Не так давно было известное "Письмо пятисот" против Шулхан Аруха. Во многом мы сами виноваты, не разъяснив то, что в издании книги все места, в которых написано против неевреев, это против язычников древности.
И почему книги печатаются так? Ведь нужно, чтобы всем было понятно, нужно объяснять. Иначе люди неправильно что-то поняли и реагируют агрессивно. Действительно обидно. Если бы я был человеком другой веры, я бы сказал: какая мерзость! Это похоже на идеологию экзальтированного национализма.
Ваше, Александр Андреевич, стремление объединить Россию — очень важно. Вы правильно говорите, что заслуга Рамзана Кадырова в том, что строптивый, вольнолюбивый, гордый Кавказ, как бы тяжело ни было, он приводит в лоно России и не даёт стране расползаться, идти по ней трещинам сепаратизма.
Еврейский народ, мне кажется, в основной своей массе не способен на физическое восстание, но обида и непонимание его чревата революциями, протестами, резкими политическими заявлениями — всем тем, что сейчас происходит. Это вербальная война. Она иногда опаснее войны с использованием свинца.
Нужно начинать диалог! Я почувствовал, что вы — тот человек, с которым этот диалог возможен.
А.П. У меня, Михаил, было несколько попыток наладить русско-еврейский диалог, потому что наш разлад трагичен: трагичен для русских, для евреев, для мира в целом. Ведь эта трещина выходит далеко за пределы русско-еврейских ареалов. Ибо это два мессианских, эсхатологических народа, и эта война носит характер конца света.
Одна попытка была предпринята при знакомстве с Яковом Кедми. Я сказал ему, что эта драма, распря, которая тогда в России остро чувствовалась, должна быть преодолена.
Был всплеск антисемитизма, ибо в 90-е годы еврейство кичилось захваченными миллиардами, банками, своим реваншем. Евреи-банкиры, евреи-олигархи способствовали в ту пору всплеску антисемитизма. И мне хотелось снять это напряжение. Нет, не удалось. В состоянии реванша, воинственной энергии, при ощущении победы, воздуха вселенской воли, богатства евреи не нуждались в примирении. Им казалось тогда, что эта победа будет вечной.
Ещё одна попытка диалога была, когда произошёл трагический эпизод: в синагоге на Малой Бронной в Москве Александр Копцев накинулся с ножом на раввина Когана. По инициативе Когана в стенах синагоги состоялась встреча статусных евреев и русских. Пришли молодые яростные правозащитники из еврейских организаций, злобно набросились — там было два-три русских человека — обвиняя во всех горестях и бедах. Я тогда сказал им: "Простите этого человека, и таким прощением вызовете огромную благодарность русских людей к себе". Но опять ничего не получилось! Жестоковыйные не простили...
Попытки этого соединения не прекращались в интеллигентной русской среде. Тот же Солженицын этим занимался. И какое количество пощёчин после этого получил от еврейства!
Патриарх Кирилл создал целую концепцию примирения русских и поляков, технологию примирения двух народов, которые четыреста, может, лет друг друга мучили и терзали, хотя братья-славяне.
Скоро будет годовщина Сталинградской битвы. Путин сказал, что на это чествование в Сталинград надо пригласить ветеранов вермахта. Мой отец лежит в земле под Сталинградом.
М.Ф. Царствие ему небесное. А мой дед воевал под Сталинградом.
А.П. И я не вижу в приглашении немцев ничего дурного. Потому что они приедут не с мечом, а как старые вояки, потерпевшие поражение, по-видимому, раскаявшиеся, опечаленные, не понимающие, почему так сложилась история их страны. Нет ни третьего рейха, ни Советского Союза, а есть могилы, могилы, могилы… Они приедут за отгадкой: отгадывать тайну бытия.
Почему же русские и евреи не могут примириться? Почему нет технологии, которая примирит их? Ведь такая технология должна быть. Она будет неэффективной в том случае, если в отношениях двух народов лежит нечто метафизически непримиримое. Если эти два народа явились из разных конечностей мира, если их родили две разные космические силы, которые враждуют на небесах. Но ведь этого нет.
Технология примирения очень сложна, она рискованна, потому что технологам приходится работать на оголённых проводах, и при любом неточном движении провода могут замкнуться, возникнет чудовищная вольтова дуга, она опалит и обожжёт технологов и сожжёт провода. Но это надо делать немедленно. Потому что мир опять находится накануне страшной драмы. Он вообще с момента сотворения — в состоянии драмы. Но вновь эта драма приблизилась к границам России. Ближний Восток — это ртутная кипящая чаша, опять оттуда или туда прольётся огонь гнева Господня.
И я дорожу тем, что вы пришли ко мне. Конечно, мы с вами всех проблем не решим, но важны страстный импульс добра и желание блага.
М.Ф. Мне кажется, Александр Андреевич, что российское еврейство после крушения Советского Союза во многом стало заокеанским. Приехали израильские, американские новоиспечённые раввины, которые не понимают Россию, русских людей не чувствуют — иностранцы.
А любовь к России особенно просыпается у евреев, которые прошли эмиграцию. Это здесь евреи пытаются кривить губу, ходить в несогласных, с шестидесятых годов по сегодняшний день быть против. А когда уезжают, у них начинается депрессия, слёзы, воспоминания о родном дворе. Родина ведь это ещё ощущение детства: мандаринов новогодних, воздуха, запаха. Я поездил по миру, вижу, что евреи по-другому начинают смотреть на Россию, многие возвращаются. К диалогу надо идти с двух сторон.
А.П. Важен импульс. Если даже попытка опять будет неудачной, важно начать, ощутить благую мотивацию. В этой технологии должна быть закрытая лабораторная часть, когда встретятся уважаемые представители — просвещённые, заинтересованные — и они должны выстроить систему претензий. С одной стороны и с другой стороны. Должны выстроить иерархию благих дел одних по отношению к другим. И договориться либо о покаянии, либо об умолчании. Потому что молчание тоже есть великое благо, молчанием, а не криками и полемиками сотворяются многие добрые дела.
Конечно, самая драматическая часть — это революционные годы, таинственная эра, она зашифрована: зашифрована в России, на Западе, зашифрована в еврействе, мне кажется. Безусловно, 300 лет царской династии, которая мучила и глумилась над народом, накопила в народе огромную ненависть и разрушительные силы. И революция 1917 года была русской. Но в русскую революцию ворвалось много самых разных сил. В том числе еврейство. Надо понять, с чем оно ворвалось. Прежде всего, с чувством обиды, о которой вы говорили: черта оседлости, погромы. Хотя какие там погромы? Это же не холокост, не Освенцим. Но были.
М.Ф. Безусловно, несопоставимы.
А.П. Мне кажется, что еврейство ворвалось в русскую революцию ещё и концептуально. Ворвалось, конечно, как носитель марксистской идеологии. Но не только. Это было время (в начале прошлого века), когда теоретически мыслящее, сионистское еврейство искало самые разные поводы, чтобы о себе заявить, и оно, сио- нистское еврейство, искало место для основания государства, территорию. Не сразу они набрели на Землю Обетованную. В сочинениях Герцеля или Жаботинского я не встречал Землю Обетованную, речь шла о создании государства…
М.Ф. Неважно, где.
А.П. Да. Необходимо было создать потенциалы сосредоточения еврейства, находившегося в рассеянии. В недрах этого сосредоточения создать государство со своими институтами, которые обеспечат еврейству, с одной стороны, защиту от враждебного мира. А с другой — позволят реализовать заветы, которые трудно реализовать в рассеянии, а в концентрации можно. И мне кажется, что в русскую революцию ворвался этот сионизм.
Россия после октября 1917 года подвергалась страшной неоправданной дерусификации, которая не нужна была, потому что уничтожение церквей, казачества, интеллигенции, уничтожение всех символов прежней русской жизни не требовалось для создания новой социалистической России. Здесь шла процедура, очень напоминавшая Иисуса Навина, который брал города ханаанские, ханаан кидал в печи для обжига извести, под топоры, пилы железные и под молоты.
Была какая-то теократическая задача, теократическое неприятие. Потому что избиения целых сословий, каст не диктовались идеей социалистического братства, социалистического блага. Ну, что это такое? Вы провозгласили Советы и братство и, провозгласив их, расстреливали, расстреливали, расстреливали... Может быть, это объясняется тем, что именно здесь хотели основать центры новой еврейской теократической государственности и расчищали пространство.
