Неосведомлённые источники
ТелевЕдение
Неосведомлённые источники
ТЕЛЕГЕРОИ
В центре мини-сериала «Хорошо осведомлённый источник в Москве» – Виктор Луи, которого я знала с момента его освобождения из лагеря в Джезказгане в 1956 году, дружила с ним и с его женой Дженнифер, сотни раз (без преувеличения) бывала у него на даче в подмосковной Баковке, а также несколько раз в доме Дженнифер – Доркинге под Лондоном. Мы с мужем оставались с Виктором в самых близких отношениях вплоть до его смерти в лондонской больнице и похорон в 1992 году в Москве. Я считаю, что вправе обратить внимание на ошибки и нелепости мини-сериала. А их бессчётное количество. Когда я позвонила в Германию бывшему начальнику советской контрразведки генералу В.И. Кеворкову, чтобы узнать о его впечатлениях о передаче, мы оба долго смеялись над её нелепостями на радость телефонной компании…
Но обратимся к фактам. Почему-то авторы говорят, что Виктор Луи родился в Сталинске, хотя он родился в Москве. Мать его умерла сразу же после родов, а отец, Евгений Луи, потомок французских гугенотов, приехавших в Россию ещё в XVIII веке, ушёл из семьи, и мальчика воспитали бабушка и няня, которая одна посылала Виктору передачи в лагерь. Он звал её Бабаня, нежно любил и помогал ей до самой её смерти.
Бабушка умерла перед войной, и Виктор остался с Бабаней. Мальчик он был оборотистый, с явно авантюрным складом характера, после начала войны он какое-то время ездил в разные города зайцем, выменивал вещи на продукты и наоборот, а потом пришёл в ресторан «Метрополь», убедил шеф-повара, что он француз, хорошо знаком с французской кухней, готов работать на кухне без зарплаты, и какое-то время проработал в ресторане.
Во французской дипмиссии и в телеграфном агентстве Гавас одурачить никого уже не удалось, зато он познакомился с послом Боливии, дел у него особых во время войны не было, и Виктор развлекал его, водил чуть ли не каждый день в Большой театр. А когда послу пришло время возвращаться на родину, Виктор убедил вывезти его из страны в дипломатическом багаже. Но кто-то узнал о плане, и Виктора арестовали в Ленинграде во время погрузки багажа на корабль. Его допрашивали с применением всего арсенала средств воздействия, которыми тогда пользовались следователи КГБ: не хотелось следователям верить, что побег задумал один сопливый мальчишка. Мечталось о чём-то более значительном, о деле, за которое можно и повышение получить.
В конце концов Виктор пошёл им навстречу, но заявил, что сведения, которыми располагает, он может сообщить только самому министру Абакумову. Его в очередной раз жестоко избили, но он продолжал стоять на своём, пока – а вдруг это и правда – его не подкормили и не доставили Абакумову. Ему Виктор сказал, что его побег – это лишь часть плана покушения на товарища Сталина, задуманного западными спецслужбами. Министр хмыкнул, и Виктора перевели во внутреннюю тюрьму на Лубянке. Кормили как на убой, за что Виктор вдохновенно сочинял планы покушения, называя фамилии уже уехавших дипломатов. Долго сочинять не пришлось. Следователи догадались, что их водят за нос, избили так, что Виктор хотел покончить с собой. Дали ему 25 лет по пресловутой 58-й статье – шпионаж и контрреволюционная деятельность. Если бы авторы фильма были хотя бы чуточку более любознательными, они бы сообразили, что за спекуляцию – а именно это версия фильма – 25 лет не давали.
Как я уже говорила, Виктор всегда был человеком решительным и авантюрным. Когда на этапе конвоиры спросили, есть ли среди зэков фельдшеры – одному из арестованных нужно было сделать укол, – он сразу же вышел из строя. Это-то и помогло ему живым добраться до лагеря в Инте. И в лагере Виктор отказывался просто отдаться судьбе – на тяжёлых работах он долго бы не протянул – и предложил начальству наладить изготовление ковров. Идею эту ему подали двое зэков-поляков, которые знали ковровое ремесло.
В том, что всё это правда, убедили меня рассказы двух замечательных сценаристов Юлия Дунского и Валерия Фрида, которые сидели в Инте вместе с Виктором. Вообще сам он говорил, что сидел с на редкость образованными и умными людьми, например с Пуниным, мужем Анны Ахматовой. Я видела и маленький коврик, которым Виктор очень гордился, и тетрадки с записями настоящих лекций, которые читали сокамерникам наиболее образованные зэки. Какие уголовники, откуда авторы фильма взяли их?
Когда у Виктора открылся костный туберкулёз, его перевели в лагерь в Джезказгане. Но и там его предприимчивость проявилась в полной мере – после смерти Сталина в 1953 году, когда атмосфера в ГУЛАГе начала понемножку меняться, он организовал ресторан для лагерного начальства и вольнонаёмных. И когда вышел на свободу по реабилитации в 1956 году, привёз из лагеря – как ни фантастично это звучит – изрядную сумму денег. Но ведь многое из того, что он делал и потом, звучит ещё более фантастически.
По действовавшему тогда какое-то время закону реабилитированных полагалось восстанавливать на то место, с которого они были арестованы. А так как Виктор, служа у боливийского посла, был в системе УПДК (управление по обслуживанию дипломатического корпуса), ему предложили работу переводчика-референта у Эдварда Стивенса. И здесь опять авторы демонстрируют глупое невежество: Стивенс работал на советскую сторону ещё с начала 30-х, когда он впервые приехал из США в СССР, и отсылать его куда-то в Ташкент, чтобы он не передал неугодного властям сообщения, по меньшей степени смехотворно.
Но самая нелепая роль отведена в фильме жене Виктора Дженнифер. Она никогда ничего о его делах не знала и знать не хотела и уж подавно не могла руководить им. Она была скромной, глубоко верующей женщиной (её конфессия – англиканская церковь), занималась садом, семьёй, хозяйством, благотворительностью, и ничем другим. И одевалась она удивительно скромно. Представить её эдаким модным инициатором еврейской эмиграции, как это делается в фильме, просто смехотворно.
Вообще главной чертой характера Виктора было то, что он был абсолютно независим и непредсказуем. Разумеется, он сотрудничал с КГБ, но гораздо чаще автором какой-то операции был сам Виктор. Например, когда он путешествовал по Латинской Америке, приехал в Чили и, рискуя жизнью, сумел убедить генерала Пиночета обменять арестованного Луиса Корвалана на нескольких сидевших советских диссидентов, в Москве даже не знали, где он, и долго не хотели верить фотографии, на которой он был снят рядом с Корваланом.
Сама идея выпускать из страны арестованных диссидентов принадлежит Виктору. Был такой диссидент греческого происхождения Тарсис, написавший свою «Палату номер шесть». Виктор сумел убедить руководство выпустить Тарсиса и сам отвёз его в Грецию. Это был первый случай после печально известного «философского парохода», на котором выслали из страны группу выдающихся деятелей русской культуры ещё при Ленине.
Вся линия снятия Хрущёва со своего поста в сериале смехотворна. Действительно, в 1964 году Виктор проезжал поздно вечером по улице Горького и заметил, что среди вывешиваемых портретов вождей нет Хрущёва. Он сразу всё понял и, рискуя очень многим, сообщил в вечернюю лондонскую газету, корреспондентом которой он был, о снятии советского лидера. И привлёк таким образом к себе внимание и зарубежных СМИ, и наших органов госбезопасности.
Ещё смехотворнее утверждение авторов фильма о том, что Виктор Луи был наводчиком в ограблении своего соседа, известного коллекционера Костаки. Во-первых, назвать Костаки соседом Виктора трудно, поскольку тот жил километрах в восьмидесяти от него. И во-вторых, никакого отношения к ограблению Виктор, естественно, не имел. Он был богатым человеком, но не потому, что ему так много платил КГБ. Ему вообще не платили. У него были свои финансовые скважины. Помню, мы с мужем решили поехать в Испанию. Вот вам телефончик сеньора Мендосы, сказал Виктор, позвоните ему, скажите, что вы от меня, и он вам поможет хорошо провести время – он мне о-о-чень многим обязан. А Мендоса был человеком не бедным: среди прочих активов ему принадлежали знаменитый футбольный клуб «Реал» (Мадрид), баскетбольный клуб и огромная океанская яхта, стоявшая на рейде в Майорке, на которой нас покатали по распоряжению хозяина (сам он, извинившись, сказал, что, к сожалению, занят).
Да, Виктор Луи сотрудничал с КГБ, да, был смелым авантюристом, но никогда – стукачом. Однажды он рассказал мне, как после встречи с группой художников-неформалов сразу пять человек художников написали на него доносы. Хорошо хоть, усмехнулся он, что все эти доносы попадают ко мне же…
