В жизни Шолохова и без вас, неошолоховеды, хватало драматизма, ему действительно в 1938 году угрожала большая опасность, поэтому не надо украшать его прекрасную биографию сенсационной клюквой, выращенной на подоконнике или на письменном столе.
В УПОМЯНУТОЙ РАБОТЕ Ф.Кузнецова тоже, к сожалению, не обошлось без некоторой дозы сенсационности, кое-где исследователь явно пережимает, причем в том же направлении, что и собратья. Так, он пишет, например, что инсульт, случившийся с писателем в мае 1975 года, был не что иное, как "прямое следствие той травли (обвинений в плагиате), которая началась в конце 1974 года и от которой не захотела защитить его власть". Да при чем здесь травля, да еще в далекой загранице, и при чем власть, если писателю было уже семьдесят, когда инсульт может хватить и безо всякой травли и при самой пылкой любви властей. Тем более, что человек всю жизнь жил в адском напряжении ума и воли, да к тому же за пятнадцать лет до этого, всего-то в пятьдесят пять, когда не было никакой травли, наоборот — только что получил Ленинскую премию за "Поднятую целину", такая беда с ним уже случалась. Вот и ты, друг, если через полгода проскочишь семидесятилетие без инсульта или инфаркта, непременно поставь пудовую свечу...
Итак, виновник преждевременной смерти писателя найден и назван: власть, не защитившая его. С усердием, достойным применения на футбольном поле, Ф.Кузнецов и дальше бьет и бьет по воротам советской власти и партии, в которых на этот раз стоит не Якименко, а член Политбюро М.А.Суслов. Критик гневно пишет и о том, "сколь велико было равнодушие к судьбе Шолохова у властей предержащих"; его возмущает то, что "был выбран самый тупиковый путь оппонирования криминальной версии авторства "Тихого Дона" — замалчивание проблемы, так сказать, "критика её молчанием". И главным проводником такой критики объявляется Суслов. Словом, от воплей "Превратим Москву в образцовый коммунистический!.." критик перешел к скорбным завываниям "Превратим Шолохова в жертву сусловизма!"
Удивительно! Да неужели критик думает, что тертый политический калач и стреляный идеологический воробей Суслов был дурее нас? Увы, есть доказательства обратного. Он понимал, что "критика молчанием" есть эффективнейший вид критики. А Кузнецов не понимает, да еще посмеивается над ней, несмотря на то, что ею пользуются против нас и против него лично вот уже много лет. Только один пример. Рукопись "Тихого Дона" у него в руках. И что -- пригласили его на телевидение и дали часовую передачу? Или хотя бы "Известия", "Комсомолка" попросили статью об этом? Это и есть критика молчанием, которая дополняется тактикой непомерного кричания о других событиях и лицах. И Суслов понимал это.
Когда в 1974 году в Париже Никита Струве в своем вшивом "IMKA-PRESS" выпустил с предисловием Солженицына клеветушку "Стремя "Тихого Дона", сочинительницу которой Медведеву-Томашевскую Бог прибрал сразу после публикации, Константин Симонов, проштудировав книги Ф.Крюкова, объявлявшегося истинным автором эпопеи, дал популярнейшему немецкому еженедельнику "Шпигель" интервью и показал, что эта публикация -- дело рук трех дружных солжецов. Об этом интервью широко известного писателя, одного из руководителей Союза писателей, сообщили также "Немецкая волна" и "Голос Америки". Критик иронизирует: "М.Суслов считал, что незачем популяризировать сплетни и клевету. Советские люди не нуждаются в доказательстве авторства Шолохова, они в этом не сомневаются". Совершенно правильно считал тов. Суслов. В тех конкретных условиях интервью Симонова было вполне достаточно. Для советских людей действительно не существовало вопроса об авторстве "Тихого Дона"... Ф.Кузнецов пишет, что самым главным и самым веским доводом клеветников было отсутствие рукописи романа. Но, думаю, что и Суслов и Симонов не хуже меня понимали, что это довод демагогов. Пастернак писал: " Не надо заводить архива, над рукописями трястись". Правда, сам он, как показывает хотя бы его обильная переписка, опубликованная теперь, этому девизу не следовал. Но ведь иные писатели и без Пастернака следуют. Есть немало произведений, рукописи которых не сохранились. Таково, например, знаменитое стихотворение Пушкина "Во глубине сибирских руд" или последние шестнадцать строк еще более знаменитого стихотворения Лермонтова "Смерть поэта". И что? А ничего. Есть другие факты, доводы, свидетельства, которые доказывают их авторство. Так и с "Тихим Доном".
"В защиту доброго имени М.А.Шолохова в 70-80-е годы выступали только зарубежные шолоховеды," — пишет ученый. Следует перечень имен авторов и названий публикаций. "Но — увы! — они были опубликованы в нашей стране только после начала "перестройки". Да, но теперь обстановка решительно изменилась: клеветой на писателя занялись уже доморощенные правдюки да зайцы, радзишевские да кацисы. И если бы Кузнецов упрекал наших шолоховедов за молчание теперь, то был бы совершенно прав. Однако выступить на защиту Шолохова теперь было не так-то просто, ибо в злобно-гнетущей антисоветской атмосфере поношению, глумлению подвергся не он только, а вся советская культура.
Надо заметить, что клевета на творца "Тихого Дона" столь злобна, беспардонна и невежественна, что для её опровержения вовсе не обязательно быть шолоховедом, но в созданной атмосфере для этого обязательно мужество. И тут нельзя не спросить Ф.Кузнецова: гневно обличая и власть, и партию, и ЦК, и Суслова, и шолоховедов, где же был он сам и вся его дивизия литературных интеллектуалов ИМЛИ им. Горького начиная с 70-х годов, поскольку свои обличения он начинает еще с той поры? Ведь проснулся-то только теперь, в 2000-м...
Окончание в следующем номере
продажа легковых автомобилей б у, авто с пробегом куплю 12 .
21 сентября в 17.00 в Москве, в Фотоцентре Союза Журналистов (Гоголевский бульвар, 8) состоится открытие фотовыставки Василия Проханова “Кувейт, жемчужина залива”
Выставка посвящена Государству Кувейт, которое является удивительным плодом сопряжения трех стихий: пустыни, моря и современной урбанистической цивилизации. Наложение новых архитектурных форм и строительных технологий на архетипы арабской культуры также дает неповторимый контур этой стране, порой напоминающей сказочный мираж, который возник на перекрестке мировых дорог.
Здесь же мы видим и портреты. Крупные государственные деятели, студенты, художники, ученые, журналисты и другие жители этой страны — их лица неуловимо несут на себе образ города, где они живут, учатся, работают, служат, воспитывают своих детей.
телефон для справок: 290 69 96 (фотоцентр)
Предложение: маз 5516А5 по специальной цене 13 от компании «Автомобили Балтия-Москва».
Вадим Кожинов ДВЕ СТОЛИЦЫ БЕСЕДА С КОРРЕСПОНДЕНТОМ “ЗАВТРА”
Корреспондент. Вадим Валерианович, возможно, вопросы, на которые хотелось бы услышать ваш ответ, выглядят несколько спекулятивными, но, тем не менее, с приходом к власти в Кремле "питерской команды" взаимоотношения этих двух городов, этих двух столиц снова оказались в фокусе общественного внимания. А значит, люди придают данному факту — может быть, подсознательно — куда большее значение, чем, скажем, власти "уральцев" Ельцина или "днепропетровской мафии" времен Брежнева. С чем, по-вашему, может быть связано это обстоятельство?
Вадим КОЖИНОВ. Я не совсем согласен с вашей оценкой вопроса отношений Москвы и Петербурга как спекулятивного. Это вопрос грандиозный, можно даже сказать,— историософский. Для того, чтобы по-настоящему понять, что происходит с нами сегодня и может произойти завтра, нельзя замыкаться в рамках злобы дня. Подобное понимание неразрывно связано с осознанием всей тысячелетней истории России. В противном случае наши суждения будут гораздо более поверхностными. И чем глубже уходят исторические корни нашего мышления, тем надежнее его результаты. Поэтому прежде всего мне хочется обратить ваше внимание на то обстоятельство, что за последние несколько десятилетий чрезвычайно высококвалифицированная плеяда археологов и историков совершенно неопровержимо доказала, что первой столицей России был не Киев и не Новгород Великий, а Ладога, которая, кстати, раньше называлась Невогородом. Это название сохранилось, в частности, в византийской передаче. Между прочим, близость названий двух этих городов: Невогорода и позднейшего Новгорода Великого,— привела к путанице, первый стали отождествлять со вторым. А на самом деле этот самый Невогород, возникший на берегу Ладожского озера, которое называлось раньше Нево и, кстати, река Нева рассматривалась как некое его устье — этот Невогород, как доказали исследования, прежде всего археологические, существовал уже, по меньшей мере, с середины VIII века. Киев же возник в начале IX века, а стал центром Руси еще полстолетия спустя, когда туда перешел из Ладоги, из Невогорода Олег Вещий, который, собственно, и объединил Русь. Причем именно в Ладоге, то есть в Невогороде, была выстроена не так давно раскопанная первая каменная крепость на Руси. И повторю, что Киев был, так сказать, филиалом этой древней столицы. А поскольку Ладога-Невогород расположен всего в сотне километров восточнее Петербурга, совершенно ясно, что геополитически это одно и то же место, именно отсюда "пошла Русь", именно здесь, в непосредственной близости от Балтики, зародилась наша цивилизация. Причем я полагаю, что в то время просто не было строительных возможностей закрепиться в устье Невы. Петр I действительно совершил в этом отношении прорыв мирового уровня — он построил город, впервые "оседлав" крупнейшую реку. Если взять европейские города, расположенные на берегах Дуная, Рейна или Темзы, то совершенно очевидно, что они располагались лишь на одной стороне реки. Скажем, на месте нынешнего Будапешта существовали изначально два города: Буда и Пешт, которые лишь постепенно соединились в нынешнюю столицу Венгрии,— хотя Дунай там поуже, чем Нева в своем устье, не говоря уже об ее многочисленных протоках. Так что, если бы ситуация позволила, первая столица Руси, не исключено, стояла бы на месте нынешнего Петербурга. А так она была на берегу Ладожского озера, у гораздо менее мощной реки Волхов. Вне этих исторических фактов может показаться, что перенос столицы Петром в XVIII веке — какая-то прихоть царя, идея-новелла, не имеющая никаких истоков. Хотя хорошо известно, что Петр I благоговел перед памятью Александра Невского, для него это была ключевая фигура отечественной истории. И с подобной точки зрения перенос столицы был абсолютно оправдан, поскольку история России при Петре начиналась как бы заново и начиналась на том самом месте, что и тысячу лет назад.
