Современному зрителю трудно поверить, как такое могло случиться. Кажется, что подвигом была бы отчаянная попытка прорыва осаждённых из крепости, каких много было и в древней истории, и в новейшей. Может быть, великий историк придумал такую легенду? Жестокую, чудовищную – символ национального сопротивления и верности вере. Но мне рассуждений Познера на тему исторических мистификаций не хватило. Странно было бы, если бы неверующий человек безоговорочно во всё это поверил.
Серия о холокосте и его значении в создании еврейского государства удивила не столько волнующими фактами мемориального центра Яд Вашем, сколько эмоциональностью Владимира Владимировича. Никогда мы не видели его таким потрясённым, особенно тогда, когда он услышал историю гибели близких друзей своего отца, которых знал и любил в детстве. В какой-то момент у него даже выступили слезы.
Очень трогательными были также воспоминания тех, кого удалось спасти, особенно рассказ старика-израильтянина, выжившего в концлагере благодаря русскому военнопленному, который воровал для него (тогда ребёнка) картошку и не дал ему умереть от голода.
Жалко, что в Яд Вашеме Познер не вспомнил о подвиге политрука Киселёва, спасшего не одного, а сотни евреев из белорусского местечка Думиново – в основном стариков и детей. Советский партизан, которого в Израиле позже назвали Праведником мира, более месяца выводил их с оккупированной нацистами территории, и через 1500 км опаснейших лесных троп ему удалось перевести 218 (!) человек через линию фронта. В этом походе много таких драматических подробностей, что померкла бы страшная легенда о Масаде. Плакали бы зрители всех национальностей.
Иван Ургант ближе к финалу тоже сильно изменился.
Рассуждали о том, что значит быть евреем, кто еврей, кто не еврей, только ли дело в крови, в её количестве или вере. Или главное – сострадание к мукам соплеменников? Хотелось вмешаться в разговор: ведь многие известные деятели культуры без капли библейской крови в знак солидарности с несчастными, которых притесняли и уничтожали в ХХ веке, демонстративно называли себя евреями. А назовёт ли Иван себя шиитом или курдом в связи с тем, что сейчас творится на Ближнем Востоке? Ведь геноцид осуществлялся и осуществляется не только против еврейского народа. А где Россия в его национальных предпочтениях? Много говорилось об антисемитизме, но не было сказано почти ничего, например, о решающей роли руководства СССР в создании государства Израиль. И об огромном жертвенном вкладе советского народа в Победе над нацизмом.
А что касается национальной самоидентификации, то, скажем, в генерал-губернаторе Новороссии Александре Ланжероне французской крови было больше, чем во Владимире Познере, но он ощущал себя русским патриотом так же, как, разумеется, император Александр Павлович, в котором русской крови было куда меньше, чем в Иване Андреевиче Урганте.
В заключение отмечу главное, позитивное: именно в этом телепутешествии произошло то, чего не бывало в предыдущих. Познер и Ургант в начале сериала и в его конце – это разные люди. Так показалось. Картины еврейских несчастий (да и счастья!) задели их за живое. Исчез снобизм, куда-то подевался столичный блеск мегазвёзд.
Израиль опустил их на землю, превратил в обычных, несколько растерявшихся от увиденного и услышанного людей. Задумавшихся. И это понравилось больше всего.
Посмотрим, сколько продлится эта задумчивость по возвращении на многострадальную землю России. И хватит ли её на то, чтобы с такой же степенью заинтересованности снять сериал о нашей Родине? Название можно взять из бессмертных строк Павла Когана, погибшего за неё:
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я – патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю.
Дело врачей
ТелевЕдение / Телеведение / Телелечение
Теги: телевидение , медицина , благотворительность
Сколько уже мы с вами видели различных программ и акций телеканалов, которые призваны помочь больным, страждущим, детям, нуждающимся в срочных операциях, лечении, и так далее... К примеру, сейчас на Пятом канале идёт акция «День добрых дел», в рамках которой известные медийные персоны обращаются к телезрителям с призывом помочь больным детям. Собирают деньги на дорогостоящие операции, лекарства, содержание в клиниках. На сайте публикуются собранные суммы, общий объём которых уже приближается к миллиарду рублей. В общем, дело это хорошее, необходимое и доброе, но…
Почему мы не слышим обращений с телеэкранов к врачам, к руководителям и владельцам известных клиник с просьбой о безвозмездной операции? Это ведь нечастые случаи, так ли уж невозможно организовать на пятьдесят-сто плановых платных курсов лечения один-два благотворительных? А потом заслуженно славить тех, кто бесплатно исцелил, поставил на ноги больных, у которых не хватает сегодня денег или известности. Да и государство, уверен, без грантов подобную программу не оставит. Почему не обратиться сначала к тем, у кого в умелых руках и современная аппаратура, и скальпель и кто ещё не забыл клятву Гиппократа? Или нас с экранов под видом благотворительности приучают к мысли, что пора прощаться с бесплатной медициной?
Ещё. В современных телеакциях по сбору средств мы слышим о необходимости лечения именно за границей. Мотивировка простая: здесь таких операций не делают. Хотя если взять наши сегодняшние «топовые» лечебные учреждения, там делают практически всё. Даже лицо уже пересадили. Тогда почему не поискать в России? Хватит муссировать стереотип, что у нас всё в медицине плохо. Действительно, плохо очень многое, особенно в глубинке, но на «элитном», столичном уровне, уровне региональных центров с медицинскими технологиями всё вполне на уровне. Да и лечение за границей отнюдь не панацея, не буду перечислять имена известных людей, которым никакая заграничная терапия с хирургией не помогли.
Кстати, в последнее время наша страховая медицина становится всё эффективней. Поэтому многие сложнейшие операции проводятся в России и бесплатно. Но в этом случае в телеэфире звучит уже иной мотив – пожертвуйте на дорогостоящие лекарства, которые необходимы после операции. И снова вопросы… Так что на самом деле нужнее: сами лекарства (названия которых не озвучиваются) или деньги на них? Если лекарства – тогда почему не использовать ресурс федерального канала и не обратиться сначала в представительства фармацевтических фирм, в Минздрав? Там, думаю, смогли бы или найти отечественные аналоги (лекарства, естественно, требуются, как правило, заграничные), или приобрести зарубежные. Это их обязанность! Вот если откажут, тогда – в набат! А если сначала начинают деньги с народа собирать, то это напоминает нищего в московском переходе. Сидит с табличкой «Помогите на пропитание», а принесёшь ему тарелку супа – он прошипит: иди, мол, отсюда, не мешай работать.
Есть ещё много вопросов. Как на телеканалах отбирают тех, для кого собирают деньги? Кто это решает и почему мы должны им безоговорочно верить? Кроме того, для управления такими значительными суммами необходимы офис, персонал, бухгалтеры, администраторы, которые не из разряда жертвователей, им зарплату платить надо.
Строки Ярослава Смелякова: «Если я заболею, к врачам обращаться не стану…» – в этом случае на телевидении звучат двусмысленно. Слово «врач» сегодня – всё ещё со знаком плюс. Несмотря на ужасающие порой факты. Верю, что так и останется, иначе и быть не должно. Потому что исцелять, и не всегда за деньги, – это и есть настоящее дело врачей .
Арсений СОКОЛОВ
О бедном канале замолвите слово...
О бедном канале замолвите слово...
ТелевЕдение / Телеведение / Телепровинция
Теги: телевидение , общество , политика
Что видят зрители Приморья
Основные отличия центрального телевидения от местного в том, что первое – богатое, второе – бедное, и в том, что первое посильнее второго будет. Да, так оно и есть, хотя о степени профессионализма, особенно в разных объективных условиях, можно поспорить. А дальневосточная диаспора московской журналистики немаленькая и крепенькая, спросите, например, у журналистов «Времени», «Вестей» или конкретно у «специального корреспондента» Евгения Попова, приморца по происхождению.
Но главная разница в том, что большое не всегда видится на расстоянии. В нём надо разбираться, а возможности не дают. Иногда просто не показывают. На федеральных каналах обычный телезритель видит поверхность смысловой воронки, в которой и серьёзный новостной поток, и бульон эмоций в студии политических ток-шоу, и, прости господи, потуги современного шоу-бизнеса и юмористов, и сериалы, сериалы. А на региональном телеканале при всей его бедности и меньшей импозантности персон в основном мы видим обыкновенную жизнь: продолжение разговора о том, о чём только что говорили с женой на кухне, час назад – с соседом по автостоянке, два часа назад – с коллегами на кафедре. Мы смотрим местное телевидение и – хотят того или нет те, кто это телевидение делает, – обнаруживаем новые смыслы в знакомом, давно и близко знакомом. Чем дальше – тем больше. Мы в смысловую воронку ныряем. Как и завещал философ А.Ф. Лосев.
