Современная действительность учит ребёнка чему угодно, только не вниманию к своей душевной первосущности. Она нивелирует каждого отдельного индивида, будто уподобляя его техническим стандартам. Нынешнему глобальному обществу, более чем какому-либо прежнему общественному устройству, необходима нивелировка людей по единым, уже мировым, стандартам. Это общество возможно только как состоящее из стандартных единиц.
Александр Сергеевич Пушкин в трагедии «Борис Годунов» показывает историю как процесс непрерывного искажения Божьего замысла о человеке. Будто по замыслу кого-то другого, в нём неуклонно подавляется всё исконно человеческое, в том числе способность слышать свою совесть, сострадать, наконец, полноценно любить. То же происходит и в каждой индивидуальной истории. Дети раннего возраста – до вмешательства социализации в их внутренний мир – предельно естественны, искренни в поведении и общении. Они полностью, без каких-либо ограничений, открыты людям.
Но процесс социализации беспощаден. «Кнутом нужды» он заставляет ребёнка меняться в ту сторону, которая обеспечит ему успешное существование в рамках уже организованного по определённым правилам общества. Бесконечный океан его потенциальных возможностей оказывается в «прокрустовом ложе» одного варианта понимания бытия. Всё необычное, выпадающее из ряда, значит, излишнее, незаметно, но безжалостно вытесняется из сознания. Взрослые буквально затаскивают ребёнка (через слёзы, отчаянные протесты, глубочайшие внутренние кризисы) – как в нечто чуждое – в мир окончательных знаний и логического мышления. Непрерывное и всеобъемлющее давление извне вынуждает «ориентироваться на других», стремиться прежде всего к гармонии с окружающими, действовать как все и даже думать как все.
Американский писатель и педагог Дж. Гатто в книге «Фабрика марионеток. Исповедь школьного учителя» называет современную педагогику теорией и практикой геноцида детскости. А конечным результатом такого геноцида считает подавление Бога во внутреннем мире ребёнка и его «сделку с сатаной». И это – характеристика школьной подготовки не только в США, но во всех странах, использующих западные стандарты образования.
Стремясь вписаться в цивилизованные нормы, дети вынуждены лгать себе (своему внутреннему «Я») и «ломать комедию» перед взрослыми – разыгрывать роли, всеми силами стремиться произвести впечатление, старательно подбирать слова, контролировать проявление чувств. Поэтому на пороге взрослости уже редко удаётся встретить естественные эмоции, лучистые, светлые взгляды. Чаще – озабоченность, растерянность, равнодушие. Или истерическую весёлость, слащавую неестественную улыбку. Нормальные эмоциональные реакции всё чаще заменяются аффектами – вспышками раздражительности, истеричности, враждебности. Причём чем лучше ребёнок усваивает навязываемые ему нормы – например, стремится быть отличником, – тем с большей вероятностью он оказывается в зоне такой реактивности.
Под покровом усвоенных норм неизбежно никнет от бездействия активность «духовного инстинкта», как следствие, умолкают совесть, способность к самоконтролю, внутренняя ответственность. Поэтому множатся немотивированные расстрелы людей на улицах, в офисах и школах, кровавые разборки между автомобилистами, острейшие конфликты между соседями, супругами, родителями и детьми. По данным Института психологии РАН, в России 80% убийств совершается в состоянии спонтанной агрессивности, без злого умысла и корысти. Бездушный казённый мир наполнен скрытой энергией скандалов. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть новостные программы любого дня. Всюду вражда, ненависть, ложь, страдания.
Нетрудно заметить, что ориентация на предельно упорядоченное поведение и внешнюю успешность и подверженность расстройствам идут нога в ногу. И чем дальше мы движемся по ступеням рациональной цивилизации, тем в большей мере эта связь проявляется. ХХ век дал не только впечатляющие прорывы в технике, образовании, но и столь же впечатляющее нарастание числа психических и физических болезней, разного рода фобий и комплексов, а также неожиданные срывы у вроде бы вполне нормальных людей. Причём ареной для таких срывов опять же чаще, судя по последним исследованиям ЮНЕСКО, становятся наиболее цивилизованные страны – США, Англия, Япония.
Уровень тревожности современных студентов и школьников в пять раз выше того, что был у их сверстников даже во времена Великой депрессии. Таков вывод группы американских исследователей, проанализировавших почти 80 тысяч анкет, которые заполняли школьники и студенты с 1936 по 2007 год. Тревожные и депрессивные расстройства всё чаще становятся спутниками процесса вхождения молодёжи в жизнь. Почти нормой для развитых стран стал приём детьми антидепрессантов. Миллионы детей предпочитают стать беспризорниками, и никакая сила не способна вернуть их в логически обустроенное бытие.
Предельным выражением общих тенденций, связанных с нарастающим давлением повседневных зависимостей и духовным искажением, являются быстро набирающие популярность суициды. Жизнь вроде бы становится благополучнее, а жить не хочется. Психоаналитик А. Адлер называл самоубийство «высшей степенью защиты» от неудовлетворённости действительностью и ещё больше – от своей внутренней неустроенности» . Даже смерть может видеться человеку укрытием от переживания жизненной неадекватности и связанных с нею душевных невзгод.
Частота обращения людей к суицидам – наглядный показатель того, как они чувствуют себя в реальной жизни, насколько соответствует происходящее вокруг них (и с ними) сугубо внутренним запросам и интересам. В этом отношении весьма показательна динамика популярности суицидов среди россиян в ХХ веке. В 1915 г. на 100 тыс. населения приходилось 3,4 самоубийства; в 1990 г. – 26,4; в 1999 г. – 39,4. По данным Центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского, в настоящее время убивает себя почти 60 человек из 100 тыс. населения. Этот показатель уже превысил число случайных и криминальных убийств и примерно в два раза – число погибающих в дорожно-транспортных происшествиях.
Наиболее интенсивно растёт число самоубийств среди молодых людей в возрасте до 24 лет. 20% общего числа самоубийств приходится на детей и подростков. Для многих из них такая форма протеста против чуждой жизненной атмосферы оказывается сегодня чуть ли не единственно доступной и поэтому становится всё более распространённой. И это – острейшая проблема практически всех развитых стран мира. Проведённое в США обследование четырнадцатилетних подростков показало, что около половины из них временами чувствуют себя настолько несчастными, что готовы бросить всех и всё. Каждый десятый думает о самоубийстве. В Европе наиболее высокий уровень суицидов имеют вполне благополучные в социально-экономическом отношении Голландия, Англия, Швейцария.
Известно, что «стрелок» из школы № 263 хотел узнать, «что такое смерть» и «есть ли жизнь после смерти». В характерном для современной цивилизации материально-атеистическом восприятии мира всё у человека на земле начинается и на земле заканчивается. Нет Царства Небесного, нет Страшного суда, нет рая и ада. При таком понимании жизни можно с лёгкостью идти на убийства и самоубийство. Перестрелял, к примеру, десяток «вредных» коллег (учителей и одноклассников), потом застрелился сам. Распространённый нынче способ решения всех проблем сразу.
Многое удалось рациональной цивилизации в деле оккупации внутреннего мира человека. Однако он так не стал полностью «исчислимым», действующим только по правилам технизированного бытия. И сегодня наш современник, подобно героям Достоевского из века XIX, то стремится к порядку, стабильности, «сытости без хлопот» , то рвётся, «раздирая себя в кровь», из-под гнёта постоянной необходимости поступать строго определённым образом.
Избыток упорядоченности – самый страшный враг (и ад) чему-то подлинно человеческому в человеке. Он неизбежно приведёт к обвальному нарастанию психических срывов (расстройств), наркомании, суицидов. Собственно, скатывание в эту бездну уже началось. И такая «чума» будет страшнее всех других эпидемий, вместе взятых. Она подорвёт саму основу жизненной устойчивости человечества.
Виктор ПЕТРОВ,
психолог
Теги: школа , образование
«Целую тебя во сне твоём»
Эти письма сохранила нам наша мама и впервые дала их почитать накануне своей золотой свадьбы. Редкая, на всю жизнь данная любовь связывала её с нашим отцом - Сохновым Василием Андреевичем. Свои чувства они пронесли через Великую Отечественную войну, годы тяжких испытаний сложного послевоенного периода, вырастили шестерых детей, дали всем высшее образование и светлую дорогу в жизнь.
