Сумасшествие Жизели неминуемо. И зритель уже ждал его и исподволь торопил конец. Но молнией пробила трагедия! Жизель еще раз беспомощно взмахнула шпагой, в глазах, полных не слезами — воспоминаньем — мелькнула просветленность надежды… и Жизель умерла.
И зритель умер тоже. Во всяком случае, театр, как мне рассказывали очевидцы, погрузился в гробовую тишину.
Трогательно-прекрасной была Бессмертнова в первом акте "Жизели". Второй — заявил о Наталии Бессмертновой как о балерине трагического романтизма и аристократического благородства.
Ночь, сельское кладбище. Слышны таинственные шорохи, мерещатся болотные огни. Из могилы появилась фигура Жизели. Мановение руки повелительницы виллис — Жизель обрела силу. И сердце зрителя защемило от грустной эфемерности Бессмертновой.
Сплетенные руки, склоненная голова, скорбная интонация. Полутона, полу-взгляды, полудыхание. Бессмертнова присутствовала в своем неведомом, непостижимом измерении и, как кружево, ткала на сцене природу из безжизненных кристаллов горного хрусталя и аметистов. В этом мире мерцаний появляется Альберт. Он замечает фигуру и устремляется к ней. Видение исчезает. Снова воплощается в образе Жизели. Печально смотрит Жизель из-под длинных ресниц на Альберта… как на источник какой-то тревоги, как на воспоминание чего-то давно утраченного. Прошлого?.. Да разве оно — возникал вопрос — важно прошлое? Пряное от запахов земли? Пропитанное хлебом надежды? Если на глазах у зрителя Жизель-Бессмертнова как бы теряла свою материальную сущность, превращаясь в догадки и ощущения. В руках Альберта оказывалась не Жизель. В руках Альберта сам дух порхал, и всполохи белоснежной тюники резали завесы вселенских тайн нервными изводами лепестков белых лилий. В какой-то момент Жизель как будто вылетела из рук Альберта!
Виллисы быстро окружили Альберта стеной хоровода. В этом мстительном мире виллис гибнет все живое… Спасение пришло внезапно — пробило шесть часов. Утихла музыка нездешних сфер, что свидетельствовала, как "торжественно и чудно" бывает в небесах, едва садится солнце. "Мятеж лиловых миров" утих. Альберт в отчаянии. Лиловый сумрак рассеялся. В розовом свечении Жизель еще раз пригрезилась и растворилась в воздухе…
Осталось ощущение. Ощущение игры света и тени. Игры, в которой Жизель-Бессмертнова то представлялась существом, изъятым из летящего под лунным серпом серебристого облака, то сурьмой вырисовывала графику Византии. Той Византии, в которой отразился истинный Восток. Надмирная одухотворенность Бессмертновой с одновременной декоративностью превратила второй акт "Жизели" в мираж, в наваждение. Однажды Валентин Серов заметил в сердцах о балеринах: "Их вообще нет, они только кажутся и влекут за собой мечту нашу, как бессильного смертного бессмертными движениями".
Такого эффекта не достигала ни одна балерина. Успех Наталии Бессмертновой назвали "феноменальнейшим". Как Боттичелли изобразил на холсте рождение Венеры, так Бессмертнова в "Жизели" продемонстрировала рождение диковинной балерины, балерина-assoluta, балерина на все времена. Наталия Бессмертнова создала не только образ Жизели. Она утвердила свой стиль и способ его выражения. Балет с Бессмертновой обрёл свою ирреальную сущность, околдовал фантастической иррациональностью, а в мифологический средневековый романтизм Бессмертнова внесла русскую душу в орнаменте изысканной пластики. Имя Наталии Бессмертновой стало символичным. Оно слилось и растворилось в трагическом романтизме, обезличивая свой образ. Жизели Бессмертновой рукоплескали Лондон, Милан, Нью-Йорк. Парижская Академия танца присудила балерине высшую награду — премию Анны Павловой. Академия назвала Жизель Наталии Бессмертновой шедевром.
Лишь тот настоящий романтик, постулировала Цветаева, кто знает жизнь и остается романтиком. Бессмертнова была настоящим романтиком. И не потому ли в детстве я закрывала лицо руками и смотрела на Бессмертнову на телеэкране через расставленные пальцы? Ибо слишком страшен в безднах своих романтизм, слишком трагичен его танец, а красота его пленительна… и вечна…
Как вечно тихое величие Наталии Бессмертновой. Величие русской балерины, ушедшей однажды в лиловые туманы.
Гарантируем Вам самые доступные цены на седельный тягач МАЗ 642508 в Москве, приезжайте, ниже цен, просто не бывает.
Александра Мотасова -- Апостроф
Сталин и Церковь глазами современников: патриархов, святых, священников / П. Победоносцев. — М.: Эксмо, 2011, 160 с.
Тема "Сталин и Церковь" огромна. Взаимоотношения Вождя с Русской Православной Церковью многоаспектны и многоплановы. Изучение этой темы предполагает тонкое знание и глубокое осмысление всех нюансов советской истории того периода. Пока, на сегодняшний момент, невозможно собрать воедино все документальные осколки исторической картины сталинской эпохи. Все исследователи, как один, говорят, что много документов отсутствует. Неизвестно, что с ними произошло. Большинство учёных склоняется к тому, что документальные подтверждения попросту уничтожены, и посему более никогда не смогут стать действенными свидетелями и защитниками правды. Однако, как известно, уничтожить истину невозможно. Любой исследователь, серьёзно изучающий историю РПЦ в период правления Сталина, по определению становится не просто историком-архивистом, а настоящим сопричастником метафизической тайны становления и расцвета Сталинской Империи и одновременного возрождения Русской Церкви. Его глазам чудесным образом, подобно обновляющейся иконе, открывается картина того времени, запечатленная не только официальным архивом, но и нетленным — главным — свидетельством народной памяти — памяти народа и святых его.
Сборник "Сталин и Церковь глазами современников" — это аналитическое исследование, проиллюстрированное богатым собранием исторических документов, опубликованных в открытой печати впервые. Уникальная фактология, исследовательские статьи, интервью с историками — попытка последовательно рассказать читателю о феномене духовной жизни Сталина и возрождения духовной жизни страны. Все собранные материалы всецело и полностью опровергают мнение о Сталине, как о гонителе Церкви. Исходя из утверждения, что "соборное мнение Церкви суть последовательное единство мнений ее отцов" автор сборника представил мнение таких авторитетных людей Церкви, как патриарх Московский и всея Руси Сергий (Старогородский) и патриарх Московский и всея Руси Алексий I (Симанский), патриарх Александрийский Христофор, католикос-патриарх Грузии Илия II (Шиолошвили), святитель Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ Крымский, митрополит Гор Ливанских Илия (Карам), митрополит Николай (Ярушевич), архиепископ Сергий (Ларин)… Все эти люди с огромным уважением относились к Иосифу Виссарионовичу Сталину. Сегодня их окрестили бы за убеждение "сталинистами".
"За десять лет при Сталине было открыто 22 000 приходов — это чуть меньше, чем в нынешнее время за двадцать лет… А за период с 1939 по 1952 год не было созвано ни одного съезда партии. Но за этот же период была восстановлена в своих правах патриархия, проведено три(!) Поместных церковных собора с важнейшими вопросами, в числе которых — отказ от участия славянских поместных церквей в экуменизме". Именно при Сталине проводились Московской Патриархией работы по подготовке к передаче "права чести" Первого, то есть Вселенского, Патриарха от Константинопольского к Московскому и всея Руси. Тогда это не получилось, но двое из четырех Восточных патриархов уже были готовы поддержать идею воссоздания Москвы как Третьего Рима…
Патриарх Московский и всея Руси Алексий I (Симанский) перед панихидой в день похорон И. В. Сталина сказал: "Великого Вождя нашего народа Иосифа Виссарионовича Сталина не стало. Упразднилась сила, великая, общественная сила, в которой наш народ ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет. Нет области, куда бы не проникал взор Великого Вождя… Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума". Это великое Слово о великом Деле Великого человека. Пожалуй, никто не смог сказать лучше. Наверное, это неслучайно…
Нам предстоит ещё очень тяжелая и кропотливая работа по открытию и озвучиванию новой фактологии. Много важных материалов лежит под спудом. И в этом Промысел, который даёт нам только то, что нам полезно. Мы слишком невнимательны к себе и к своей истории. Мы жаждем популистских формул, ищем мишурные смыслы. Но это пройдет, мы снова научимся отличать легковесное от весомого. И тогда великие пророчества святых, как и обдуманные, выстраданные мысли иных достойных людей окажутся для нас понятными и необходимыми, как воздух. Мы увидим и поймём то, чего не видели и не понимали раньше. Только тогда история совершит новый виток для новых славных, главных свершений.
