Школа начинала сталкиваться с фактами, что дети ни с того, ни с сего (а вернее, и «с того, и с сего» — из-за этого самозванного отряда!) начинают проявлять излишнюю самостоятельность суждений, а иногда позволяют себе даже высказываться в том смысле, что ученики должны иметь какие-то права… («Вы сперва научитесь себя вести, а потом уж…»)
Школа обнаруживала, что дети из этих самых отрядов подвергают сомнению и расшатывают незыблемость сложившейся системы: делают заявления, что не могут оставаться на продленку и участвовать в «добровольно-обязательном» школьном хоре, поскольку у них дела в какой-то подозрительной «Бригантине» или «Рапире».
Естественно, у школы возникала уверенность, что в этих «Бригантинах» и «Рапирах» учат не тому. Во-первых, тому учить могут лишь в школе с включенной в ее систему пионерской организацией и по утвержденным минпросовским планам занятий и воспитательной работы. Во-вторых, наглядное доказательство вредности этих «самостийных» объединений — испортившиеся характеры попавших туда школьников…
Я рассказываю не только об опыте «Каравеллы». Такая ситуация была характерна практически для всех разновозрастных самостоятельных отрядов, возникавших за рамками школы.
История внешкольных детских организаций богата и длительна по времени. Немалую часть в ней справедливо занимает скаутинг. Читая воспоминания скаутских лидеров, я не встречал упоминаний о конфликтах их отрядов со школами. То ли просто не наткнулся на эти эпизоды, то ли скаут-мастеры не упоминали их из деликатности. Но мне кажется, что серьезных конфликтов там просто не было. Скаутские организации в Европе и Америке оказались почти сразу признаны населением и правительствами, как одно из законных звеньев общества, призванных служить формированию будущих граждан. А потому признала их и школьная система (кстати, и не претендовавшая на монополию в деле воспитания).
Отсюда — простой вывод. Если в стране или в большом регионе возникнет массовая внешкольная организация, она должна быть признанна властями официально, объявлена законным — наряду со школой — средством воспитания детей и подростков, должна получать от этих властей поддержку, как моральную, так и вполне материальную — финансирование, помещения для занятий, помощь в подготовке инструкторских кадров. Иначе не стоит и огород городить.
Когда школа будет на должном уровне проинформирована о легитимности возникшей организации, она (т. е. школа), привыкшая всегда жить по указаниям сверху, примет эту организацию как данность (или пусть даже как неизбежное зло) и не станет ставить ей палки в колеса.
Это первый этап.
Второй же — налаживание контактов и возможных форм взаимодействия между организацией и школой, но на условиях творческого сотрудничества и равноправия, а не под патронатом системы Минпроса, мало что понимающего в детском движении, но всегда претендующего на главенство. То есть не так, как было у завучей по воспитательной работе, гонявших девочек-вожатых в магазин за канцелярскими скрепками и диктующих им, этим вожатым, как проводить пионерские сборы…
Вернусь к скаутам. Думаю, что и у них не все было просто. По крайней мере, когда я в 76-м году беседовал в Варшаве с лидерами польских морских скаутов («харцеров водных»), выяснилось, что у них проблемы отношений со школами те же, что у нашей «Каравеллы». Те же обвинения в «отрыве от школьного коллектива», «пренебрежении учебой», «непонимания простой истины, что школа — прежде всего». Те же звонки родителям: «Как только он записался туда, стал хуже себя вести и снизил успеваемость»… Впрочем, тогда Польша была социалистической, и, возможно, взаимопроникаемость партийных традиций сказывалась и на таких вот воспитательных проблемах.
Однако, в нынешней жизни России, счастливо избавившейся от «гнета социализма» (что получили взамен — отдельный вопрос), нравы школы — ослабевшей, раздерганной, уставшей от постоянного экспериментаторства, с униженными чахлой зарплатой учителями — отношение к внешкольным объединениям не стало лучше. По крайней мере, не на словах, а на практике.
Согласитесь, очень удобно видеть вину в неуспехах учебного процесса не внутри школы, а на стороне. И как соблазнительно воспользоваться удобным рычагом: «Мы вам советуем запретить вашему сыну (или дочери) посещать эту самую «Бригантину», пока он (она) не подтянется по английскому и геометрии…»
Впрочем, это уже не про «Каравеллу», а о более новых и неокрепших отрядах. «Каравелла-то» давно отучила классных наставников от такого метода. В давние времена бывало, что он действовал: родители накладывали «временное табу» на посещение своим отпрыском занятий пресс-центра и флотилии. Но здесь же сразу действовал и «контр-метод»: родители официально ставились в известность, что сын или дочь отчислены из отряда, поскольку они, папа или мама, нарушили данное ими при записи ребенка обещание не препятствовать ему в прохождении программы «Каравеллы». После этого ребенок, как правило, устраивал дома такой «бенц», что родители спешили в отряд с просьбами о «повторном принятии» и заверениями, что «больше не повторится», а корреспондентская группа «Каравеллы» устраивала «бенц» школе — по поводу применения той незаконных и антипедагогических приемов.
Здесь опять хочу оговориться. Может возникнуть впечатление, что «Каравелла» всегда была со школами «на ножах». Это вовсе не так. О конфликтах речь пошла, чтобы подчеркнуть необходимость независимости самостоятельной детской организации от минпросовской системы. А на уровне «обычной жизни» мы много сотрудничали с разными школами, встречали у себя в гостях учеников и учителей, устраивали в школах киносеансы, помогали там выпускать стенгазеты, принимали подшефных третьеклассников в пионеры. К нам приезжали школьные экскурсии из разных городов, мы организовывали для этих ребят прогулки под парусами, показывали свои спектакли.
Еще в середине шестидесятых отряд подружился с начальными классами в поселке Северском, собрал для них библиотеку, затевал совместные дела.
Примерно в это же время возникла дружба с московским интернатом № 58. Ребята не раз ездили друг к другу в гости, даже создали общий пресс-центр, вместе выполняли задания журнала «Пионер»…
Все это воспринималось, как самые обыкновенные дела, поэтому сейчас и перечень выглядит скучноватым, как в газетной заметке неопытного корреспондента. Драматические ситуации запоминаются крепче в силу их неординарности и «нервотрепки».
Кстати, бывают случаи, когда педагоги, вначале воспринимавшие отряд в штыки, потом, познакомившись поближе, меняют точку зрения на сто восемьдесят градусов.
Еще в тех же давних шестидесятых у нас с местной школой в поселке Уктус разгорелся конфликт из-за грубости и рукоприкладства некоторых наставников. Дело кончилось статьей в областной молодежной газете, всякими разбирательствами и наказаниями виновных. Завуч Алевтина Леонидовна поначалу крайне возмущалась «этими самыми юнкорами и их писателем». Однако однажды, в разговоре с глазу на глаз, она сказала: «Чего мы только ругаемся, позвали бы к себе в гости, показали как и что…»
Ребята охотно позвали и показали. Раз, другой… И скоро Алевтина Леонидовна стала союзником «Каравеллы». Неоднократно помогала во всяких делах. Однажды даже выделила из школьного фонда запас фанеры для строительства новых яхт. Мы друзья до сих пор и при встрече любим вспомнить «дни бурной педагогической молодости»…
А вот совсем необычный случай, в середине семидесятых. Были у нас отряде два брата, Боря и Рома, сыновья известного музыкального деятеля. Талантливые ребята. Они очень любили «Каравеллу» (кстати, и сейчас любят, хотя давно выросли), а папа ее не любил. Он считал, что отряд отвлекает сыновей от учебы и «противопоставляет детей взрослым». Однако характеры деток были таковы, что папа оказался не в силах категорически отрешить Бориса и Романа от флотилии, те вросли в нее всеми корнями. И папа пошел за помощью в школу.
Руководство к просьбе уважаемого человека отнеслось с пониманием (тем более, что разделяло его взгляды). И применило особую тактику: послало в отряд «объективного представителя» — студентку-практикантку — чтобы та «с независимых позиций» оценила ситуацию, разобралась в конфликтной схеме «папа-дети-отряд-школа», вынесла свой вердикт и способствовала нейтрализации дурного влияния «Каравеллы» на музыкально одаренных мальчиков.
К «независимости позиций» гостьи инструкторы отнесли со скепсисом, однако встретили ее на водной станции вежливо и охотно рассказали об отрядных делах.
— Как видите, не пьем, ни курим, занимаемся производительным трудом и общественно полезными делами, — комментировал коллективный рассказ пятнадцатилетний капитан Алеша Усов. — Смотрите, какой корабль отгрохали. То есть это не корабль в строгом понимании, а гафельный тендер, но тем не менее вполне морское судно…
