Харитонов, израсходовав боеприпасы, тоже не вышел из боя, атаковал вражеский бомбардировщик безоружным — но хитро, не таранил, а изящно, как гонщик Формулы-1 на скорости в 300–400 км/ч проскользнул вдоль немца — и вскользь — винтом отрубил ему воздушные рули. Уничтожив противника, Харитонов благополучно посадил свой самолет невредимым на аэродроме.
Жуков (эта фамилия вскоре тоже станет говорящей) также под конец затяжного боя — уже без боеприпасов — совершил виртуозный прием военного пилотажа: прижимал своей машиной самолет Люфтваффе книзу, пока фриц, не в состоянии вырулить, в конце концов на сверхнизком полете не рухнул прямиком в Псковское озеро.
Помните оплеванную критиками за «фантастичность и неестественность» сцену в «Утомленных солнцем-2», когда немецкий летчик, пытаясь попасть в цепляющихся за морскую мину девочку Надю и священника, прижимается, выбирая угол прицела, ниже, ниже и, не справившись с управлением — рушится в воду? В кино это происходит словно бы по молитве героя Гармаша.
В это же киновремя, в том же июне 1941-го, происходило то же самое, что и в выдуманном сюжете. На самом деле. И, закрыв глаза, я вижу, я явственно слышу, как это было. Как беззвучно слетают шипящие звуки молитв-проклятий — с плотно сжатых губ младшего лейтенанта Жукова. Безоружного русского мальчишки аса, загоняющего в воды озера вражеский «Юнкерс».
Смоленск
Об этом сегодня уже никто не помнит. Как в разгар Смуты, в на чале XVII века Смоленск дал пример всей России.
Два года, в одиночку, в окружении, ничтожно малым гарнизоном, не только без помощи Москвы, а вообще — без всякой власти в Москве (там уже свергли царя, и олигархическая семибоярщина уже признала власть поляков (!)), один против всего белого света — Смоленск выдерживал иноземную осаду. Жрали крыс, выставляли в зубцах стен Смоленского Кремля длинные шесты — чтобы осаждающие принимали их за пики и ружья стрельцов — настолько мало оставалось живых защитников крепости…
Но не сдавались. Эта героическая оборона вдохновила Минина и Пожарского.
С нее — началось возрождение России.
Спустя 300 лет, в 1941-м, Смоленск опять встал Нерушимой стеной на пути иноземного войска. Смоленское сражение началось 10 июля 1941-го. Это был большой жилой город. Там не был подготовлен оборонительный рубеж. Уже и «линия Молотова», и «линия Сталина» — в глубоком тылу немцев. Дорога на Москву — открыта. Гитлер знал это, и планировал взять Смоленск с ходу, за 12 дней. Но эта битва продолжалась два месяца.
Именно там, под Смоленском, окончательно рухнула «Операция Барбаросса».
Продолжаем — пунктиром, штрихами…
Уже 14 июля нами впервые применена реактивная артиллерия. «14.07.1941 в 15 часов 15 минут батарея капитана И. А. Флерова нанесла удар по железнодорожному узлу Орша, где стояли ненецкие вагоны с боеприпасами и цистерны с горючим. Враг понес большие потери, в его рядах возникла паника. Те из гитлеровцев, кто уцелел, были взяты в плен. Это чудо оружие советские бойцы назвали ласково „катюшей“, а немецкие солдаты прозвали его „сталинским оргáном“ (Stalinorgel)»[84].
Для поражения немецких танков все шире привлекалась авиация. Удары она наносила специальными термитными шарами и бутылками с горючей смесью.
30–31 августа наши летчики уничтожили более 100 танков. Тогда же воздушным ударам подверглись 8 аэродромов противника, на которых уничтожили 57 самолетов. Так что не только мы теряли самолеты на земле в начале войны.
11 августа начальник германского Генерального штаба Франц Гальдер записал в дневнике: «Общая обстановка все очевиднее показывает, что колосс Россия… был нами недооценен».
Ельня
Первого значительного успеха мы добились под Ельней, где 24-я армия с 30 августа по 8 сентября провела наступательную операцию. В основу замысла тогда еще генерала Георгия Жукова был положен классический двусторонний охват с окружением и разгромом немцев по частям.
В 7 часов утра около 800 орудий, минометов и реактивных установок обрушили шквал огня на врага. После четырехдневного упорного сопротивления противник под угрозой окружения начал отходить. 6 сентября Ельня была освобождена.
8 сентября Ельнинский выступ, вдававшийся в нашу оборону, был срезан. Пять немецких дивизий потеряли за неделю боев на одном участке фронта — 45 тыс. человек.
Теперь — прошу минуту внимания.
При разгроме Франции и всей ее армии, при разгроме английских экспедиционных сил во Франции, захвате Бельгии, Голландии, Люксембурга германская армия потеряла 45 774 убитыми[85]. То есть столько же, сколько под Ельней в сентябре 1941-го за неделю — за целый год(!) войны в Европе.
«Здесь, под Ельней, родилась советская гвардия. Первым четырем стрелковым дивизиям (100, 127, 153 и 161-й), особо отличившимся в боях, было присвоено звание „гвардейская“»[86].
И все это тоже — 1941 год.
Цена первых успехов
Под Смоленском наши безвозвратные потери составили 486 171 человек, а санитарные — 273 803 человека. Страшные цифры. Но и у немцев танковые дивизии лишились половины личного состава и машин, общие потери составили около полумиллиона человек. Впервые — уже в первые месяцы войны — мы выходили на паритет по потерям.
Кто был последним защитником Брестской крепости?
Эти люди заслуживают величайшего восхищения.
Генерал-полковник Гудериан о защитниках Брестской крепости
В этой книге нельзя ограничиться одним эпизодом с тараном в небе над Брестской крепостью. Ее оборона — как камертон: Брестская крепость задала героическую тональность всей Великой Отечественной. И пусть о подвиге защитников нам стало известно только после войны, — немцы-то знали. Знали свою судьбу.
Казалось бы: как могут старинные укрепления позапрошлого века защитить от оружия века XX — танков, самолетов, огнеметов, удушливых газов (а они тоже применялись против защитников крепости)?
Укрепления Бреста выглядели внушительно, но только внешне. Кстати, одним из проектировщиков «модернизации» крепостных фортов в 1913-м был царский офицер Дмитрий Карбышев — тот самый несгибаемый генерал Карбышев, которого немцы в феврале 1945-го вместе с другими заключенными концлагеря Маутхаузен превратят на морозе в ледяную глыбу.
Брестская крепость притягивает удивительные совпадения: в лагере для советских военнопленных генерал Карбышев сблизился с тем самым майором Петром Гавриловым, который с 22 июня 1941 года возглавлял оборону крепости. 23 июля (повторю — ИЮЛЯ) Гаврилов попал тяжело раненным в плен. Не через неделю, не через десять дней — через месяц и один день после начала войны. Каким-то чудом майор Гаврилов в немецком плену выжил. После освобождения его восстановили в звании и взяли назад на службу. А в 1957-м, когда о подвиге Бреста узнала вся страна, Гаврилову присвоили звание Героя Советского Союза.
Карбышев Дмитрий Михайлович (1880–1945)
Генерал, Герой Советского Союза
Знаменитый военный ученый, генерал-лейтенант инженерных войск оказался в окружении в 41-м и, получив тяжелую контузию, попал в плен. Три с половиной года кнутом, пряниками, обманом немцы пытались склонить бывшего царского офицера к сотрудничеству. Предлагали научную работу в Берлине: лабораторию, квартиру и положение генерал-лейтенанта вермахта.
«Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной», — ответил Карбышев. И отправился назад в одиночную камеру с горящим 24 часа в сутки ослепительным светом. В конце концов немцы махнули рукой и отправили строптивого русского в обычный лагерь смерти. Там он и погиб вместе с другими заключенными, облитый из брандспойта на морозе. Образцом была вся его жизнь, годы в немецком плену — подвигом.
Советское командование ничего не знало о судьбе Карбышева, он считался пропавшим без вести. В 1946-м о его казни в Маутхаузене рассказал бывший военнопленный, офицер-канадец.
«Нет большей победы, чем победа над собой! Главное — не пасть на колени перед врагом» (генерал Карбышев)
Земляной вал Бреста с казематами в принципе создавал некие возможности для обороны. В 1939 году поляки тоже сразу не сдались. Они героически защищали крепость от бронетанкового корпуса генерала Гудериана — три дня. 14 и 16 сентября отбили семь атак. И ушли из крепости только в ночь на 17 сентября, силы были не равны, поляков было всего 22,5 тысячи. На рассвете в нее вошли немцы. В Бресте они не задержались и вскоре передали его нашим войскам. Кстати, именно там в 1918-м был подписан Брестский мир — с теми же немцами.
