Но самое глубокомысленное дальше. Мы, говорит, это кюветчики-то, "решили подстрелить охрану". Почему только "под", а не убрать вовсе? И не охрана это называется, а конвой. И вот самое-самое: "Но Саша Ермолаев сказал: "Думаете, они разбегутся?" В лицах их читалось поражение". Это на каком же языке читалось? И что, все пятьсот и без всякого конвоя продолжали бы шествовать в плен?..
Поэт-фронтовик Юрий Белаш (1920-1988), о котором ещё будет речь, описал именно такую ситуацию с нашими пленными:
Последний шанс!.. Не ждать, пока прикончат,
а броситься внезапно на конвойных. Их двое:
спереди и сзади — с винтовками наперевес.
Они не ждут, конечно, нападенья — и думают,
что русский отупел от ожиданья смерти
и безоружен... Они не знают, что такое
последний шанс. Сейчас ты объяснишь им это,
когда дотащитесь до поворота — и переднего
прикроют кусты орешника; тогда, присев,
как будто заправляешь шнурок в ботинок,
дождись, чтоб задний подошел поближе,-
и, резко обернувшись, швырни ему под ноги
с размаху, как гранату, свой шанс последний —
надеждой лютой налитое тело.
Бывший советский писатель Гранин думает, как немецкий конвойный: русский отупел от ожидания смерти. По отсутствию интереса он, видно, и не слышал о множестве наших пленных, которые бежали из-под конвоя, из лагерей, вступали в партизанские отряды, переходили линию фронта и продолжали воевать. Кстати, были такие и среди тех, кто стал потом писателем. Константин Воробьёв, попавший в плен под Клином в том самом 41-м году, в сентябре 43-го не только бежал, но и создал партизанскую группу. А Степан Злобин, ещё до войны прославившийся романом "Салават Юлаев", тоже попал в плен в 41-м. Он после неудачной попытки побега возглавил подполье. Красная Армия его освободила, и с ней дошел он до Берлина. Сердцевед со Звездой должен бы понимать, что читалось на лицах Воробьёва и Злобина, когда "велосипедисты" гнали их в плен.
Но он сказал: у тех, кого он видел, в лицах не было ничего, кроме поражения. Это закономерно для человека, который даже спустя пятьдесят лет после победы твердил: "По всем данным мы должны были проиграть!" И все друзья-кюветчики сразу поверили ему: ничего, кроме... И основываясь на такой уверенности, они ничего и не предпринимают для освобождения пленных. Словом, струсили, предали. Как Ельцин — Хоннекера, как Путин — Буданова, как Медведев — Лужкова.
А вот ещЁ "фронтовой эпизод": "Самое начало войны. Мы наткнулись на четырёх немецких солдат. Они, уставшие, грязные, свалились в кусты и спали". И опять — никаких определенных примет времени, места, кто такие "мы". Что за солдаты? Почему они так сладко без охраны дрыхнут на чужой земле, в которую вторглись и где так много тех, кто готов укокошить их?
Ну, хорошо, как говорится, чего на войне не бывает. Что дальше? "Командир сказал: "Не будем стрелять в спящих". Его тогда чуть не отдали под суд". За что? Да за гуманизм же! Я думаю, что и князь Андрей не стал бы стрелять в спящих. Но какая иезуитская спекуляция на гуманизме! А разве жители Минска, Одессы, Бреста не спали сладким сном, когда немцы 22 июня среди ночи обрушили на них бомбы? Речь не о четырех здоровых захватчиках и убийцах, а о тысячах и тысячах мирных людей, в том числе — дети, старики, больные...
Что ж получается? В первом эпизоде "мы" предали своих пленных, приписав им свое собственное пораженческое состояние духа, во втором "мы" — гуманисты по отношению к захватчикам, к врагам. Как за это не дать президентскую премию!
И ведь этим не кончаются размышлизмы Гранина о войне. Он ещё уверяет, что наши солдаты и офицеры "претерпели голод, нечеловеческие условия в немецком плену" только потому, что "не были защищены Женевской конвенцией". Давненько я не встречал сей замшелый довод, когда-то не сходивший с уст самых невежественных и тупых антисоветчиков. Человек уверяет нас в благородстве фашистов! То есть он не имеет никакого представле- ния о том, кто они, что творили на нашей земле.
Во-первых, что такое конвенция? Это собираются мужики иностранных дел разных стран и "между лафитом и клико" хлопают друг друга по плечам: "Ребята, давайте жить дружно!" Например, Женевскую конвенцию 1925 года о запрещении отравляющих веществ сразу подписали 37 стран, позже — 97. Почти все страны мира. И что? Это не помешало Японии в начале 30-х годов использовать газы против Китая, немного позже — Италии против Абиссинии, а в 60-е годы США пустили в ход дефолианты во Вьетнаме, уничтожая там леса и всё живое. Женевскую конвенцию 1949 года по защите жертв войны подписали 120 стран. И неужели писатель Гранин не знает, что после этого американцы вытворяли в Корее и Вьетнаме, а позже — опять же в Югославии, Афганистане, Ираке? Так обходятся с конвенциями.
Но вот не безразмерная конвенция, а конкретный договор между двумя конкретными государствами, какими и были два советско-германских договора 1939 года. В этом случае степень ответственности, мера прочности вроде бы гораздо выше. Так вот, если немцы наплевали на два конкретных межгосударственных договора, то откуда у вас, т.Гранин уверенность, что они стали бы считаться с решением благостной безразмерной конвенции о пленных и обращались бы с советскими пленными так же, как с французскими и английскими? Еще в 1934 году Гитлер говорил: "Нам надо искать методы депопуляции, т.е. уничтожения целых расовых единиц. Именно это я намерен осуществить — уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются, как паразиты".
Мы и были для немцев той "расовой единицей", которая подлежала уничтожению. Если опять о пленных, то это можно видеть хотя бы на таких цифрах: из нашего плена вернулись домой 85% немецких солдат и офицеров, а из их плена наших — 40%.
И потом, разве для порядочных людей обязательны разного рода договоры и конвенции, чтобы вести себя прилично, по-человечески с людьми, оказавшимися в беде?
Желание обелить фашистов Гранин дополняет ложью не только о Женевской конвенции: "Одно из тяжких и постыдных последствий войны — отношение к пленным. Плен у нас карался как преступление. Бывших пленных подвергали репрессиям, они пребывали отверженными, бесправными". Назвал бы хоть одного репрессированного, хоть кого-нибудь из отверженных. Не хочет. А вообще-то найти таких при желании можно. Чего в жизни не бывает! Но ему лень искать, копаться, шевелиться...
А я не из ленивых и назову. Со мной в институте сразу после войны учились Борис Бедный, Юрий Пиляр, Николай Войткевич, был преподаватель А.Н.Власенко — все побывали в плену. Может, были и ещё, но я специально не интересовался, а эти — просто хорошо знакомые. И все после плена поступили в престижный столичный вуз, потом кто работал где-то по своему выбору, кто писал книги, одни восстановились в партии, другие вступили в неё.
Ещё? Упоминавшийся Степан Злобин занимал в Союзе писателей важный пост — был председателем секции прозы МО СП да ещё в 1952 году получил Сталинскую премию первой степени за роман "Степан Разин". Как на подбор, тут и Ярослав Смеляков, побывавший в финском плену. Он возглавлял секцию поэзии МО и тоже отмечен Государственной премией. Вот такие отверженные...
Ещё? Я знаю больше двадцати писателей, переживших плен, но думаю, что и тех, кого назвал, достаточно. И ведь это только писатели и только в России. Приведу лишь один военный пример. Генерал-лейтенант Лукин М.Ф. Был, опять же, в 41-м году ранен, попал в плен. После освобождения из плена и соответствующей проверки продолжал службу. Был награждён, как и вы, Гранин, орденом Ленина (впрочем, у вас их больше, чем у генерала), пятью орденами Красного Знамени, опять же, как вы — орденом Трудового Красного Знамени и Красной Звезды. Вы бы хоть справочки навели. Ведь было же специальное постановление ЦК и Совета министров о недопустимости недоверия к бывшим пленным.
Окончание следует
Рекомендуем к прочтению:
Заметки Зоила
О вечности болот
Почуствуйте разницу!
Реклама
Комментарии
ansob , time datetime="2012-06-20 11:28:09.559906" 20.06.2012 11:28 time
Писатель-фронтовик Чмыхало в одном интервью говорил:"Витя (Астафьев) не должен был писать о войне-войну должны писать ктоее видел, а Витя за сто верст провел ее за баранкой"
Даниил Гранин имеет право на свой взгляд о войне, но писать...будучи инструктором политотдела..?
Почему в поисках правды стараются облить грязью свою историю.Кругом виноваты;виноваты что немцы напали на нас,виноваты что ценой громадных потерь победили, виноваты что затем раздетые и голодные на бабах и детях выхаживали разоренную страну, виноваты что поднимали сотни тысяч послевоенных сирот, виноваты что не смогли, оставшимся в живых, сотворить жизнь в шоколаде.
