Не будем интриговать странностями читателя и сразу раскроем всю «тайну» сюжета. Сей фильм о том, как в мае 1945 года за несколько дней до окончания войны отряд советских разведчиков, слившись в братском экстазе с отрядом гитлеровцев, образовав единый фронт гуманистов и человеколюбов, сошёлся в смертельной схватке с «озверевшими от вожделения и ненависти» советскими танкистами, вздумавшими поголовно изнасиловать немецкий приют девочек-подростков на острове Рюген. И вся эта история подана глазами мальчика из гитлерюгенда (!).
Упомянутый выше «известный артист» Алексей Гуськов явился ни кем иным, как инициатором создания, приводным ремнём и продюсером этого «киношедевра» о борьбе совестливых рыцарей объединённых вооружённых сил Германии и России с « азиатскими ордами насильников из РККА»!
Вещая историю о создании фильма, этот «артист» откровенно врет, заявляя, что он и «копию документа» видел, и с «сыном историка» встречался, и даже что он-де запросы в военные архивы отправлял.
На самом деле, все было совсем иначе. Первоисточником этой киномерзости является рассказец некоего Дмитрия Фоста «Война и победа», бывшего пресс-секретаря «Единой России», который сам автор посмел назвать «русской былиной». Этот господин известен тем, что любит сочинять гадкие пасквили про «обмочившегося от страха советского генерала», испугавшегося Сталина, или, например, про организованное уничтожение «кровавой гэбней» после войны нескольких сот тысяч инвалидов-ветеранов, «чтобы сделать подарок генералиссимусу».
Словом, перед нами — обычный унылый ревизионист. Когда же на одном из мероприятий известный военный историк Алексей Исаев припёр Фоста к стене тем, что вся его история про героическую защиту немок с Рюгена держится на «документе» некоего «137-го танкового батальона 90-й стрелковой дивизии», но в стрелковых дивизиях 1945 года не было танковых батальонов, а в 90-й сд имелся лишь противотанковый дивизион под номером 66, оный Фост сдулся и заявил, что специально придумал эту историю, «чтобы укрепить »русско-германскую дружбу«. Вот так!
И вот теперь по этой мерзости снят целый кинороман. Более того, его уже с 16 февраля начали крутить в наших кинотеатрах. Правда, прокат его начали по мелким периферийным залам, чтобы испытать на »дальнем« зрителе: мол, прокатит или не прокатит? И понимая, что это высосанная из пальца грязь может не понравится российскому зрителю, да и репутации »создателя« может повредить, господин Гуськов ловко замаскировал это киноклюкву под вывеской »нового украинского кино« — хохлы, дескать, кино сделали! А себя спрятал вторым продюсером. Первым же продюсером и режиссёром выставил немцев: вот они-де и сняли, они за всё отвечают, а я только нанятый лицедей.
Только, герр Гуськов, все ходы-то записаны! И как вы носились с идеей этого »кино« известно, и как деньги искали на него известно, и как команду под него набирали — тоже известно!
Идя по стопам »былинного рассказчика«, Гуськов со товарищи, варганя кино, тоже умудрились отметиться в плагиате, не упомянув автора первоисточника этого непотребства, самого Фоста, который, собственно, всё и придумал, оболгав и мёртвых героев Федюнинского с Москаленко. Среди авторов сценария Фоста нет, зато упомянуты некий »сценарист« из Калининграда Эдуард Резник и немец Ахим фон Боррис, который гонорар режиссёра смело присовокупил к гонорару сценариста.
Ну, с фон Боррисом всё ясно. Его дедушка лег под Курском, и внучок по-своему сводит счёты с победителями. Почему бы на русские деньги не снять кино о том, как русские убивают русских, подтверждая ныне вбиваемые в головы культурных европейцев мифы об »ордах русских зверей«, растерзавших несчастную Германию, и »миллионах изнасилованных немок«? А вот с Гуськовым куда всё сложнее. Фоста он не упомянул, скорее всего, только потому, что, возникни в титрах его фамилия, и дальше это киноговно смотреть уже никто не будет, а так можно »поиграть« на псевдоисторичности. Противно и то, что фильм фактически »передрал« куски сюжетов прекрасных фильмов о войне. Таких, как »Берег« Наумова, о короткой любви немки и советского лейтенанта, и »Долгие вёрсты войны«, где наши бойцы так же сталкиваются с пытающимися бежать на Запад немцами. Вторичности в »Четырёх днях мая« хватает с избытком.
Нет проблем и с реальными историческими материалами на эту тему.
Лежат в сети приказы Ставки.
Из приказа И.В. Сталина от 19 января 1945 г. : »Офицеры и красноармейцы! Мы идем в страну противника. Каждый должен хранить самообладание, каждый должен быть храбрым… Оставшееся население на завоеванных областях, независимо от того, немец ли, чех ли, поляк ли, не должно подвергаться насилию. Виновные будут наказаны по законам военного времени. На завоеванной территории не позволяются половые связи с женским полом. За насилие и изнасилования будут виновные расстреляны«.
20 апреля 1945 г.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Потребуйте изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жестокое отношение к немцам вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.
2. В районах Германии к западу от линии устье реки Одер, Фюрстенберг, далее река Нейсе (западнее) создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров-немцев. Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной Армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.
3. Улучшение обращения с немцами не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами.
Ставка Верховного Главнокомандования.
И. СТАЛИН
АНТОНОВ»
Есть и достаточное количество реальных историй-воспоминаний. Таких, как воспоминания П. Брюхова об убийстве при попытке изнасиловать румынскую девушку: «На следующий день приходят ее родители с местными властями к нам в бригаду. А еще через день органы их вычислили и взяли — СМЕРШ работал неплохо. Иванов сразу сознался, что стрелял, но он не понял, что убил. На третий день суд. На поляне построили всю бригаду, привезли бургомистра и отца с матерью. Механик плакал навзрыд. Иванов еще ему говорит: »Слушай, будь мужиком. Тебя все равно не расстреляют, нечего нюни распускать. Пошлют в штрафбат — искупишь кровью«. Когда ему дали последнее слово, тот все просил прощения. Так и получилось — дали двадцать пять лет с заменой штрафным батальоном. Лейтенант встал и говорит: »Граждане судьи Военного трибунала, я совершил преступление и прошу мне никакого снисхождения не делать«. Вот так просто и твердо. Сел и сидит, травинкой в зубах ковыряется. Объявили приговор: »Расстрелять перед строем. Построить бригаду. Приговор привести в исполнение«. Строились мы минут пятнадцать-двадцать. Подвели осужденного к заранее отрытой могиле. Бригадный особист, подполковник, говорит нашему батальонному особисту, стоящему в строю бригады: »Товарищ Морозов, приговор привести в исполнение«. Тот не выходит. »Я вам приказываю! « Тот стоит, не выходит. Тогда подполковник подбегает к нему, хватает за руку, вырывает из строя и сквозь зубы матом: »Я тебе приказываю!! « Тот пошел. Подошел к осужденному. Лейтенант Иванов снял пилотку, поклонился, говорит: »Простите меня, братцы! « И всё. Морозов говорит ему: »Встань на колени«. Он это сказал очень тихо, но всем слышно было — стояла жуткая тишина. Встал на колени, пилотку сложил за пояс: »Наклони голову«. И когда он наклонил голову, особист выстрелил ему в затылок. Тело лейтенанта упало и бьется в конвульсиях. Так жутко было… Особист повернулся и пошел, из пистолета дымок идет, а он идет, шатается, как пьяный. Полковник кричит: »Контрольный! Контрольный! « Тот ничего не слышит, идет. Тогда он сам подскакивает, раз, раз, еще…
Что мне запомнилось, после каждого выстрела, мертвый он уже был, а еще вздрагивал. Он тело ногой толкнул, оно скатилось в могилу: »Закопать«. Закопали. »Разойдись! « В течение пятнадцати минут никто не расходился. Мертвая тишина. Воевал он здорово, уважали его, знали, что румыны сожгли его семью. Мог ведь снисхождения просить, говорить, что случайно, нет… После этого никаких эксцессов с местным населением у нас в бригаде не было».
Есть огромная, тяжёлая тема, которая много лет является камнем преткновения историков. Споры о том, что было и что не было.
Что заставило Гуськова снимать эту кинолажу? Сладостный мазохизм? Упоение самоуничижением? Творческая гордыня, когда соблазн перестроить под своё воображение реальность перевешивает здравый смысл и правду жизни? Навязчивая, маниакальная идея «Нет победителей и побеждённых, а есть страшная усталость от этой бессмысленной бойни»? Честно говоря, не хочется копаться в причинах, побудивших небесталанного Гуськова опуститься до столь унылой мерзости. Важно только одно — снята и распространяется очередная мерзкая фальшивка про войну, очередной плевок в нашу историю. И, кроме презрения, эта фальшивка не вызывает ничего.
