Капитан Беляев всех спасшихся с танкера поставил на довольствие, и каждому было доверено рабочее место на теплоходе. Беляев заверил, что скоро все будут на родине, и приказал «не вешать носа».
Действительно, в середине февраля турецкие власти официально оповестили капитала Беляева, что причин для удержания теплохода в турецких территориальных водах более не существует и «Сванетии» разрешено покинуть гавань Стамбула…
Беляев и штурман Г. Кухаренко так рассчитали время перехода морем, что большую часть пути теплоход прошел по Черному морю под покровом темноты и в день Красной армии 23 февраля 1942 года встал у причала порта Поти. «Турецкое пленение» кончилось.
По законам войны
Очень скоро капитан Беляев убедился, что конвойная служба на Черноморском флоте плохо организована, отчего гибло большое количество транспортов. Военный совет флота не обеспечил должного порядка и безопасности перевозок на морских коммуникациях на Черном море, хотя было совершенно очевидно, что боевые корабли флота, несмотря на налеты немецкой авиации, удерживали превосходство.
Кроме гибели парохода «Ленин» с огромным количеством людей, теплохода «Армения», «Аджария», госпитальных судов «Абхазия», «Чехов», транспортов «Коммунист» и «Чапаев» ушли на дно и многие другие суда, о чем знали только очень немногие.
Впрочем, людскую молву не «засекретишь», и о всех трагедиях на море знали и плавсостав флота, и рыбаки, и жители приморских городов и курортов…
Капитану Беляеву было присвоено военное звание капитан-лейтенант, часть экипажа (мужчины) были мобилизованы, теплоход окрашен в защитный цвет, и на флагштоке взвился военно-морской флаг.
Кроме того, на палубе теплохода было установлено пять 45-мм полуавтоматических пушек и два крупнокалиберных пулемета ДШК. На «Сванетию» прибыл главврач 2 ранга В.А. Итин и совместно с другим коллегой В. В. Борисовским они в короткий срок переоборудовали помещения теплохода для принятия раненых и пассажиров.
После гибели «Армении» с основным составом флотских квалифицированных медработников (7 ноября 1941 года) «Сванетия» была укомплектована почти сплошь студентами старших курсов медицинских институтов, которые в условиях войны быстро обрели хорошую медицинскую сноровку и практику и неплохо справлялись со своими обязанностями.
Для «Сванетии» наступил новый период, полный тревоги и опасностей. Теплоход стал военным транспортом Черноморского флота.
29 марта 1942 года «Сванетия» в охранении лидера «Ташкент» (на котором товарищ Сталин до войны любил следовать в отпуск на Кавказ или Южный берег Крыма), а также эсминцев «Незаможник» и «Шаумян» доставила из Новороссийска в Севастополь 570 человек (две маршевые роты), 36 тонн боезапаса, 740 автоматов ППШ, 86 тонн боезапаса для авиации флота, 160 тонн взрывчатки для Приморской армии, 7 тонн детонаторов, 346 тонн продовольствия и 50 тонн фуража…
Эти данные из документа той поры красноречиво свидетельствуют, как много значил для флота и армии каждый такой рейс. Однако сохранились и другие документы, отмечающие большие недостатки и нарушения строгих указаний при конвоировании транспортов при переходе морем, в частности той же «Сванетии». Капитан Беляев, стоя на мостике с биноклем, с тревогой и досадой сказал своему старпому:
— Старшой, на каком удалении следует охраняющий нас славный лидер «Ташкент»?
— Не менее 10 кабельтовых (кабельтов равен 185 м . — С. С.).
— Между тем даже в элементарных учебниках морской тактики сказано, что дистанция при охране конвоя не должна превышать 2 кабельтовых.
Только после того, как Черноморский флот понес большие потери от налетов авиации Геринга, командующий ЧФ контр-адмирал Ф. С. Октябрьский издал запоздалый приказ:
«Корабли конвоя при движении с караваном уходят от транспортов на дистанцию до 10 кабельтовых. Предупреждаем всех командиров кораблей, что подобные действия граничат с преступлением…».
Только следуя в непосредственной близости от охраняемых судов, боевые корабли огнем зенитной артиллерии и пулеметов в состоянии создать завесу сплошного огня, через которую трудно прорваться авиации противника. Кроме того, при тактически грамотно построенном охранении субмаринам противника также трудно атаковать торпедами. Были и другие просчеты Военного совета флота, как, впрочем, и самого командующего контр-адмирала Ф.С. Октябрьского.
Даже в лаконичной и строго документальной записи в судовом журнале «Сванетии» сквозит неприкрытое недоумение в действиях командования флота и как следствие — ожидание худшего.
Так, в записи от 3 апреля 1942 года говорилось, что в 21 час 12 минут «Сванетия» отвалила от Севастопольского причала и взяла курс на Туапсе за новой партией ценного груза. Однако распоряжением командования лидер «Ташкент» в проводке транспорта «Сванетия» с ранеными и эвакуированными уже не участвует, так как главным грузом при перевозках считалась живая сила и техника. «Сванетию» в море охраняли лишь те же эсминцы: «Незаможник» и «Шаумян». Как бы мимоходом в журнале отмечено, что часом раньше из Севастополя в Новороссийск отправился другой лидер «Харьков», который хотя бы на этом участке мог обеспечить охрану транспорту. Но, как говорится, армия и флот управляются не только приказами, но и нравами начальства. А один из афоризмов Козьмы Пруткова гласит, что привыкший распоряжаться судьбой других редко обладает человеколюбием, особливо в баталиях…
На сей раз «Сванетия» даже со слабым охранением благополучно достигла конечного пункта, разгрузилась и, заправившись и взяв часть нового груза, отправилась в Новороссийск. Несколько раз капитану Беляеву докладывали, что замечен самолет-разведчик противника, и он понял, что противник внимательно следит за всеми морскими коммуникациями и что рано или поздно следует ожидать массированного налета авиации. Но «Сванетии» решительно везло!
В Новороссийске в темпе и без суеты было взято на борт 191 т боезапаса, 682 т продовольствия для осажденного Севастополя и более 150 человек бойцов и командиров.
И этот переход со слабым охранением был удачным! «Сванетия» вышло из Новороссийска 14 апреля в 20.00, за полчаса до захода солнца. На сей раз конвоировали эскадренные миноносцы «Бдительный» и «Свободный» и весь груз был благополучно доставлен к месту назначения. Так скупо, но предельно точно свидетельствуют документы.
Последний парад
Севастополь обстреливался и систематически подвергался налетам бомбардировочной авиации. Поэтому разгрузка и погрузка шли усиленными темпами в течение всего дня. Капитану Беляеву доложили, что на борт уже принято 240 человек тяжелораненых, 354 кавалериста 154-го кавполка, отправляемых в тыл для переформирования и отдыха, 50 человек эвакуированных, 10 рабочих морзавода, 65 человек военнослужащих различных рангов, в том числе были и морские летчики, следовавшие за получением новых самолетов. Всего с экипажем — более 900 человек.
Затем последовал срочный приказ из штаба Севастопольского оборонительного района к 21.00 закончить все погрузочные работы и быть готовым к выходу в Новороссийск.
Свидетельствует штурман «Сванетии» Г. Я. Кухаренко: «Когда мы прибыли на корабль, народу было так много повсюду, что вахтенной службе пришлось расчищать проход, чтобы дать возможность нам добраться до штурманской рубки: все помещения, коридоры, трапы, частично даже верхние палубы были заняты тяжелоранеными бойцами и эвакуированными. Сколько их было на борту — тысяча, а может, полторы тысячи или того больше, — никто не знал…»
В последний момент капитану Беляеву было приказано принять дополнительно еще 150 человек…
Капитан Беляев сразу побледнел и осунулся, когда узнал перед самым отплытием, что перегруженную сверх всякой меры «Сванетию» будет сопровождать лишь один эсминец «Бдительный». Капитан стал неразговорчив и раздражителен, и по выражению сосредоточенных и усталых лиц своих многоопытных помощников видел, что и они невольно почувствовали угрозу надвигающейся катастрофы.
Первым, согласно строгому флотскому правилу, из широкой Южной бухты Севастополя вышел эсминец «Бдительный», а за ним, содрогаясь в такт работы дизелей, медленно отвалила от причала с небольшим креном и отправилась в свой последний рейс «Сванетия»…
За ночь она ушла далеко в море, достигнув широты 43 градуса, то есть оказалась на одинаковом удалении от турецкого и от родного берега, после чего развернулась и взяла курс на восток. Видимо, этот маршрут был рассчитан на то, что немецкие «рамы» (самолеты-разведчики), усиленно следящие за прибрежными коммуникациями и передвижениям военных кораблей вдоль минных полей у Кавказского побережья, а также Крыма, в нейтральных водах не смогут опознать принадлежность судна или из-за большого удаления вообще не смогут их обнаружить. Но немецкая разведка не дремала…
