…Кроме всего еврейского Петербурга сюда съехались не только все наличные офицеры полка, но и многие старые кавалергарды во главе со всеми бывшими командирами полка. В числе последних был и мой отец, состоявший тогда уже членом Государственного совета.
Воинский устав требовал, чтобы на похоронах всякого военнослужащего, независимо от чина и звания, военные присутствовали в полной парадной форме, и поэтому всем пришлось надеть белые колеты, ленты, ордена и каски с орлами. У гроба Александра Ивановича аристократический военный мир перемешался с еврейским торговым и финансовым, а гвардейские солдаты, – со скромными ремесленниками – евреями.
После речи раввина гроб старого кантониста подняли шесть бывших командиров полка, а на улице отдавал воинские почести почетный взвод под командованием вахмистра – как равного по званию с покойным – при хоре полковых трубачей…» (Граф Алексей Игнатьев. «50 лет в строю». Москва, «Захаров», 2002 г. С. 71–72.)
Как видите, скромного печника-сверхсрочника хоронили почти так же, как крупного военачальника. И русские аристократы – бывшие командиры конногвардейского полка – поднимали гроб с телом фельдфебеля. Понятное дело: так хоронили не фельдфебеля, а главу петербуржгской еврейской общины. И это именно ему кланялись нарядные русские дамы и русские кавалергарды – знатные, родовитые дворяне, все из себя такие православные. Уж слишком сильно они оказались повязанными с еврейскими дельцами.
Почему низшая раса проигрывает волевым и бескорыстным революционерам?
В 1881 году русские были близки к ошеломительной инновации, способной изменить ход истории как минимум на полвека вперед.
1 марта 1881 года бомбы храбрых террористов-народовольцев группы Желябова – Перовской уничтожили кортеж царя Александра Второго. Сам император погиб. Страна бурлила. Кажется, революционеры-террористы были на каждом шагу. Изобретательные, скрытные, маневренные – настоящие городские партизаны. Казалось, большие, пирамидально-иерархические структуры государства в борьбе с отчаянно храбрыми революционерами почти бессильны. Они слишком громоздки и неповоротливы. Они походят на паровой молот, коим решили бить клопов.
И потому в мозгах изобретательных русских контрреволюционеров родился гениальный план – бороться с террором как террористы, с партизанами – партизанскими же методами! Молодой Сергей Витте, тогда еще будущий министр финансов, написал своему дяде письмо, где предложил бороться с анархистами их же оружием:
«…Нужно составить такое общество людей безусловно порядочных, которые всякий раз, когда со стороны анархистов делается какое-нибудь покушение и подготовка к покушению на государя, отвечали бы в отношении анархистов тем же самым, т. е. так же предательски и так же изменнически их убивали бы. Я писал, что это есть единственное средство для борьбы с ними, и думал, что это отвадило бы многих от постоянной охоты на наших государей…
…Я получил от моего дяди Фадеева ответ, в котором он мне сообщал, что мое письмо… в настоящее время находится на столе у императора Александра III, и «ты, я думаю, будешь вызван», – писал мне дядя. И действительно, через некоторое время я получил телеграмму от нового министра двора Воронцова – Дашкова…»
Так пишет Сергей Витте в своих воспоминаниях о начале предприятия, известного как «Священная дружина». Тайной структуры, предназначенной для борьбы с революционерами-террористами террористическими же методами. У истоков этой смелой инновации стояли граф П.П. Шувалов и министр императорского двора И.И. Воронцов-Дашков. В самое короткое время «Священная дружина» получила субсидии из государственного бюджета и обзавелась сетью агентов, в ряды коих принимались чиновники и офицеры гвардейских полков. По структуре своей «СД» напоминала масонские ложи.
Это была действительно прорывная инновация! Русские умные головы на сорок с лишним лет опередили ГПУ – НКВД СССР. Ведь именно красные чекисты занимались физическим уничтожением главарей антисоветского подполья за рубежом и внутри страны, применяя те же подпольно-террористические методы. Они пускали в ход убийства и похищения ключевых фигур в станах белогвардейцев, буржуазных националистов и национал-сепаратистов, троцкистов. НКВД похитил и убил генерала Кутепова, смог уничтожить Троцкого. Создатели «Священной дружины» намного опередили израильский «Моссад» с его спецподразделением «Кидон», также уничтожавший командный состав противников-террористов. Впрочем, «Моссад» учился у НКВД – это общепризнано. Опередили создатели русской «СД» и ЦРУ, применявшее охоту на людей еще в 1960–1970-е годы. То есть то, что предлагали авторы идеи «СД», было очень разумным и на тот момент – и оглушительно инновационным.
Но, увы, все предприятие позорно провалилось. Ведь попробовали осуществить такую инновацию в среде, уже изрядно проеденной продажностью, коррупцией и безверием. Социум Российской империи уже к 1881 году успел изрядно прогнить. Оказались утраченными и воля, и самоотверженность, и вера в перспективы империи. Как мы уже знаем, господство алчной и своекорыстной низшей расы (в каковую успешно превратилась наша русско-православная аристократия) несовместимо с инновационной моделью развития страны. Воры инстинктивно ненавидят инноваторов. Они – если не могут затоптать инновацию – извращают и опошляют ее до неузнаваемости. Зато бескорыстные, идейные революционеры охотно изобретают и придумывают разные новшества. Так получилось и в данном случае.
Итак, ни одного из намеченных к истреблению революционеров «СД», несмотря на все государственные субсидии, уничтожить так и не смог. Более того, намеченные к казни жертвы-революционеры каким-то образом всегда узнавали об этом и загодя давали иностранной прессе интервью о коварстве и жестокости новых царских опричников.
Стал агентом «СД» и Сергей Витте. И вскоре получил приказ ехать в Париж, чтобы на месте получить указания, где и что делать. И вот тут рассказ Витте начинает смахивать на откровенную комедию: «Приехав в Париж, я действительно получил указание; я получил письмо на свое имя, в котором говорилось, что в Париж теперь приехал один господин, принадлежащий к нашему сообществу, фамилия которого Полянский и который находится в том же самом Гранд-отеле, где остановился и я, что этот Полянский имеет миссию убить Гартмана, того самого Гартмана, который два года тому назад хотел взорвать поезд, на котором ехал император Александр II из Крыма в Петербург.
…Гартман, о котором идет речь, нанял домик в самой Москве, где дорога подходит к вокзалу (Московско-Курская железная дорога); из этого домика Гартман провел мину к железной дороге как раз под насыпь; туда он поставил взрывчатую машину и из своего дома посредством электричества хотел взорвать императорский поезд, когда он будет проходить мимо. По его сведениям, императорский поезд должен был идти за свитским поездом, но случилось так, что как раз недалеко перед Москвой переменили, и поезд императорский пошел впереди свитского. Поэтому Гартман взорвал мину, но не тогда, когда проходил императорский поезд, а когда проходил свитский поезд, причем мина взорвалась довольно поздно, так что хотя поезд и потерпел крушение, но сравнительно меньшее, чем если бы мина была взорвана посредине поезда. Несмотря на эту неудачу; все-таки держался слух, что Гартман хочет снова совершить покушение на нового императора, поэтому Полянскому и дана была миссия убить Гартмана…»
И вот против этого хитрого, волевого и храброго еврея-террориста послали воевать отставного офицера-улана Полянского, молодого любителя актрис. И что же? Дальнейшие строки воспоминаний Витте, право, отдают чем-то водевильно-гоголевским.
«В Париже Полянский увидел меня в первый раз, когда мы сидели вместе с ним на закрытой террасе Гранд-отеля. Он завтракал; я тоже пришел завтракать. Он спросил меня: для чего я приехал? Я, конечно, дал ему очень уклончивый ответ. Потом мы встречались с ним на следующий день; на третий день он сделал мне знак, такой знак, который в нашем обществе «Святой дружины» давался, чтобы узнавать друг друга. Я ему, в свою очередь, ответил знаком; тогда он подошел ко мне и спросил: «Вы, вероятно, приехали меня убить в том случае, если я не убью Гартмана? Я должен вас предупредить, что если я до сих пор не убил Гартмана, то только потому, что я был задержан. Вот завтра встанем в 5 часов утра и пойдем вместе; я вам докажу, что вполне от меня зависит убить Гартмана; я могу убить его каждый день, но только из Петербурга мне дан приказ, чтобы я не делал этого впредь до распоряжения; вероятно, это произошло вследствие того, что ожидали вашего приезда». Я сказал, что я ничего не знаю.
Утром мы с ним пошли. Я видел… как Гартман вышел, а два апаша, или хулигана, стояли около тех ворот, из которых он вышел; они последовали за ним, затем эти хулиганы подошли к Полянскому и устроили ему сцену, что вот третий день они готовы завести с Гартманом драку (их план был таков: завести с ними драку и во время драки его убить) и что они этого не делают только потому, что Полянский не разрешает. Затем они заявили, что хотя Полянский всякий раз платит им, когда он им этого не разрешает, по сто франков, но им все это надоело, и если он им завтра не разрешит убить Гартмана, то «мы, – говорят, – это дело бросим».
