Своей победой Альенде обязан прежде всего миллионам простых людей, давно считавших его «своим» кандидатом – даже при том, что будущий президент был не просто интеллектуалом, но и настоящим сеньором по своим манерам, всегда элегантно одетым, за что его даже называли pijo («пижон»). Но беднота хорошо знала его, так как он предпочитал сидению в кабинетах и в президиумах поездки в рабочие посёлки, городские предместья, на поля и фермы. Он любил общаться с простым народом, легко находил с ним контакт и общий язык.
Альенде стал президентом вопреки упорному сопротивлению своих могущественных противников в стране и тех, кто стоял за их спиной – правящих кругов США. Последнее утверждение – не расхожая антиамериканская пропаганда: этот факт полностью подтверждён публикацией в 2004 году в Вашингтоне соответствующих архивов, документами, под которыми стоят подписи главы Госдепартамента Генри Киссинджера и директора ЦРУ Уильяма Колби. Противясь приходу к власти в Чили президента-социалиста, Вашингтон приложил массу усилий, вложил в это десятки миллионов долларов (это также зафиксировано в архивах).
Всё время правления Альенде агенты ЦРУ и ультраправые боевики в Чили с нарастающей силой прибегали к систематическому, практически повседневному террору, сея в стране страх, убивая неугодных им чилийцев. Противники президента повсеместно устраивали диверсии, саботаж, мощные забастовки, шумные демонстрации, вызвав хаос, который дезорганизовал экономику и поставил страну на край катастрофы.
Некоторые радикальные сторонники президента из числа молодёжи – прежде всего прокубинская организация МИР, взявшая курс на вооружённую борьбу, не раз пытались склонить его к принятию жёстких мер против реакции. И хотя одним из руководителей этой организации был Паскуаль, сын его старшей сестры Лауры, Альенде, сочувствуя целям молодых революционеров, был против их методов и потому не поддержал их. Он был первым политиком левого, хотя и умеренного толка в Латинской Америке, искренне верившим, что в пределах существующей демократической законности можно построить социально справедливое общество, «социализм с человеческим лицом» по-чилийски. Такую модель социализма, которая имела бы мало общего с существовавшей тогда в СССР и продолжающей существовать по сей день на Кубе. Альенде всё сделал, чтобы осуществить на практике такую теоретическую концепцию. Он не допустил репрессий, никто из его политических противников не пострадал, ни один человек в Чили не был убит.
Даже в самые трудные моменты Альенде твёрдо стоял на строгом соблюдении законности, выступал за эволюционное развитие общества. К тому же, как человек мудрый и с огромным опытом, он не без основания считал, что все насильственные революции, какими бы благородными целями они ни руководствовались, в конечном итоге вырождаются, и на их гребне к власти неизменно приходят левые экстремисты. Подобно древнегреческому богу Сатурну, такие революции, победив, пожирают своих детей. Однажды, когда президента в очередной раз уговаривали предоставить свободу рук боевикам из МИР, с которыми были тесно связаны некоторые члены его семьи, он сказал: «Если они победят, то тут же расстреляют меня во дворе Ла-Монеда».
Это были не пустые слова. Правые ненавидели его, считая опасным «красным». А крайне левые не доверяли, полагая, что он слишком мягок, слаб, склонен к компромиссам, а потому является «буржуазным оппортунистом».
Куба и Чили
Все эти перипетии Лабарка, сам активно участвовавший в них (ему с трудом удалось вырваться из Чили), ярко и подробно описал в своей книге. В ней множество интересных деталей и подробностей, малоизвестных до этого. Особенно много места уделяется отношениям Альенде с революционной Кубой и её лидерами. Они с самого начала были исключительно тёплыми и тесными. Как известно, президент во дворце Ла-Монеда отбивался от путчистов автоматом, подаренным ему Фиделем Кастро, который закрепил на прикладе табличку с надписью: «Сальвадору от товарища по оружию. Фидель Кастро». Однако Альенде с самого начала дал понять своим кубинским друзьям, что, хотя он так же будет бороться за свободу народа и социальную справедливость, но в Чили иные условия, чем на Кубе, и он пойдёт иным путём.
В Гаване к этому отнеслись с пониманием. Так, Эрнесто Че Гевара подарил ему свою книгу о партизанской борьбе с надписью: «Сальвадору Альенде, с которым мы добиваемся тех же целей, но разными путями». Фидель с большим уважением относился к взглядам своего чилийского товарища. К моменту победы Альенде на выборах Фидель понял, что многочисленные попытки (в том числе и предпринятая Че Геварой в Боливии) создать «революционные очаги» на континенте путём вооружённой борьбы, повторив опыт кубинских партизан в Сьерра-Маэстра, бесперспективны. А потому кубинский лидер с большим интересом и сочувствием следил за уникальной попыткой добиться в Чили подлинной народной демократии в рамках существующей конституции. Более того, как явствует из книги Лабарки, кубинский лидер рекомендовал своему чилийскому другу проводить более умеренную политику, чем он сам осуществлял на Кубе: дорожить поддержкой специалистов (т.е. среднего класса), сохранять элементы рынка в экономике, не слишком втягиваться в «сети Советского Союза» и т.д.
Казалось бы, можно сказать: Кастро оказался прав – эксперимент Альенде был потоплен в крови, и сам он погиб, а Куба выстояла. Но, если посмотреть на вещи шире, всё обстоит не так просто. Социализм на Кубе ныне зашёл в тупик, и это, хотя и с многочисленными оговорками, признают Фидель и Рауль Кастро. Главное, эта система, грубо говоря, не может накормить народ. А потому сейчас в Гаване ищут возможности разгосударствления и либерализации экономики, допуска в неё рыночных элементов, следуя, как считают некоторые аналитики, китайской или вьетнамской модели.
Хотя многие в Латинской Америке, в том числе в её правящих кругах, сочувствуют Кубе хотя бы за то, что она первой отвергла диктат США и сделала упор на социальное развитие страны, никто не стал повторять кубинский опыт. А Альенде и его доктрина практически снова стали актуальными: погибший президент Чили стал своего рода предвозвестником глубочайших перемен на континенте, о которых западная печать мало пишет, пытается их замолчать. Ныне в большинстве стран Латинской Америки демократические правительства левого толка пришли на смену прежним военно-диктаторским правым режимам, от которых не осталось ничего. Более того, во главе многих этих стран находятся единомышленники Альенде, отказавшиеся от кубинского пути – ставки на революционную вооружённую борьбу (хотя многие в прошлом принимали в ней активное участие). И в последние годы убедительно побеждали на выборах в одной за другой стране континента.
В Чили, где народ бескровным образом покончил с диктатурой Пиночета, сменилось два социалистических правительства – Рикардо Лагоса и Мишель Бачелет – сторонников Альенде, а Бачелет даже участвовала в вооружённом сопротивлении диктатуре Пиночета. При них страна добилась впечатляющих успехов. Ещё больше продвинулась вперёд Бразилия при бывшем левом профсоюзном деятеле Силва де Лула, которого сменила его ближайшая сотрудница Дилма Руссефф, участвовавшая в вооружённой борьбе против военной диктатуры в стране. Президент Уругвая Хосе Мухика – в прошлом руководитель движения городских партизан «тупамарос» – много лет просидел в тюрьме. В Сальвадоре президент Маурисио Фунес – бывший руководитель движения партизан. В Боливии главой государства является индеец Эво Моралес – в прошлом радикально-левый профсоюзный лидер. Его «правая» рука – вице-президент Альваро Гарсия Линера – бывший партизан, пять лет пробыл в тюрьме, математик по образованию. Этот список можно продолжить…
Прощай, оружие!
В начале этого процесса перемен некоторые аналитики утверждали, будто Латинская Америка «краснеет». Сейчас такие речи смолкли: это упрощённая оценка. Если социал-демократы Европы, теряющие власть в одной стране за другой, стали своего рода «джокерами» реально правящего истеблишмента, заменяя у власти консерваторов, от которых мало чем отличаются, бывшие левые в Латинской Америке остались верными своим идеалам. Как пишет бывший министр иностранных дел Мексики Хорхе Кастаньеда, «эти «новые левые», вышедшие из «старых левых», перестроились после краха советского блока и неудач на Кубе, разработали программу, которая возвращает их к собственным корням: бороться против бедности, сокращать неравенство, дать всем доступ к жилью, здравоохранению, образованию и т.д.».
Но бывшие партизаны, среди которых, кстати, немало людей с высшим образованием, стали политиками-реалистами. Они не запретили частную собственность, не отвергли сотрудничество с капиталистическими странами Запада, но ведут его на равноправной основе. Они сохранили рыночную экономику, хотя отвергли «дикий капитализм» неолиберального характера; увеличивают национальное богатство, но в отличие от недавнего прошлого стремятся делить его справедливо, уделяя большое внимание социальным расходам. Они не национализировали природные ресурсы, а поставили их под контроль, прекратив безудержную эксплуатацию их иностранным капиталом. Тем самым они добились реальной независимости и придали рынку чётко направленную социальную ориентацию, что позволило за короткий срок сгладить былое неравенство и существенно повысить уровень жизни самых бедных слоёв, укрепить и развить средний класс.
