Во время подавления контрреволюционных мятежей (в Верхнем Гарни в Зангезуре) пало много стойких большевиков: Липарит Мхчан, Арменак Будагян, Ермоленко и др.
Между тем лучшие люди Армении, в их числе и передовые писатели, приветствовали установление советской власти в родной стране. Поэт Ваган Терьян, один из наиболее тонких и образованных армянских поэтов, еще до этого энергично работал в рядах коммунистической партии; когда в конце 1917 года был организован Комиссариат по армянским делам, его комиссаром был назначен Терьян. В Центральном государственном архиве сохранилась его докладная записка об ассигновании «шести с лишним миллионов рублей для оказания помощи беженцам-армянам». После установления советской власти в Армении, в 1920 году, Ованнес Туманян писал в частном письме:
«Наше спасение заключено в России. Дашнакское правительство показало все свое ничтожество и несостоятельность… Дружба между мной и большевиками от Москвы и до Еревана тесная. Я обратился с письмом в ревком и к Ленину, конечно, имея в виду общие интересы… Наше будущее, как я и говорил всегда, да и вы это знаете, связано с Россией, И чем свободнее будет Россия, тем лучше для всего мира. Теперь каждый может быть спокоен в своем доме, зная, что уже нет опасности, нет резни и начинается свободная, культурная жизнь»[82].
Как ни тяжело было Советской России в первые годы революции, когда чувствовалась острая нехватка в предметах самой насущной необходимости, молодая русская социалистическая республика щедро помогла армянскому народу. 9 апреля 1921 года Владимир Ильич Ленин телеграфировал тов. Серго Орджоникидзе:
«Получил вашу шифровку об отчаянном предположении Закавказья. Мы приняли ряд мер, дали немного золота Армении…»[83]
В 1922 году Москва послала Советской Армении 25 вагонов мануфактуры, 100 вагонов пшеницы, 620 тысяч рублей золотом на развитие хлопководства; иваново-вознесенские текстильщики переслали армянским рабочим в подарок полное оборудование для Ленинаканской текстильной фабрики, на 18 тысяч веретен; Москва ассигновала ей ежемесячную дотацию.
Когда все закавказские республики и весь Кавказ стали советскими, стала ясной великая потенциальная сила нового общественного строя, смело поставившего задачу разрешения самых путаных и острых межнациональных споров. То, что раньше, при буржуазно-националистических правительствах, казалось незаживаемой язвой, нераспутываемым узлом, очагом вечной угрозы, источником вековых распрей, — спорные вопросы территорий, государственных имуществ, наличие национальных меньшинств в каждой республике и т. д., — все это сейчас распутывалось и развязывалось при помощи мудрых организационных мер, принимавшихся партией большевиков.
Разрешение национального вопроса было прежде всего тесно сплетено с решением целого ряда хозяйственных вопросов. Три года хозяйничания буржуазно-националистических правительств не прошли для Закавказья даром. Советские Закавказские республики вели в эти годы замкнутую жизнь. Они имели свои дензнаки, свои пограничные посты и таможенные барьеры. Это обессиливало республики в политическом отношении, помогало кое-где тайком укрепляться и проводиться буржуазно-националистическим настроениям и мероприятиям; ослабляло советскую власть на рубежах Ближнего Востока; это мешало общехозяйственному развитию Закавказья, дробило его экономически именно тогда, когда советская экономика в этих республиках еще недостаточно окрепла. Необходимо было создание для всех трех республик одного федеративного правительства. И 3 ноября 1921 года Кавказское бюро ЦК РКП (б) приняло на пленуме решение о создании федерации закавказских республик. И Закфедерация была создана на конференции трех ЦИКов (Армении, Грузии и Азербайджана) 12 марта 1922 года; она помогла хозяйственному и культурному расцвету трех молодых социалистических республик и была ликвидирована в 1936 году, с принятием Конституции Союза ССР.
Но вернемся к Армении 20-х годов. Если в соседних с нею республиках уже были собственные промышленные очаги, такие, как нефтяные промыслы в Баку, с политически сознательным и окрепшим в революционных боях пролетариатом, и если эти промышленные очаги не были уничтожены гражданской войной, то в Армении картина была иная. Маленькая страна, бывшая отсталою колонией царизма с примитивнейшим и убогим сельским хозяйством, с незначительным количеством рабочих и с подавляющим процентом обнищалого крестьянства, оказалась опустошенной и разоренной дашнаками. И эту страну большевики должны были превратить в цветущую социалистическую республику с собственной развитой промышленностью.
Один замечательный документ встает над первыми годами строительства Советской Армении. Он был написан в Москве 14 апреля 1921 года, напечатан в Тбилиси в газете «Правда Грузии» 8 мая 1921 года и обращен к коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении, Дагестана, Горской республики. Это было письмо Ленина, ставшее на долгие годы путеводной звездой для партийных и советских работников Закавказья.
Ленин писал в этом письме:
«…как ни важен национальный мир между рабочими и крестьянами национальностей Кавказа, а еще несравненно важнее удержать и развить Советскую власть, как переход к социализму».
А для этого надо, «чтобы коммунисты Закавказья поняли своеобразие их положения, положения их республик, в отличие от положения и условий РСФСР, поняли необходимость не копировать нашу тактику, а обдуманно видоизменять ее применительно к различию конкретных условий». Среди указанных Лениным коренных отличий на третьем месте та особенность кавказских республик, что они — «страны еще более крестьянские, чем Россия». Ленин писал:
«Сразу постараться улучшить положение крестьян и начать крупные работы электрификации, орошения».
«Орошение особенно важно, чтобы поднять земледелие и скотоводство во что бы то ни стало».
«Орошение больше всего нужно и больше всего пересоздаст край, возродит его, похоронит прошлое, укрепит переход к социализму»[84].
Это письмо в жизни Закавказья сыграло огромную роль, и великий смысл его продолжает раскрываться и до сих пор.
По определению Ленина, Армения была страною еще более крестьянской, чем Россия, и возродить ее, поднять ее хозяйство, укрепить переход к социализму — значило прежде всего помочь крестьянству, начавши крупные работы по электрификации и орошению.
Что же представляло собою в те дни армянское крестьянство? Оно прежде всего было основной производительной силой в Армении и преобладающей массой ее населения. Еще в первые годы включения Армении в состав России население ее было в огромном большинстве крестьянским. За полвека, предшествовавших Октябрьской революции, это мало изменилось. При царизме, к концу первой мировой войны, подавляющая часть населения Армении так и осталась крестьянской, города росли слабо, и в них почти не было промышленности. До революции Армения могла похвастать в сущности только медными рудниками в Зангезуре и Лори; медеплавильными заводами в Алаверди и Кафане (но те и другие почти сплошь были отданы царским правительством на хозяйничание французским концессионерам); сыроваренным заводом в бывшем Джалал-оглы (ныне Степанаване), открытым швейцарским предпринимателем Готлибом, да коньячным заводом в Ереване, принадлежавшим русскому капиталисту Шустову. Жалкое существование влачили зачатки местных промыслов в двух городах, Ереване и Александрополе, да винные, шелкомотальные и прочие кустарные заведения в деревнях.
Крестьянство в Армении не было однородно. Небольшая его часть — садоводы, владельцы виноградников (особенно в Аштараке и Эчмиадзине) — имела кулацкое хозяйство, держала сезонных рабочих, заводила у себя собственные производства. Владельцы больших поголовий скота и хороших пахотных участков тоже применяли наемный труд, делали масло и сыр, вывозили продукты на рынок. Но подавляющая часть армянского крестьянства задыхалась от малоземелья и нищеты. Выше я рассказала, в каких кабальных условиях жили крестьяне деревни Ахпат, владевшие лишь одной двадцатой посевной площади, тогда как помещику и монастырю принадлежали девятнадцать двадцатых. Но по сравнению с апаранцами и жителями других горных районов ахпатцы были почти богачи.
Трудно себе представить сейчас степень тогдашней крестьянской нищеты в Апаране. Борясь за клочки земли, годные для посева, ютясь в земляных норах, не зная горячей пищи, из поколения в поколение трудились апаранцы без проблеска чего-то лучшего впереди. Одежда истлевала на изможденном теле старух, глаза их слезились от трахомы, голые дети ползали возле дымного очага на земляном полу, обреченные на ту же трахому. Когда проезжаешь горными ущельями Армении, часто видишь на склонах россыпи камней, словно какой-нибудь мифический великан накатал их, играя, сверху. Столетиями армянские крестьяне должны были очищать землю от этих камней. Подобно тому как в густых уральских лесах вырубали деревья и корчевали пни, отвоевывая землю для распашки, так армянские крестьяне «корчевали» камни — миллионы камней! — корчевали потому, что камни вросли глубоко в землю, отлежались в ней, и приходилось не убирать, а вырывать их.
