декабря 1944 г. было издано Постановление СНК СССР «О порядке открытия церквей и молитвенных зданий на территории, освобожденной от немецкой оккупации», которое предписывало «не проводить кампании по огульному возврату зданий, переданных немцами под церкви», а делать это постепенно, изыскивая возможность предоставления верующим других зданий.
Кроме увеличения числа приходов, на заключительном этапе войны произошло существенное укрепление материально — технического положения Русской православной церкви, в том числе в части обеспечения ее транспортом и горючим за счет Совета по делам РПЦ. 30 июня 1944 г. было принято постановление СНК СССР о передаче Церкви «предметов культа» из числа национализированного, конфискованного и выморочного имущества. 24 августа 1944 г. СНК СССР дал Госбанку СССР разрешение открывать для Московской патриархии, епархиальных управлений и церковных приходов текущие счета для хранения церковных средств. Произошло укрепление образовательной базы Церкви: 10 мая 1944 г. СНК СССР разрешил РПЦ открыть Богословско — пастырские курсы в Саратове, 14 июня 1944 г. — Богословский институт и Богословские курсы в Новодевичьем монастыре.
Активное участие в регулировании государ- ственно — церковных отношений принимало руководство союзных республик. В частности, 22 февраля 1944 г. первый секретарь ЦК КП(б)У Н. С. Хрущев принял представителей православной общины Украины, где находилась большая часть вновь открытых в СССР храмов, в т. ч. возобновившая свою деятельность Киево — Печерская лавра193.
