«22 июня 1941 года. 3.30 утра. Ещё солнышко только-только показалось из-за горизонта, как немецкие самолёты начали нас бомбить. Нам повезло, нашей бригадой командовал опытный майор Лагутин, Герой Советского Союза. Последнюю неделю до войны он заставлял экипажи спать около танков в палатках. Так мы и поступали. Те, кто в ту ночь остался ночевать в казармах, были уничтожены утром во время бомбёжек. Бомбардировщики бросали бомбы, а штурмовики – расстреливали. Но нам повезло, наш танковый батальон практически не пострадал в первую бомбёжку. Одного патруля всё ж таки убило. Мы увидели смерть первый раз: оторванная рука прямо с рукавом на ветке сосны, вороночка на земле, а в ней горелое мясо. Как оно пахнет! Это отвратительный запах. Один только он был убит, но нас всё равно это потрясло. Рядом был автобат, и вся бомбёжка пришлась как раз на него. И чёрный дым застелил весь наш лес. Командир батальона быстро сообразил, что это всё не провокация. Что началась война. Флажками он дал нам сигнал: «Делай, как я». Все бросились в танки и вытянулись из леса на Варшавское шоссе. Дорога была закрыта деревьями и напоминала туннель. В этом зелёном туннеле мы и вытянулись. И сколько немец ни пытался – очень мало попадал. Тогда мы потеряли три танка, потому что в них авиационный бензин и эти танки очень быстро горят.
Мы прибыли в другой лес. У нас там были подготовленные запасные позиции. Быстренько пришла походная кухня. Она сварила завтрак – пшённый концентрат. «Команда получить завтрак, получить патроны, получить гранаты!» – донеслось до нас. В танке Т-34 четыре человека экипажа. Один за кашей на всех побежал, другой за патронами, третий за гранатами. Получить-то мы успели, но не успели съесть эту кашу. Немецкий самолёт разведчик-корректировщик (мы его называли «Рама») дал наши координаты. Вновь налетели бомбардировщики – и давай в этот лес спускать бомбы. Солдаты бросились каждый в свою щель. Там, в щели, сожмёшься на дне в комок, голову вниз опустишь и сидишь.
Это была первая в моей жизни бомбёжка. Она мне показалась очень долгой. Земля сотрясается, песок сыплется, за шиворот засыпается. И только и слышишь – взрывы. Потом, чувствую, гарь пошла. Горит что-то. Видимо, наши танки. Через какое-то время всё стихло. И мысль такая вкралась мне в голову: «Наверное, я остался в живых один. Что же я буду делать?» Я вылез, стряхнул с себя песок, сел у своей щели, ноги вниз спустил, сижу. Никого не видно, густой противный дым всё застелил. Вдруг, слышу, кто-то тонким голосом кричит: «Помогите. Помогите…» На этот крик я и побежал. С разных сторон ещё люди выскочили, тоже побежали на голос. Подбегаем, смотрим, сидит около сосны старший лейтенант. А у него живот распорот: кишки выпали, и он их вставляет туда, запихивает, заправляет. Мы окружили его, человек 10–12, и не знаем, что делать. А он только и делает, что заправляет. Потом прибежали врач с фельдшером, положили лейтенанта на носилки и унесли. Мы смотрим по сторонам, а кругом ещё люди лежат. Те, кто не успел в эти щели вниз головой броситься. Старшине роты, хорошему, сильному человеку, разрубило осколком ногу. Пока его нашли, у него кровь уже не струёй шла, а медленно так сочилась, настолько много он её потерял. Такая вот была первая бомбёжка.
Тут же командир собрал нас по машинам и повёз в другой лес, чтобы нас «Рама» так быстро не нашла. Ближе к полудню к нам на самолёте прибыл первый заместитель командующего округом генерал Болдин. Это был первый советский самолёт, что мы увидели в небе в тот день. И последний. Мы всё дивились, что ни одного самолёта в воздухе. У всех вопрос: «Куда они делись? Мы же беззащитные!» Ведь ещё вчера их сколько было, самолётов! Весь день летали, с утра до вечера. Одни улетали, другие прилетают, кувыркаются. Их, наверное, больше сотни было. Но ни одного в небе теперь. Даже генерал прилетел на учебном самолёте. Зенитных средств у нас почти не было. И эта беззащитность с воздуха очень дорого нам обошлась в первый день войны. Немец сжёг нам все лёгкие танки, часть огнемётных. Остались только Т-34. За первый день в своём батальоне мы потеряли около 40% танков. Естественно, и личный состав сгорел.
До вечера немец бомбил нас ещё много раз, и мы без конца меняли места. Часа в 3 дня немец посчитал, что уже крепко нас потрепал. Но Болдин организовал встречный бой с танками немцев. Наш первый бой. Вначале появились немецкие мотоциклисты-разведчики с пулемётами. Мы их быстро обстреляли, и они ретировались. Потом на нас пошли танки. Наш первый бой 22 июня 1941 года шёл около 3 часов. Мы впервые вживую увидели немцев и их танки. Бой был коротким. Они думали, что бомбёжки нас полностью расстроят. Но нет. Мы немцев быстро танками раздавили, мало кому удалось уйти. Когда мы вылезли из танков, у нас все лица были в крови – обшивка внутри танка в нас мелкими кусочками отлетала. Кому-то глаз выбило, кому-то щёку расцарапало, мне осколок попал в переносицу.
После первого боя мы поняли, что могли бы смять немца. Потому что танки у него оказались слабее. Наш батальон был тяжелотанковый. У нас были танки Т-34, КВ-1 и КВ-2. Мы тогда десятка полтора немецких танков уничтожили. А остальные повернули и ушли. Посмотрели мы на эти немецкие танки, а они во многом уступают нашим: и по калибру пушек, и по броне, и по самой конструкции танка. Нам всё интересно было. Мы к танку, что на бок повален, подойдём и смотрим, как у него всё устроено.
После войны мне казалось, что я сойду с ума. Кошмарные сны мучили меня каждую ночь. Снилось, что или я колю немца штыком, или он меня. Просыпался в холодном поту. Я пошёл в госпиталь, говорю: так и так. «Ничего, это у всех так, – ответил мне доктор, – постепенно будет реже». И действительно, через год кошмары стали сниться реже. Раз в неделю. А уж теперь если и приснится сон фронтовых дней, то раза два в году. Товарищ фронтовой приснится, который погиб».
Каждое 9 Мая Андриан Алексеевич ходил со всей семьёй на празднование Великой Победы. Родственники, дети и внуки шли по тротуару, а фронтовики – по дороге и в ногу. И не было вокруг ни звука, ни голоса, только звон медалей на груди героев. С каждым годом шеренга солдат становилась всё меньше и меньше. Это юбилейное 9 Мая Андриан Алексеевич ждал, как никто другой. Но до 65-летия Победы прадедушка не дожил 5 месяцев 7 дней.
Маргарита БАУЛИНА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
ТелевЕдение
Экран как плесень
ТЕЛЕСПОРЫ
ПОЛЬЗА И ТЕЛО
Завершается сезон, создатели телепрограмм готовятся ко всяким Каннам, Канарам: пропев гимн «Школе», ушла в отпуск программа «Судите сами», с грохотом, треском, раскатами смеха и весёлой обнажёнкой попрощался с поклонницами «Прожекторперисхилтон»… Но сначала о некоторых проектах, которые не прощаются, а только начинаются. На вышеназванный брызжущий маскулиной телемеждусобойчик канал «Россия-1» ответил «Девчатами», что вызвало у руководства Первого нервную реакцию – оно заявило о неуместности и невозможности женского юмора… Что за гендерное поражение в правах? Лучше, чтобы шутили женственные мужички, чем натуральные женщинки? В России множество комических актрис, полно реактивных, остроумных девушек на радио и ТВ, которые заткнут за пояс любого – особенно при поддержке хорошего авторского коллектива (ведь и на «импровизаторов» с Первого работает с десяток сценаристов). Назовём хотя бы Нонну Гришаеву, которая стала в рекордные сроки звездой Первого, или Татьяну Лазареву, блиставшую на СТС, и Анну Ардову – на ТНТ, а теперь и на «Домашнем»… Проблема только в качестве литературной основы импровизационного стёба, в выборе высмеиваемых тем и персонажей, а также в отборе собственно ведущих-клоунесс. Сейчас, может быть, со всем этим не всё так уж хорошо, а иногда и из рук вон плохо, но сама идея весьма, на мой взгляд, перспективна. А сплетничать и песочить, скорее, впору прекрасной половине, чем сильной, тем более что сатира ни в том, ни в другом проекте не предусмотрена, впрочем, к лучезарным «прожектёрам» мы ещё вернёмся.
Из новых альтернатив с благодарностью назову ещё одну – несомненно правильную. И тоже на «России-1». Идущая почти в то же время, что и «Малахов+» на Первом, программа «О самом главном» (с ведущими актёром Михаилом Полицеймако и доктором Сергеем Агапкиным), скажем простецки, нужная и полезная. В ней участвуют не чудики, которые доверяют своё здоровье «народным целителям», а обыкновенные люди с их нормальными насущными вопросами о еде, здоровье и всяческой беде. Настоящие специалисты – врачи, диетологи, повара, эксперты – тут же в студии при помощи здесь же проводимых экспресс-анализов и врачебных осмотров обстоятельно, с пристойными шутками и прибаутками просвещают публику. Относительно пользы овсянки и клубники, вреде колбасы, пылевых клещей и методах борьбы с гастритом, аллергией, глаукомой и близорукостью. Я, во всяком случае, после одного из выпусков окончательно перестал покупать колбасу, а после другого решился наконец завести очки. Так что тем, кто пристрастился к Малахову (над ним, кстати, неоднократно беспощадно издевались в «Большой разнице»), советую переключаться на «Россию-1», где вас не будут соблазнять уринотерапией…
