Луи Блан в продолжение всего месяца молчал со своей комиссией; только в конце его еще раз красноречиво пожаловался в общем собрании делегатов, на гонения, им претерпеваемые, а 3 мая напечатал в «Moniteur universel» полную систему организации работ, обнимающую всю производительность государства {198} . Удивляться надо логичности, консекветности [186] , с каким построил он целое здание своей утопии, но, вместе с тем, эти самые качества и дали ей то невыносимо тупое выражение, какое, например, представляла организация египетских каст. Читая ее, делалось душно, точно воздух весь украден кем-нибудь. Он начинает ее изложением услуг, сказанных Люксембургской комиссией [республике], – применение многих работников с патронами, что справедливо, и переходит потом к теории. Тут он основывает земледельческие колонии на том же основании, как и мастерские, под условием ссуды капиталом и землею от Правительства и под условием равной платы всем членам за работу и распределение барышей по таблице, приведенной выше.
Тут, отстраняя торговцев и людей du commerze, он составляет для продуктов самих мастерских и земледельческих колоний – магазин от Правительства, где консематор [187] может брать, что ему угодно и по первой цене; для мелкой вседневной промышленности – базары от Пра<вительст>ва, где опять консематор получает за первую цену все произведения. Тут еще Пра<вительст>во основывает огромный кредит на этих магазинах и базарах, выпуская акции [которым] под залог товаров, в них сберегающихся, а эти акции вытесняют металл и деньги. Далее Пра<вительст>во захватывает все общества страхования, составляя одно огромное общество застрахования для него и для всех, и от процентов, платимых ему, образует великие капиталы, которые оно снова и вливает в народ, основывая новые мастерские и целые земледельческие колонии, и т. д. Кажется, что всему этому устройству председательствовал какой-то гениальный фараон. Между тем Луи Блан решился и на практическую попытку. Под его покровительством основаны две мастерские равной платы – сидельщиков и портных. Последняя и самая любопытная – в старой тюрьме за долги – Клиши под названием «Association fraternelle des ouvriers tailleurs» {199} особенно заслуживает внимания. Общество это получило от Ледрю-Роллена, во-первых, основного капитала 26 т., потом заказ от разных ведомств по увеличенной цене мундиров для национальной, подвижной, республиканской (префектурные стражи) гвардий. Через несколько времени д'Альтон Ше в демократическом клубе, где он председательствует, и Ламенэ в «Peuple costituant» известили, что огромная цена, наложенная Правительством за исполнение работ в обществе, есть ущерб государству и другим свободным работникам, что, вместе с тем, к назначенному числу четверть заказов была не исполнена, что исполнение отличалось дурной работой и что, наконец, общество отдает работу уже от себя на сторону, восстанавливая таким образом уничтоженный институт marchadage – подрядчиков. Общество объявило клеветой все эти обвинения, но через [два] месяца своего существования общество выказалось вполне. Все члены (их, говорят, до 1500 (?) человек) получают одинаковую плату по 2 фр. вдень, не исключая занимающихся домашней работой. «Тот, что у нас выметает комнату, к концу дня столь же устает, как и сидящий за станком, – сказал работник Конде Герцену, осматривающему заведение, – и, стало быть, имеет право на одинаковое со мной вознаграждение». Ничтожество платы, разумеется, [только] привлекает единственно работников или несчастных или мало искусных, отчего и заказы не могут быть исполнены с должной скоростью и должным совершенством, а работники искусные уже вступают в общество по чувству самоотвержения и религиозности убеждений. Таким образом, ассоциация по образцу Луи Блана перерождалась тотчас же в монастырь или новое моравское братство {200} , чего и должно было ожидать.
Для перечисления всех идей, вращающихся теперь в обществе, переходим к социалистам вне Пра<вительст>ва. Здесь стоят две партии, два органа: «Démocratie pacifique» и «Représentant du peuple» Конейдерана и Прудона. Все остальные – это только заимствователи или у Блана, или у этих двух последних; есть заимствователи у всех трех вдруг.
С самого начала революции «Démocratie pacifique» при каждом возникновении финансового или экономического вопроса давала постоянно один совет, только в разных формах: перевода на бумагу всех ценностей, мобилизацию произведений и инструментов работ, чему «Journal des débats» в предчувствии ассигнаций сопротивлялся всегда сильно и, надо сказать, с замечательным смыслом и талантом. Так, «Démocratie pacifique» при оскудении деньгами банка и накоплении в нем [обязательств] бумажных обязательств, которых он не мог обратить в монету [журнал осуждал], требовала не осторожности в выкупе билетов, а, напротив, обращения в билеты всех его номинальных ценностей. Когда зашла речь о поземельной собственности – журнал требовал обращения в акции всех участков Франции, причем была двойная выгода: владелец [сохранял] узнавал настоящие достоинства своей собственности, а фермер, оплодотворивший трудами своими землю, не возвращал ее [хозяину], улучшенную даром, хозяину, а по оценке мог требовать вознаграждения. Так, еще когда в [прошлом] настоящем месяце Гарнье-Пажес хотел выкупить железные дороги посредством пятипроцентной ренты на государство (затруднение состояло в настоящей оценке акций и в упадке курса на ренту), журнал требовал выкупа посредством особенных билетов железных дорог под залог их самих и их материалов. Наконец, когда заговорили о земледельческом кредите, журнал дал проект банка (Banque hupotécaire [188] ), посредством которого всякий владелец земли, минуя лихоимца и вообще кредитора, мог заложить свою собственность и получить взамен банковые билеты. Эти последние, данные на срок под гарантией государства и под гарантией заложенных земель, должны иметь обращение, как монета, до тех пор, пока по истечении срока последний их владелец не выплатит банку деньгами представленной им суммы с ничтожными процентами. В случае неисполнения, продается земля, которой они служили выражением; но здесь следует заметить, что банк или государство, помимо всякой справедливости, получают огромные капиталы без права, без пожертвования со своей стороны, за одно вымогательство, за одно то, что он напечатал билеты.
Мысль Прудона совсем другая. Этот человек, постоянный до пародокса, смелый до нелепости и верный всегда самому себе до бесчувственности ко всему окружающему, придумал средство, как сам говорит: в политике – отстранять Правительство, в чувстве – религию, в экономике – собственность. Считая тяготы управления Палаты – измененной монархией, а деньги – выражением аристократизма в торговле, он положил уничтожить участие последних в обмене произведений, а [предоставленные] оценкой [труда] частного труда и свободой его уничтожить первое. Это небывалое общество без управления и без денег должно осуществиться в экономической сфере посредством Banque d'Echange [189] , а так как все явления солидарны, то подобное экономическое общество непременно охватит и все политическое устройство [общества] государства. В этом и разрешение современного политического вопроса.
Прежде описания банка должно сказать, что критические статьи Прудона, касавшиеся до финансовых мер Правительства, отчеты о заседаниях Палаты под названием «Physionomie de l'assemblée Nationale» [190] , статьи [о том, что значит], нападающие на любимую идею французов о государстве и на идею собственности, – все эти статьи, помещенные в разных №№ «le Représentant du peuple», могут почитаться, без сомнения, образцами [живописности] энергии выражения, живописности стиля, едкого остроумия и способности выказать новую сторону предмета в возможно ярком свете. По мастерству изложения Прудон имеет только соперника в Марасте (старом). Разумеется, выписать содержание всех замечательных статей его невозможно, но главный пафос составляет отрицание [прав общества] государства, как отдельного правящего лица или собрания, отрицание собственности непродуктивной, как берущей премию с труда, и замещение ее продуктивной посессией. Наконец, отрицание всех народных французских предрассудков и всех верований на историческом, экономическом и теологическом поприщах. Это содержание и разбивается у него на тысячу цветов, на тысячу оттенков, в число которых входит ирония, насмешка, крик негодования и спокойное, величавое слово. Переходим к банку. Для отстранения денег и уничтожения Пра<вительст>ва надобно дать всем продуктам одинаковое значение с деньгами и всякому члену общества участие в Пра<вительст>ве. Это исполняет Banque d'échange. Банк этот производит все свои обороты билетами без гроша металла (металл делается товаром) на следующем основании. Составляется общество производителей, которые прямо и непосредственно обменивают свои произведения, давая друг другу квитанции на получение взаимообразно товара. Эти квитанции за двойною подписью, как все квитанции, приносятся в банк и там обмениваются на билеты, имеющие ход как монета, ибо они гарантированы настоящим и товарами, составленными и проданными [полученными покупщиками].
