Взяв же роман, оставь его лежать у себя. Предлагать его в "Отечеств<енные> записки" или другим, кому бы то ни было, - не надо. Роман оплеван и, покамест, лишился всей своей репутации. (Был у меня Минаев; я обещал в "Светоч" сотрудничество, ни к чему, впрочем, не обязываясь). Если "Отечеств<енные> записки" или даже минаевский журнал станут искать и предлагать, мое мнение, не отдавать им роман. Он оплеван, и, появись он теперь не в "Современнике", его оплюют еще больше. Разве если Краевский даст 120 или Минаевы. Тут еще можно подумать. Ты известишь тогда меня и напишешь о том, как ты думаешь. Но это всё только в том случае, если сами "Отечест<венные> записки" или кто-нибудь сделают предложение. Сам же ты не предлагай никому и даже вида не делай, что думаешь им делать предложение. Пусть роман покамест лежит у тебя - и дело с концом! Я напишу тебе, в конце письма, что с ним делать. А теперь к моему проекту. Слушай внимательно:
NB. Сейчас только, бесценный друг мой, получил я вчерашнее письмо твое (от 7-го). И вот что скажу: что ты ездил к Некрасову - это хорошо. Но, ради бога, с ними мягче и нежнее. Не нужно и виду подавать, что мы горюем и трусим. Не нужно им выказывать досаду. Я ведь уверен, что, впоследствии, наша возьмет. Теперь надо только спасать себя от скандала. Если Некрасов начнет торговаться или только заикнется о том, то с любезностью отвечай ему, что ты мне это сообщишь, а что, впрочем, ты мои мысли знаешь и, как уполномоченный мой, объявляешь, что я от прежних условий (120 р.) не отступлю. Насчет прочтения Дудышкину, - хорошо; но так, чтоб это дело осталось между Майковым, тобою и Дудышкиным. (Майкову я написать не могу теперь. Я завален делами, чрезвычайно важными, о которых тебе напишу в конце письма. Пожми ему руки и скажи, что я на него надеюсь. Он мне друг и искренно желает мне добра. А лучше всего прочти ему это письмо мое, конфиденциально.)
Но вот что мне не нравится: если мы будем навязываться сами "Отечественным запискам". Роман оплеван, и его похоронят гробовым молчанием. К тому же он действительно не эффектен. Даже помещать в "Отеч<ественных> записках" теперь, при интригах, не своевременно. Я уже сказал тебе, что я напишу в конце письма, как я располагаю действовать насчет романа. Но, впрочем, если "Отеч<ественные> записки", без затруднений, дадут 120 - соглашусь. Я в такой нужде, что не вправе не согласиться. Не называй моих мыслей - высокомерием. Это просто - расчет, ибо я имею многое в виду. Пусть обсудит это и Майков. Но, повторяю, за 120 р. и деньги 1200 вперед соглашусь. В "Светоч" же, если за 150, соглашусь непременно. Деньги хорошие. Во всем остальном поступлю по твоему совету (то есть если Некрасов мне напишет письмо).
Теперь к моему проекту. Обсуди его хорошенько, секретно сообщи и Майкову и посоветуйся тоже с ним.
Во-первых, ты пишешь, что теперь уж год писать нельзя, а нужно спешить и к новому году приготовить тот роман, о котором я тебе рассказывал (с страстным элементом) и таким образом обратить разом на себя внимание. Отвечаю на это: это нельзя. Я лучше с голоду умру, чем буду портить и торопиться. Да и роман тот уже уничтожен. У меня другая мысль: не знаю, обратил ли ты, дорогой мой, внимание на последнее письмо мое, в котором я говорил тебе, что хочу написать "Записки из Мертвого дома" (о каторге), - и тогда же просил тебя закинуть об этом словечко Некрасову и Краевскому? (Вообще ты иногда не пишешь, что получил от меня такое-то письмо; и я могу думать, что не дошло. Всегда извещай, что получил). Эти "Записки из Мертвого дома" приняли теперь, в голове моей, план полный и определенный. Это будет книжка листов в 6 или 7 печатных. Личность моя исчезнет. Это записки неизвестного; но за интерес я ручаюсь. Интерес будет наикапитальнейший. Там будет и серьезное, и мрачное, и юмористическое, и народный разговор с особенным каторжным оттенком (я тебе читал некоторые, из записанных мною на месте, выражений), и изображение личностей, никогда не слыханных в литературе, и трогательное, и, наконец, главное, - мое имя. Вспомни, что Плещеев приписывал успех своих стихотворений своему имени (понимаешь?). Я уверен, что публика прочтет это с жадностию. Но в журналах печатать это, - теперь уж не надо! Мы напечатаем отдельно. Я так рассчитываю: к 1-му декабря я кончу; в декабре цензуровать (отдать образованному цензору), в генваре печатать и в генваре же в продажу. Печатать в формате Милюкова (о "Русской поэзии") и тем же шрифтом. Если книжка выйдет равная по толщине с Милюковой, то цена ей 1 р. 50 коп., если же тоньше, то 1 р. 25 коп. Печатать непременно самим, а не через книгопродавцев. За интерес я уверен, как то, что я живу. 2000 экземпляров разойдутся все в один год (я уверен, что в полгода), предположим 1 р. 25 к. - вот 2000 рублей в год. Вот на первый случай и деньги, и деньги вернейшие.
Но может быть ужасное несчастие: запретят. (Я убежден, что напишу совершенно, в высшей степени цензурно.) Если запретят, тогда всё можно разбить на статьи и напечатать в журналах отрывками. Деньги дадут, и хорошие. Но ведь это несчастье! Волка бояться и в лес не ходить. Если запретят, то можно еще попросить. Я буду в Петербурге, я через Эд<уарда> Ив<ановича> пойду к его императорскому высочеству Николаю Николаевичу, пойду к Марье Николаевне. Я выпрошу, и книга получит еще более интересу.
Но если и запретят, то и другой источник, другой проект, который необходимо исполнить во всяком случае, запретят или не запретят. Это издание сочинений. Их можно издать в трех видах (посоветуйся, голубчик мой, с Майковым).
1-й вид. "Бедные люди", "Неточка Незванова" 6 глав, "Белые ночи", "Детская сказка", "Елка и свадьба", "Честный вор", "Ревнивый муж". - Всё это в одной книжке, в формате: "Очерки из крестьянского быта" Писемского 1858 год. За эту книжку 2 р. сер<ебром>. Назвать эту книжку: "Старые повести".
2-й вид. 2 книжки, в формате того же Писемского (3) и на такой же толстой .(прекрасной) бумаге (каждая часть выйдет толще Писемского).
1-я часть. "Бедные люди", "Белые ночи", "Детская сказка", "Елка и свадьба".
2-я часть. "Дядюшкин сон". "Неточка Незванова" 6 глав. "Честный вор" и "Ревнивый муж". - Обе части 3 руб. сереб<ром>.
NB. ("Двойник" исключен, я издам его впоследствии, при успехе, отдельно, совершенно переделав и с предисловием.)
Чтоб не мешкать, умоляю тебя, голубчик мой, прислать мне по возможности скорее мои сочинения (кроме "Бедных людей", "Двойника", "Дядюшкина сна" и всех тех, которые не обозначены выше, в проекте издания). Я их переправлю скоро, по печатному шутя, нисколько не отвлекаясь от писания "Мертвого дома", и немедленно вышлю к тебе. Печатать их можно в двух случаях: или своими средствами, или продать книгопродавцу.
1) Если своими средствами: в конце октября я тебе вышлю всё исправленное. Ноябрь - цензура. Декабрь - печать и в середине января вместе с "Мертвым домом" они в продаже.
"Мертвый дом" напечатать будет стоить 300 р. (Это maximum). Сочинения в 1-м виде - от 600 - до 700, во 2-м виде 1000 р. серебром, всего 1300 р. сереб<ром>.
За деньгами для напечатания поклонюсь вам всем, моим спасителям. Дадут деньги поровну: ты, Саша, Варя, Верочка (им я писал письма) и, если можно, дядя. С тебя возьму не деньгами, а дай только вексель на 6 месяцев за бумагу; выручу к сроку.
NB. Но во время писания, теперь, я должен жить. Вот ужасно! А у меня осталось 30 целковых. Месяца на четыре я должен. быть обеспечен. Где взять? Не оставь, брат! Обратись к Саше, подыми всех родных. Ведь мне надо 300-400 р. по крайней мере. Только бы тут-то удержаться, а ведь там, потом, хорошо будет. Сочинения начнут продаваться не дурно, я уверен, тем более, что "Записки из Мертвого дома", которые будут продаваться отдельно, заинтересуют публику и вынесут и сочинения, которые явятся в одно время в свет. Пусть я в год продам до 1000 экземпляров (печатать 2000), если издать в 1-м виде; то тогда я имею с них 1200 р. С двумя тысячами за "Мертвый дом" у меня 3200.
Счет: долги тебе 700, печать 900, житье 400, итого 2000; у меня остается 1200 р. на житье. Это хорошо.
Если во 2-м виде, то, за всеми расчетами, останется 2000. Есть чем <жи>ть. (4) А надеяться, что обе книги, одна другую выручат, очень можно.
Если же издать через книгопродавца (только одни сочинения), то можно их, в 1-м виде, продать за 1000 р., во втором виде за 1500 и никак не меньше. Разумеется, надо просить сначала больше. Полученная, таким образом, разом, сумма, совершенно бы помогла мне заплатить все долги, а "Мертвый дом", продаваясь, дал бы мне хорошие и верные средства жить. Вот тебе инструкция насчет книгопродавцев, и, умоляю тебя, следуй этой инструкции пунктуально. Во-1-х, во всяком случае начни действовать теперь же. Попроси помочь Майкова. Поговори немедленно с книгопродавцами насчет 1-го и 2-го вида. Поторгуйся. Упомяни, что имя (понимаешь?). Ведь теперь самый лучший и удобный момент для начала действий. Если книгопродавец не осел, он поймет, что значит имя. Если они согласны, немедленно задаток. По выходе из цензуры - контракт (я тебе пришлю полномочие по форме, по закону). Контракт следующий: 1) Рукопись в руки - деньги в руки. 2) Печатать 2000 экземпляров - никак не больше (в крайнем случае можно 2400). 3) Я имею право печатать после этого издания через 2 года. 4) В течение этого времени, если все экземпляры выйдут, книгопродавец не имеет права делать 2-го издания. 5) Начать издание немедленно.
