РОКОВОЙ МАНЕВР МИЛОШЕВИЧА
От Белграда до Подгорицы самолетом всего 35 минут; обратный же путь занимает почти час — столица Черногории не спешит выпустить вас из демократических объятий, даже этой малой "нестыковкой" во времени подтверждая старую истину, согласно которой войти часто бывает легче, чем выйти. На борту американского "боинга", следующего регулярным рейсом № 666, подобные мрачные мысли рождаются самым естественным образом...
Мрачное настроение усиливает грязный, загаженный город. Восток в худших своих традициях: турецкая чаршия (тоговые ряды), цыганщина и арнаутская помойка. Арнаутов-албанцев в Подгорице прибывает с каждым днем. Граница, зачастую закрытая для сербских беженцев с Косово, гостеприимно распахнута для албанского криминального сброда. Шиптары прибирают к рукам мелкую торговлю, замечены уже и в числе госслужащих. На террасе уродливо-помпезного отеля "Черногория" маленький юркий официант норовит всучить вам одонки вместо сока и злобно шипит, когда ему выплеснут обратно на поднос содержимое липкого, немытого стакана. "А надо было прямо в харю! Вы, русские, слишком снисходительны к азиатам, оттого пархатые и сели вам на шею", — неодобрительно замечает мой спутник и, цикнув на вмиг притихшего малорослого шиптаря, поясняет гостю из Москвы, — это ж такая порода, подлые людишки, спесь с них сбить недолго, а за пару марок можно купить с потрохами".
Марки и пфеннинги — сегодня единственная валюта в Черногории. Югославские динары здесь не примут ни в магазине, ни на лотке уличного торговца. Все расчеты — только в марках; зарплаты, пенсии, различные ассигнования — тем более. На росте благосостояния большинства славянского населения древнего сербского края подобные меры, однако, никак не сказываются: президент-сепаратист Мило Джуканович, получая от Запада огромные средства, распределяет их исключительно между "своими", то есть в первую очередь между представителями нацменьшинств, являющимися главной опорой его власти. Не случайно простой черногорец, даже если и не считает Джукановича агентом ЦРУ, непременно упрекнет Мило в том, что "выдал сестру за турка"...
В 1997 году Мило Джуканович "завоевал" пост главы республики, "победив" на выборах прежнего президента — Момира Булатовича (пересевшего в теплое кресло премьер-министр СРЮ, кое занимает и по сей день). По случайному стечению обстоятельств автор этих строк имел непосредственную возможность наблюдать за ходом предвыборной кампании и ее закулисным планированием, и еще тогда обратил внимание на некоторые тенденции, стремительно набиравшие силу уже на старте.
Милошевич сделал все, чтобы Джукавич пришел к власти в Черногории. Большинству черногорцев было глубоко наплевать и на Булатовича, и на Джукановича. Однако югославские СМИ за рекордный срок создали бывшему партийному функционеру Мило Джукановичу имидж противника социалистов и местной коррумпированной бюрократии, а главное — личного врага ненавистной всем Миры Маркович ("Мира, забирай Момира!" — писали на стенах домов в Цетине и Подгорице и даже на окрестных скалах рекрутированные штабом Джукановича доморощенные остряки). Поскольку пропаганда велась в основном методом от противного, все выглядело настолько естественно, что и те, кто близко знал "бесстрашного Мило", поверили, что речь идет не о ближайшем подручном Момира Булатовича и черногорском функционере № 2, но о "непримиримом противнике режима". Западу же намекнули, что Джуканович — демократ. На Западе сделали вид, что поверили.
Казалось бы, Милошевич достиг своей цели. В Черногории была оперативно создана свободная экономическая зона. Несмотря на жестокую блокаду Югославии, одна из двух республик, составляющих Федерацию, находилась как бы на особом положении. Даже в период прошлогодней агрессии США и НАТО против СРЮ в черногорских портах нет-нет, да и приставали танкеры с "гуманитарной" нефтью (тогда как основной, российский, клапан на севере был перекрыт). Конечно, масштабы были не те, чтобы проигнорировать шантаж Кремля (политический фактор оставался главным), однако сам принцип действовал. Сегодня же с территории Черногории по всей Югославии растекаются уже не нефтяные ручейки, но иные потоки, подпитывающие правящей режим не хуже, чем прямые западные вливания его демократических оппонентов.
Отдав Джукановичу власть в Подгорице и других городах, Милошевич сохранил за собой контроль над большей частью побережья, над портами и частично курортной зоной. Тут бы американцам и кусать локти от досады: при формальном господстве демократов, которое они оплачивают, "коммунист Слобо" по-прежнему держит в руках республику (ведь сами же либералы-рыночники постоянно учат нас, что все якобы определяет экономика), превращая поступающие с Запада средства в свой властный капитал. Однако янки если чем и раздражены в здешних краях, то только не маневром социалистов. Конечно, Вашингтону далеко не по нутру подобный "рэкет". Но ради достижения главной цели можно и потерпеть. Ведь истинные хозяева Америки, обманывая весь мир, прекрасно знают, что такое иерархия, как и то, что политика и идеология всегда доминируют над экономкой. Похоже, Милошевич перехитрил сам себя (если ему действительно небезразлична судьба страны и народа, с которой все теснее переплетается его собственная). И дело даже не в том, что черногорский президент-сепаратист сколотил собственные вооруженные силы (элитные спецподразделения полиции, укомплектованные лицами неславянского происхождения и подчиняющиеся не столько президенту, сколько министру внутренних дел Вукашину Марашу, непосредственному агенту Запада, и американским инструкторам) и все чаще предпринимает медийные и политические демарши, провоцируя Белград на жесткий ответ. Главную угрозу сербскому единству представляют все-таки не параллельные властные и силовые структуры. Америка давно сделала ставку на незаметное размывание славянских устоев на этой древней сербской земле, которая за всю свою историю ни разу не покорялась иноземным захватчикам. Сегодня радио и телевидение Черногории делают то, что на протяжении столетий безуспешно пытались осуществить турецкие паши и венецианские провидуры. Инородцы, оккупировавшие местный эфир, внедряют в массы идеи особой "черногорской" ментальности, уходящей корнями якобы еще в дославянские времена. Создаваемые на деньги фонда Сороса и других "благотворительных" организаций различные "научные" и "культурные" институты — типа Дуклянской академии, получившей свое имя по старому названию римской провинции Doc-lea, или второго Союза писателей Черногории (из двух человек) — призваны "обосновать" подобные нелепые притязания. На самом же деле под видом "древней медитерранской культуры" пропагандируются новейшие образчики западной гнили и разложения, отравляя естество самой здоровой части сербского племени ущербным чувством обреченности и апологией распада...
ОТ ЮГОСЛАВСКОГО ПРОШЛОГО — К СЕРБСКОМУ БУДУЩЕМУ
Преодолеть сей мертвящий гнет "современного мира иллюзий" сербский народ Черногории может, лишь избрав свой третий путь, отличный и от демократического, и от социалистического выбора. Впрочем, так ли уж отличаются друг от друга эти две "крайности"? Напротив древней Будвы, чьи зубчатые башни отражаются в зеркальной глади Адриатики, лежит дивный остров. Огромный зеленый массив, целый заповедник, где в прежние времена любил пострелять муфлонов Иосиф Амброз Тито. Сегодня остров принадлежит видному функционеру "ЮЛ", а роскошные виллы на берегу — демократам из Подгорицы. По большому счету им нечего делить, ведь и те и другие верят в "общечеловеческие ценности", олицетворяемые в сегодняшней жизни двумя одинаково ненавистными сербам гарпиями: на фоне нужды, крови и страданий миллионов балканских славян и Магдалина Олбрайт, и Мира Маркович говорят об одной и той же "гуманитарной миссии человечества". Впрочем, то, что от коммунизма до демократии — один шаг, доказали и выдававший себя за черногорца "диссидент" Милован Джилас, и бывший титовский подручный Цадик Данон, произведенный всемирным кагалом в главные раввины Югославии, и дружившее с семьей будущего госсекретаря США югославское коммунистическое семейство Рибникар. Все они хищно раздували ноздри, почуяв кровь сербских детей, выпученными, рачьими глазами пожирали останки оскверненных европейских святынь задолго до Бернара Кушнера и Джеймса Рубина.
Ни социалисты Милошевича, ни радикалы Шешеля никогда не решались вступить в открытую борьбу с этой подлой и мрачной силой, ополчившейся на непокорный славянский народ с яростью потревоженной гадюки. Жестокую битву с ядовитой гадиной возглавила сербская Православная Церковь.
