Раз уж речь зашла о «Уложении годов Кэмму», названном так по девизу правления, то оно было создано по приказу Асикага-но Такаудзи в конце 1336 года. Переход власти от одного сёгуната к другому нужно было оформить документально, а, кроме того, нужно было ознакомить японцев с новыми правилами, например с тем, что духовенству запрещается участие в политике, а торговля и ростовщичество находятся под покровительством сёгунов.
На смену регентам-сиккэн пришли советники-канрэй, которым предписывалось советовать сёгунам, а не управлять ими – дом Асикага собирался править самостоятельно. Здесь тоже была предпринята предосторожность – должность канрэй не стала монополией какого-то одного знатного дома, а делилась между домами Хосокава, Сиба и Хатакэяма, состоявшими в родстве с домом Асикага. Но широкие полномочия располагают к тому, чтобы взять всю власть в свои руки и если первые сёгуны из дома Асикага правили самостоятельно, то их потомки стали марионетками в руках своих советников.
Противостояние Северного и Южного дворов
Японский император должен обладать тремя священными регалиями – бронзовым зеркалом Ята-но кагами, яшмовыми подвесками Ясакани-но магатама и священным мечом Кусанаги-но-цуруги. Когда Асикага-но Такаудзи принудил императора Го-Дайго отречься от престола, то Го-Дайго пришлось передать священные императорские регалии императору Комё. Однако Го-Дайго был из тех, кто способен целехоньким выбраться из пасти тигра. Он отдал регалии, а после того, как сбежал в Ёсино, заявил, что регалии, переданные под давлением «узурпатору», были поддельными. Удивительно, почему после такого заявления от Го-Дайго не отвернулись все уважающие себя люди. Даже подумать о подделке священных регалий – великое кощунство, а тут одними мыслями дело не закончилось, оно закончилось обманом, касавшимся регалий. Даже если Го-Дайго принудили к отречению, его поступку нет и не может быть оправдания… Но это – с точки зрения этики, а у политики, как известно, свои резоны.
Асикага-но Такаудзи, занятому созданием нового сёгуната, было не до Го-Дайго, тем более что ему лично экс-император проблем не создавал. Да и вообще распря внутри императорского дома была выгодна Такаудзи – пусть лучше потомки Аматэрасу враждуют между собой, чем строят козни против императорского дома.
До своей кончины, наступившей в сентябре 1339 года, Го-Дайго рассылал по провинциям эмиссаров, пытаясь сподвигнуть народ на борьбу с «узурпатором». Кавычки здесь к месту, поскольку Го-Дайго отрекся от престола с полным соблюдением традиционных ритуалов. Вот если бы он вместо отречения покончил с собой, то тогда принца Юкахито, ставшего императором Комё, можно было бы называть узурпатором без кавычек.
Отдадим должное Такаудзи – несмотря на все то, что произошло между ним и Го-Дайго, он приказал построить в память о покойном экс-императоре в Киото храм Тенрю-дзи. Постройка велась с размахом, а не просто для того, чтобы соблюсти приличия, и сёгуну пришлось отправить особую торговую экспедицию в Китай для того, чтобы получить необходимые средства. По этому поводу в свое время весьма едко выразился известный японский коммунист Эйтаро Норо, [74] сказавший, что почитание мертвых императоров обходится дешевле, чем преклонение перед живыми (оставим эти слова на его совести). Многие историки считают, что оказание почестей умершему императору было продиктовано желанием снять с себя вину за раскол японского императорского дома.
После смерти Го-Дайго позиции Южного двора ослабли и казалось, что скоро Северный двор сможет утвердить свою единоличную власть. Однако, сидевший на северном престоле император Комё, мягко говоря, не хватал звезд с неба, и, кроме того, влияние Южного двора усилилось из-за Смуты годов Канно – войны между Такаудзи и его старшим братом (и правой рукой) Тадаёси в 1349–1352 годах (смута получила название по девизу правления императора Суко из Северного двора). Междоусобицей воспользовались сторонники Южного двора, которые рассчитывали выловить в мутной воде крупную рыбу – сокрушить Северный двор, но этого не произошло, несмотря на то что был момент, когда сёгун, ради победы, пошел на союз с Южным двором. Нет необходимости рассказывать о том, как чаша весов склонялась то на одну, то на другую сторону, проще будет оценить итоговый результат.
А итоговый результат таков. В 1392 году по настоянию сёгуна Ёсимицу, внука Такаудзи, произошло воссоединение императорского дома. Император Южного двора Го-Камэяма, внук императора Го-Дайго, прибыл в столицу вместе со священными регалиями, которые были переданы императору Северного двора Го-Комацу, правнуку императора Когона. Северный двор на тот момент находился в более выигрышном положении, так что Го-Комацу и его окружение были недовольны возвращением к условию о попеременном наследовании престола, существовавшем в канун раскола императорского дома. Кроме того, официальное принятие регалий от Южного двора, означало признание легитимности его правления Северным двором. «Ничего общего с узурпаторами иметь не хотим!», примерно такой была позиция Северного двора. Однако сёгуну все же удалось достичь консенсуса. Согласно положениям заключенного в ноябре 1392 года «Мирного договора годов Мэйтоку», [75] также известного как «Договор об объединении Юга и Севера», Го-Камэяма после своего отречения становился дайдзё-тэнно, передача регалий обставлялась соответствующими ритуалами, а наследником Го-Комацу первой очереди был объявлен принц Ясунари, младший брат Го-Камэямы, который в отличие от своего брата принца Корэнари не назначался наследником престола Южного Двора. Наследником второй очереди, то есть – преемником Ясунари, стал старший сын Го-Камэямы принц Цунэацу, а ему должен был наследовать сын Го-Комацу принц Михито…
На бумаге все выходило гладко, а в жизни – не очень. Начнем с того, что император Го-Комацу не пожелал встречаться с Го-Камэямой (а это было серьезным оскорблением). Да и вообще Северный Двор не собирался соблюдать заключенный договор. Го-Камэяма так и не получил обещанные ему в кормление земли, никто не собирался допускать на престол «южных» наследников, а история Южного двора была словно бы вычеркнута из официальной истории императорского дома. На японскую историографию наложило определенный отпечаток то, что правящая ныне ветвь императорского дома происходит из Северного двора. Это обстоятельство нужно учитывать.
Сёгун Ёсимицу не давал кипящей воде выплеснуться из котла, [76] но в мае 1408 года он умер, а его сын и преемник Ёсимоти, получивший сёгунский титул в 1394 году, в возрасте восьми лет, оказался слабым правителем, нисколько не похожим на своего отца, не говоря уже о деде и прадеде. С Ёсимоти начался упадок сёгуната Асикава, правда корни дерева, посаженного Асикага-но Такаудзи, оказались настолько крепкими, что сёгунат Муромати просуществовал до 1573 года. Вскоре после смерти Ёсимицу, младший брат Го-Камэямы принц Канэнари решил силой добиться исполнения договора, заключенного восемнадцатью годами ранее.
Принцу не удалось привлечь на свою сторону ни один из влиятельных родов, настолько слабыми выглядели его позиции. Он смог собрать вокруг себя только тех, кто кормился мечом, иначе говоря – бедных самураев, не имевших постоянной службы или земельных владений. Мятеж принца был очень скоро подавлен, а сам он бежал в горы. Наследником первой очереди был официально объявлен одиннадцатилетний сын императора Го-Комацу принц Михито, в пользу которого отец вскоре отрекся и Михито стал императором Сёко.
Экс-император Го-Камэяма, несмотря на не очень-то благоприятную политическую обстановку и неудачное выступление принца Канэнари, продолжал питать надежды на достижение справедливости. Правда, эти надежды не получилось бы реализовать без поддержки хотя бы одного влиятельного дома. На ловца, как говорится, и зверь бежит – в 1414 году у Го-Камэямы появился нужный союзник. Его звали Китабатакэ-но Мицумаса и был он наместником провинции Исэ. Род Китабатакэ был давним сторонником Южного двора. Его верность дому Асикага обеспечивалась соглашением, которое в том же 1392 году заключил с сёгунатом отец Мицумасы Акияса – лояльность в обмен на наследственный титул правителей Исэ. В 1402 году Акиясу передал главенство в доме Китабатакэ и должность наместника Мицумасе, у которого скоро возник конфликт с Тосиясу, приемным сыном Акиясу. Тосиясу успешно делал карьеру в столице и активно прибирал к рукам земли в провинции Исэ. Мицумаса видел в нем опасного конкурента и понимал, что рано или поздно Тосиясу его сожрет (в переносном смысле, конечно). Поддержка интересов Южного двора в случае успеха сулила Мицумасе такое возвышение, что расправиться с прытким братом не составило бы труда. К тому же, обстановка благоприятствовала выступлению – в восточных провинциях готовил восстание видный военачальник Уэсуги-но Дзэнсю. Оказавшись перед необходимостью «войны на два фронта», сёгун Ёсимоти должен был проявить уступчивость, тем более что порядок престолонаследия не соприкасался вплотную с его интересами.
