Подготовила Марина Алексинская
1
Андрей Смирнов ИНТЕРНЕТ-ВОЛКИ
Незадолго до вручения слушал Артемия Троицкого в эфире радиостанции "Маяк". Троицкий рассказывал о премии, агитировал и анализировал. Неожиданный эпизод – вопрос слушателя о любимой музыкальной эпохе в России и за рубежом. Признаюсь, я ждал любых сюрпризов, представляя любовь Артемия Кивовича к эпатажу и демонстрации знаний. Но оказалось, там — шестидесятые — Хендрикс, "The Doors"; здесь — восьмидесятые – "Кино", Майк Науменко, "Аквариум". Набор оказался непредсказуем в своей предсказуемости.
С чего это я вдруг о Троицком? Всё-таки, как ни убеждает сам АК, что премия независимая, и всё определяет сообщество экспертов, вектор и общее влияние от создателя неизбежно. "Мадам Бовари— это я", — некогда сказал Флобер. Троицкий вполне может признать: "Степной волк – это я". И церемония вручения, длящаяся не меньше пяти часов, главной фигурой являет, безусловно, отца-основателя. Сюрпризы возможны, но, пожалуй, в умеренной рафинированной версии. При этом и несмотря на всю условность любых премий, "Степной волк" привлекает широким спектром и довольно демократичным подходом. И это определённый срез современной русской музыки, требующий своего осмысления. К тому же если премии, выдаваемые различными СМИ, обслуживают непосредственно список поддерживаемых ими же музыкантов, то здесь главную роль играет Интернет, со всеми вытекающими.
Это дополнительно подтвердила номинация "Интернет", где курьёзно победил ролик Эдуарда Хиля "Mr. Trololo". Вокализ "Я очень рад, ведь я, наконец, возвращаюсь домой" тридцатилетней давности взорвал Интернет по обе стороны океана, вернув Хиля в контекст актуальной музыкальной жизни. На московском концерте в клубе "16 тонн" зал был битком, ждут гастролей Хиля и в США. Но делать какие-то обобщения не стоит: интернет-игрушки как быстро возникают, так и ещё быстрее забываются.
На премию "Степной Волк" были номинированы проекты, люди и артисты за их деятельность с июня 2009 по июнь 2010 годов на территории экс-СССР. Учитывались все направления, помимо классической музыки, традиционного джаза и фольклора.
Мы живём в мире, где культура выжимается из медийного мира, всё больше и больше загоняется в подполье. И то, что премия учреждена в рамках Московского международного открытого книжного фестиваля, выдаёт запрос устроителей на что "Степной волк" — не просто музыка, не только и не столько энтертейнмент.
На вручении Троицкий довольно настойчиво проводил мысль, что закончилось десятилетие культурного провала, и назревает нечто новое и многообещающее. Результаты в этом скорее не убеждают. "Итоги получились вполне ожидаемой проафишевской направленности, такая беззлобная пушистая псевдо-альтернатива. Ну и хорошо — среда для развития там выращена, люди живые и двигаются. Куда... Собственно, вот куда", — метко прокомментировал музыкальный критик Александр Волков.
Книга — Лео Фейгин "All That Jazz", Интернет — Эдуард Хиль — "Mr. Trololo", голос — Сергей Шнуров, фильм — "Дом солнца" (режиссер — Гарик Сукачев), дизайн — "Фруктовый кефир" — "Клетчатый альбом", видео — "Рубль" — "Я х…ю на гитаре", концерт — Пикник "Афиши" 2009, дебют – "Padla Bear Outfit", музыка — "Мoremoney", слова — Иван Алексеев (Noize MC), медиа — OpenSpace.Ru, катализатор — Илья Бортнюк, место — "Шестнадцать тонн", песня — Noize MC— "Mercedes S666", нечто — Хип-Хопера — "Копы в огне", альбом — "Мегаполис" — "Супертанго".
На наличие "Донской романтики" рассчитывать было смешно, но "Церковь детства" должна была быть представлена. А возвращение "Вежливого отказа", а "аРРок через океан", а при всех вопросах "НОМ" — "Превыше всего"?
"Мегаполис" же занимает нишу группы, куда более популярной среди музыкантов и критики, без особого внимания публики. Характерно, на вручении объявление лауреатства "Мегаполиса" вокруг меня не вызвало никакого ажиотажа, зааплодировал только обозреватель "Rolling Stone" Андрей Бухарин. В случае с "Мегаполисом" — не всегда понятно, ты слушаешь группу или музыканты удивлённо на тебя глядят со сцены. Несмотря на ряд удачных мелодий, творческих находок. Можно, конечно, сказать, что это особая позиция внимания к вибрациям мировых сфер, но, по-моему, это просто недостаток харизмы.
Главное послевкусие от лауреатов и номинантов "Степного волка" — несколько угнетающий рубеж восьмидесятых-девяностых. По интонации, динамике, содержанию, как в маргинальном отсвете, так и в сыто-буржуазном. Заурядный "Дом солнца" или античиновничий интернет-хит "Mercedes S666" вполне могли бы дополнить перестроечную палитру, поп-номера навевали воспоминания о "Музобозе".
Многие новации – всего лишь хорошо забытое или малоизвестное старое. И как любое возвращение неизбежно имеет пародийный отблеск. Вместо правдорубов ленинградского рок-клуба – конъюнктурный Нойз МС, энергия "Padla Bear Outfit" адаптировано наследует сибирский панк, портал OpenSpace.Ru в своей агрессивной безаппеляционности, что журнал "Огонёк" под управлением Коротича.
Но не стоит забывать, что непререкаемые авторитеты того времени, по прошествии лет, вне перегрева общественной ситуации, оказались в массе своей ничтожными шарлатанами и полуграмотными пропагандистами.
1
Евгений Нефёдов ПЕВЕЦ ВО СТАНЕ — ПЕВЕЦ ВОССТАНИЯ!
Недавно мне срочно понадобился один из первых выпусков "Дня", и поскольку в компьютере его быть ещё не могло, я в своих поисках – в кои веки! – углубился в необъятный домашний архив газет. Собрать их в подшивки – руки пока что так за делами и не дошли, поэтому распаковывал связанные шпагатом плотные пачки, перебирал уже подзабытые номера, листал шуршащие полосы, встречая на них, как давних собратьев, материалы былых времён… Но даже когда обнаружил то, что искал, всё равно ещё долго не мог оторваться от этого и отрадного, и печального, захватившего дух погружения в двадцатилетней давности жизнь… Тогда и подумалось, что газете же впрямь – вот-вот двадцать лет: её пробный, "пилотный" номер Проханов выпустил осенью девяностого, а уже первый, рожденный в только что созданной им редакции, датирован был январём девяносто первого – того самого, рокового...
Страна в ту пору бурлила, её разрушители уже почти не таились, и "День" без раздумий пошёл в защитники Родины. Его появления словно бы ждали: он сразу обрёл и горячих, верных сторонников, и откровенных, злобных врагов – и так продолжалось около трёх, вдохновенных и яростных, лет его бытия. Потом ельцинисты распяли мятежный "День" – а он воскрес уже вскоре в облике "Завтра", и снова продолжил борьбу своим честным, пламенным словом. Это слово жило на его страницах, передавалось из уст в уста, звучало на многочисленных вечерах газеты – рисковых и многолюдных.
Те незабвенные вечера – особые вехи нашей истории! Площадками им служили дворцы и клубы, концертные залы, а то и спорткомплексы, переполненные читателями, сторонниками оппозиции, которых у входа встречали – на всякий случай – ряды омоновцев. Со сцены звучали речи и песни, воззвания и молитвы, ответы на море записок – ну и, конечно, мобилизующие волю, энергию, веру стихи прекрасных русских поэтов. Их было немало: и в эту пору, и после – но самым первым, дарившим всем нам свои сердцем творимые откровения, уже никогда не прийти на такое народное вече… О ком же, как не о них, всего прежде следует вспомнить в преддверии нашего двадцатилетия, несущего в себе и неунывающий дух "лицейской годовщины", и суровую строгость воинской переклички.
НИКОЛАЙ ТРЯПКИН был в том ряду самым старшим, но вместе с этим — и самым, как нам казалось, лёгким, быстрым, решительным на подъём. Нет, он ходил давно уже с палочкой, был не всегда здоров, говорил с одышкой — но помимо этого ему тяжко жилось и в охваченных русофобским засильем литературных кругах, и в предательской атмосфере всех этих "перестроек-реформ", и даже в родном дому, сквозь который успел пройти такой же разлом, что прошёл и сквозь всю страну. Поэтому родной семьей для него была наша редакция, родными стенами — её литературные страницы, а уж родной стихией — всё те же бурлящие вечера, на которые он, хоть и мастер, приходил без долгих упрашиваний.
Куда тут девались и его палочка-выручалочка, и та же одышка, и тягостные раздумья! Он брал поднесённый ему микрофон степенно, как чарку, и словно бы где-нибудь на вечёрке его деревенской юности, подмигнув кому-то из публики, выводил нараспев — а чаще и просто с азартом пел:
