В эту ночь у костра долго не спали, обсуждая найденный документ. Итак, первый след был обнаружен, но тайна исчезновения этих людей попрежнему оставалась неразгаданной. Что же помешало Тессему и Кнудсену дойти до указанного в бумаге пункта, раз они находились в хороших условиях? Какая трагедия произошла на пути от этого места до острова Диксона?..
VII. Костер из человеческих костей.
Чтобы не терять времени на поиски в одном направлении, решили разделиться: норвежцы с самоедами двинулись по прямому направлению на о. Диксон, а Бегичев с Егором пошли непосредственно по берегу, исследуя каждую извилину. Посылая норвежцев по более легкому пути, Бегичев преследовал и другую цель — он не считал себя в праве подвергать опасности жизнь иностранцев: положение с продуктами было катастрофическое. Питались исключительно олениной. За себя и Егора Бегичев не боялся — они смогут продержаться охотой.
А время бежало. Уже настала осень, не за горами была лютая зима с бесконечной полярной ночью. Нельзя было терять ни одного часа. Находка в бухте Вильде не проливала ни капли света на судьбу людей со шкуны «Мод». И Бегичев решил найти новые следы, несмотря ни на что.
В этот день следопыты шли до полного изнеможения. Внизу у их ног ревел расходившийся океан, а вверху нависало угрюмое облачное небо. Голые скалы, изъеденные ветрами и волнами, падали вниз крутыми обрывами. Унылая, безрадостная картина. Вокруг не было ни одного живого существа, но это место когда-то посещалось человеком: на одном из прибрежных уступов охотники увидели остатки большого костра. Зола и угли были унесены бурями, но груда головешек лежала на месте. Тут же валялись консервные жестянки с иностранными этикетками, несколько стреляных гильз и рукоятка сломанного карманного ножа. Сомнений не было: здесь был привал норвежцев. Но для одного из них эта остановка была последней, — в костре было много полусгоревших костей. Круглый белый череп, жутко смотревший на путешественников пустыми глазными впадинами, красноречиво говорил кому принадлежат эти кости. Тут был сожжен человек…
Это было очень странно. Конечно, мало ли что могло случиться: голод, болезнь, неудачная схватка с белым медведем, наконец просто одна из тех многочисленных случайностей, которые делают жизнь человека в этих местах хрупкой игрушкой. Так или иначе один из путешественников погиб, но что значит этот полусгоревший скелет? Для чего человек был сожжен на костре? Тот, кто остался в живых, мог схоронить своего несчастного товарища в камнях, как это обычно делается в таких случаях. Это было тем более необъяснимо, что сжигание трупа в этих местах — дело не легкое. Ни леса, ни кустарника поблизости не было, и топливом мог служить лишь плавник, выбрасываемый морем на берег, но собирать его трудно — он не всегда попадается в достаточном количестве. Мрак, окутывавший судьбу норвежцев, не только не рассеивался с этой страшной находкой, но сгущался еще более.
Кости собрали, и пирамидальная груда камней отметила место гибели еще одной жертвы полярной пустыни. Дальше всякие следы прекратились, хотя было несомненно, что тот, кто остался в живых, мог итти в том же направлении, в каком шли охотники. Но как ни велико было их стремление раскрыть до конца тайну, настал день, когда мысль о норвежцах отошла на второй план, и следопытам надо было подумать о себе.
Мясо песца не очень лакомое блюдо, но вскоре и песцы перестали попадаться. Поэтому, когда заметили на льдах несколько темных точек, раздумывали не долго. Добыть мяса надо было во что бы то ни стало, так как консервы давно уже съедены, а эти темные точки были не что иное, как тюлени. Достаточно добыть одного из этих животных, чтобы добраться до о. Диксона — лишь несколько дней пути отделяли их от этого пункта.
Спустившись на лед, занялись охотой. Пока они набивали сумки жирным мясом, море рассердилось не на шутку. Вокруг нарастал глухой шум — это пришли в движение льды. До берега оставалось каких-нибудь пятьсот метров, когда охотники вдруг остановились. Там, где они шли два часа назад, теперь была широкая полоса воды. Лед, на котором они находились, оторвался от берегового припая и, гонимый штормом, медленно двигался в открытое море…
— Ну, Никифор, видно пропадать будем, — сказал Егор. — Много раз попадали мы с тобой в беду, а такой еще не было…
Бегичев ничего не ответил. Плотно сжав губы, он смотрел на свинцовое море, точно спрашивая у него, действительно ли пришел их смертный час. Прошло уже пять дней, как они находились на льдине. Берег давно исчез из вида. Что могло спасти их? В эти места не заходят промышленные суда.
Пищи пока было достаточно, но нестерпимый холод сковывал их члены. Развести огонь было нечем. Чтобы как-нибудь согреться, они боролись друг с другом, скакали по льдинам, но скоро не стало помогать и это. Особенно плохо приходилось Егору — охотясь за тюленем, он промочил ноги, и теперь его трясла лихорадка. Бегичев отдал ему свой шарф, чтобы он мог завернуть ноги в сухое.
Шестую ночь провели в каком-то забытье, в котором действительность мешалась с бредом. Казалось, ночной мрак будет продолжаться бесконечно, но когда дождались тусклого рассвета, это не принесло утешения. Вокруг попрежнему не было ничего, кроме взлохмаченной зыби. Двигались они или нет? — Несомненно двигались, так как льды, как бы ни велики были их скопления, никогда не стоят на месте — их уносит или ветром или течением. Но куда они двигались? Прибьет ли их к берегу или еще дальше унесет к северу?
Так прошел еще один день. Томительное ожидание смерти было нарушено появлением на льдинах большого количества тюленей. Егор отнесся к животным равнодушно, но Бегичев убил одного, набив его мясом сумки. В то время как Егор хотел только одного — чтобы смерть поскорей избавила его от мучений, Бегичев еще не терял надежды на спасение. Его неукротимый дух не хотел мириться с таким бессмысленным концом.
Покончив с тюленем, Бегичев принялся тормошить Егора, чтобы вывести его из сонного состояния, которое в таких случаях является первым шагом к смерти. Стащив с него унты, он принялся растирать ему ноги и скоро добился того, что побелевшая кожа приняла более жизненную окраску. После этого он заставил его перекладывать с одного места на другое мелкие льдины. Больше, как можно больше движений! Но к чему все это, когда гибель, казалось была неизбежна? У Бегичева однако было в голове что-то другое, чего он пока не хотел говорить своему товарищу. Он лишь все чаще посматривал на север, и по мере того как крепчал ветер, а появившееся в северной части неба ватное пятно росло и ширилось, затягивая горизонт белой мутью, его лицо все более и более прояснялось. Такие люди, как Бегичев, готовы умереть каждую минуту и в то же время борются за жизнь до последнего момента.
В сумерки ветер достиг силы шторма, разразилась снежная буря. Море взбесилось и словно хищный зверь набросилось на льды. Грохот водяных валов и треск ломающихся льдин превратились в один сплошной гул, с которым не могла бы сравниться ни одна пушечная канонада. Казалось, рушится весь мир, и нужно было иметь нечеловеческое хладнокровие, чтобы при таких условиях питать какую-либо надежду на спасение. Под напором волн льды дробились как хрупкое стекло, стирались в порошок, налезали друг на друга, образуя чудовищные торосы, и в кромешной тьме полярной ночи нельзя было разобрать, с которой стороны угрожает опасность. Потом Бегичев говорил, что ему никогда не приходилось переживать ничего подобного, но все же они дождались наступления дня. А когда дали раздвинулись, они увидели, что спасены: северный шторм пригнал к берегу льдину, на которой они находились.
Буря бушевала три дня, а когда она кончилась, тундра оказалась погребенной под снегом. Наступила зима. Продолжать дальнейшие поиски норвежцев было невозможно, и следопыты вернулись на Диксон. Радиостанция передала в Норвегию краткий отчет об экспедиции, и в заключение было добавлено, что Бегичев не теряет надежды с наступлением весны выяснить судьбу и второго норвежца. После этого Бегичев с Егором вернулись в Дудинки.
С наступлением весны поиски были возобновлены. Чтобы не терять времени на переход из Дудинок к Диксону, Бегичев достиг побережья на лодках, спустившись по реке Пясине. После прошлогодней находки в бухте Глубокой, Бегичеву было ясно, что ключ к разгадке судьбы второго норвежца, а может быть и всей трагедии, надо было искать на участке между устьем Пясины и Диксоном. Тут и было сосредоточено внимание второй экспедиции.
Расстояние от устья Пясины до Диксона равно приблизительно ста пятидесяти километрам. Береговая линия здесь не имеет больших изгибов, и это в значительной степени облегчало задачу. Идя побережьем и не упуская из вида ни одной складки местности, следопыты скоро убедились, что находятся на верном пути. Сейчас же за бухтой Пясины им стали попадаться следы прошедшего тут когда-то человека: остатки костров, обрывки тряпок, стрелянные ружейные гильзы. Кострища попадались очень часто — в расстоянии двух-трех часов пути одно от другого, — и это говорило о том, что оставлявший их человек находился в тяжелом положении, не будучи в состоянии совершать больших переходов. Но красноречивее всего это было подтверждено той находкой, которая попалась следопытам уже в непосредственной близости от Диксона. Это была небольшая пачка бумаг, завернутых в тряпку. Они были исписаны не по-русски, но среди них нашлась одна и на русском языке. Вот каково было ее содержание:
