Георгий Мелитонович Баланчивадзе застал дворянскую культуру лично. Он почувствовал на себе особенности дворцового стиля поведения. "Тема с вариациями" говорит о том, что он жил в балете — дворцовом, дворянском, аристократическом. Кто такой аристократ? Грубый воин, внешне изнеженный лишь до тех пор, пока не пришла пора вцепиться в глотку врагу. Чтобы потом вновь разойтись с ним с учтивостью равных. Дворянин — это человек, который превозмог свой индивидуализм ради церемониала в целях видового самосохранения. Дворянин был дик и буен, когда война позволяла воевать дико и буйно, и он же стал дисциплинированным строевым офицером, когда война потребовала другие качества.
Баланчин ясно показал нам, что дворцовая культура не знает индивидуальности — последнюю придумала буржуазия, и я согласен в этом с Эрнстом Юнгером. Хореограф показал нам церемониальные отношения любви — и они оказались более убедительными, чем экзерсисы Ратманского. Даже музыку Баланчин взял такую, в которой явно присутствуют маршевые мотивы.
В общем, Баланчин показал, что истинный балет — искусство военных парадов, а вовсе не интеллигентских салонов.
Ратманскому не дано. Он не видел дворцов, он судит об аристократии по рассказам прислуги. Беда даже не в том, что он не мыслит ансамблями, беда, что он не может предположить, что мыслить в балете нужно только так, чтобы балет оставался явлением культуры.
На этом можно было бы и завершить заметки, не останься еще одно произведение, чью мировую премьеру увидели москвичи. Это "Тройка" Бенжамена Милльпье на музыку И.С. Баха. Знаменит хореограф тем, что дружит с Натали Портман и поставил для нее танцы в "Черном лебеде". А что у нас?
У нас три неплохих танцовщика станцевали странное произведение. Вот только не ждите, что я буду ругать танцующих. Никогда! Они выходят на сцену для того, чтобы их любили, а я сажусь в зале любить их. Разве вина балетных девочек и мальчиков в том, что между ними и зрителем становится порой хореограф и требует, чтобы любовь проходила в извращенной и особо циничной форме?
Всё это увидел я, автор данных строк. И поделился с вами, читатель, с солдатской прямотой.
Что увидели остальные, судить не берусь, может быть, они вообще злодеи, которым Америку не жалко!
Сергей Угольников -- SNOS?
Первого апреля СМИ то ли разыграли, то ли порадовали общественность объявлением о начале сноса скульптуры Петра работы Зураба Церетели. С точки зрения искусства различие между правдой-вымыслом этого информационного вброса — напрочь отсутствует. Вечно суетные и малосимпатичные брокеры от культуры уже захватали растянутый во времени процесс установки-сноса Колосса московского своими липкими лапками. "Приватизация" либеральной культуртрегерской группировкой своих "исторических заслуг" в деле демонтажа Колумба забавляет и страшит. Что же предложат гуру современного искусства установить на освободившемся месте? Судя по последним данным, нас ждет нечто страшное… и неприличное.
Коммерсантам от искусства очень, конечно, хочется выстроить удобную для себя идеологическую оппозицию: "если против несоразмерной скульптуры Церетели — значит, за модную пустоту Гельмана". Но, как говаривал в таких случаях один политический деятель: "Крови товарища Бухарина хотите? Не дождётесь".
Надо постараться, чтобы не дождались. Обойдутся ребята, перетопчутся. Почему, например, разгоняющий пешеходов кривой уродец, изображающий Окуджаву, должен стоять на Арбате, а крупный и, на этом фоне, более привлекательный Пётр, притягивающий к Москве-реке туристов, — должен быть наотмашь демонтирован? Если сносим скульптуры из эстетических соображений — развалить надо обоих. Арбатского калеку и разобрать легче, и коммерческий эффект нагляднее. А если из политических — то ломать надо не бутафорского Петра, а пересматривать итоги всей, и не только московской, культурной, так сказать, приватизации. С соответствующими оргвыводами. Ведь гельманы и прочие фаллосы не на пустом месте взялись.
Но, быть может, это — очередная дымовая завеса, прикрывающая очередной передел собственности? Тогда стоит подкинуть дровишек. Пускай горит, так красивее.
Давайте, друзья, займемся "актуальным искусством". И достаточно всего-то провести "перформанс" на брегах реки, с внятно артикулированной установкой на последний снимок с Петром.
Если на снос денег всё-таки пожалеют, и мероприятие получится победоносным. Но если набережную от Петра отчистят, то на память о монстре останутся бесценные снимки.
Фотографировать арт-объект можно через призму "Слезинки" от Церетели, а можно и без неё: прийти с мольбертом, порисовать с натуры, приобщиться к энергии, испускаемой финансовыми потоками, отлитыми в бронзе. А можно просто, с открытой душой, начать позировать на фоне самого высокого памятника самому известному из рода Романовых. Ведь любое исчезновение, даже самого удручающего культурного слоя, надо фиксировать, это сейчас необходимое культурное действие.
А так как искусство — это всегда продолжение политики другими методами, то и без идеологического контекста происходящего обойтись будет сложно. Ведь остающийся на своём посту главный архитектор столицы Кузьмин, несущий личную индивидуальную ответственность за "художества" юрского периода в Москве, очевидно, по-тихому договорился с некогда шумной группой "Архнадзор" и увитым лаврами ВООПИК.
Возможно, помимо дежурных речей о состоявшемся на наших глазах элитном сговоре необходимым антуражем акции должны стать плакаты: "Перекуём Петра на Айфоны", "Отдай Петра в детские дома", "Не завидуйте высоким".
А для тех, кто не любит политизацию искусства, но желает приобщиться к высоким образцам культуры, будет проведён мастер-класс от преподавателя фотографии Марьи Петрук и несколько сложных лекций по теории и практике "актуального искусства". Фотографирование назначено в районе пяти часов вечера, в пятницу, 15 апреля, в зоне прямой видимости статуи (напротив дома по адресу: Пречистенская набережная, 15/1).
Ундервуд. "Бабл-гам" ("СОЮЗ"), 2011.
Решил сделать паузу в обозрении русской независимой музыки и отметить вполне благополучный коллектив, уверенно прописавшийся на таких радиостанциях, как "Наше радио" и "Маяк". В случае "Ундервуда" подобная "прописка" — совсем не приговор по части "форматного" отношения к делу. Равно как и наоборот. На том же "Маяке" утреннее шоу Стиллавина и Ко ежедневно знакомит с народным творчеством вне региональных или стилистических границ. Увы, перепевок, стандартов, стереотипов — очень-очень много.
К тому же, самый знаменитый номер группы — "Гагарин, я вас любила!" в наступившем апреле звучит с новой силой.
"Бабл-гам" — шестая пластинка "Ундервуда", справившего минувшей зимой своё пятнадцатилетие. В юбилейном концерте поучаствовали Макаревич, Кортнев, Гришаева, Градский. Набор друзей, словно собрание тёмных из кино-"дозоров", но не будем придираться.
Предыдущий альбом "Все, кого ты так сильно любил" — я описывал в № 50 за 2008 года и пришёл к выводу, что "ундервуды" исповедуют несовременное мужское мировоззрение и в чём-то пересекаются с куртуазными маньеристами. Особенно, если вспомнить одно из последних определений Вадима Степанцова: "Куртуазный маньерист — это чувственный кривляка". Смущает слово "кривляка", но, очевидно, что "кривляние" телевизионных юмористов и "ундервудов" — разные миры.
"Бабл-гам" — дюжина композиций, не открывающая новые горизонты в истории группы. Скорее здесь есть всё, чем дуэт "крымских врачей" Максим Кучеренко — Владимир Ткаченко славен и любим. Встретил одну неплохую конструкцию: "парадоксально-ироничные кодировки окружающего мира, понятные тем, кто умеет получать удовольствие от интеллектуальных игр". Как водится, разнообразны аллюзии — от Шекспира и Бергмана до Томаса Бруссига и Дэвида Брауна. Вообще, когда альбом поп-группы начинается: "Я родился в эпоху застоя, я живу в эпоху отстоя…" — это доставляет.
К тому же на сцене, в свете софитов, многие вещи явственно бросаются в глаза, более выпуклы.
У меня во лбу звезда, на лбу — корона,
Рот на привязи и сердце на замочке.
Я похож на императора Нерона,
Мои нервы, как в букетике цветочки.
