На самом деле 4 ноября в историческом и содержательном смысле -прямой антипод 12 июня. И совсем не в смысле разделения на «демшизу» и «нациков». 4 ноября - это праздник чудесного явления России на месте бывшей практически сгнившей Московии - по сути, «день рождения» Империи. В то время как 12 июня - день самопровозглашения Московии на теле распадающейся Империи - «день Гниения». То, о чем опять же пишут наши авторы, - появление народа не как этнической «видовой» популяции крови и языка, а как осознанной, социальной общности: «единство культуры и исторической судьбы» - по Ортеге-и-Гассету. Это и одновременно победа над той политической «бизнес-ментальностью» эпохи раздробленности, когда даже этническая и религиозная идентичность никак не препятствовала практическому обращению к административному ресурсу хоть монголов, хоть поляков. То есть, если бы общественность владела бы элементарными историческими смыслами, «нацики» должны были бы праздновать 12-го «шабаш» российского суверенитета, а имперские государственники - именно 4-го.
На самом деле все не так плохо, не с точки зрения массового народного понимания смыслов, а на уровне инстинктивной сенсорной реакции политических групп. Праздник 4 ноября практически актуален, хотя бы потому, что его уперто ненавидят западники-либералы, упорно делая вид, что не понимают исторических смыслов, и подхихикивая про «победу над поляками». То есть праздник победы над русской Смутой инстинктивно отвергается «смутьянами». Что свидетельствует о том, что История русской Смуты - это актуальная история, «современная», выражаясь языком нашего президента. То есть, наша Смута еще не побеждена, и отсюда такой бардак в головах. И в остальных местах.
//__ * * * __//
Президент России повторил подвиг Тараса Бульбы, дробным дуплетом пристрелив свое собственное нажитое в неосмотрительной связи с американским коллегой детище - пресловутую «перезагрузку». Детище это с самого начала страдало очевидным увечьем - оно, как теперь подтвердила официальная диагностика, было чрезвычайно развито экономически (в сторону ВТО) и совершенно ущербно военно-политически. Что, в свою очередь, и стало причиной отдельных острых приступов нашей внешнеполитической шизофрении. (Взять тот же ливийский эпизод.) Теперь можно считать, что эта проблема снята.
В целом, если же убрать этот контекст, то само выступление президента было строго техническим, можно сказать, рабочим. Он просто озвучил те ранее анонсированные штатные мероприятия, которые предполагались Россией в случае провала наших попыток договориться с американцами по ПРО. Дипломатичное предположение о том, что у американской стороны еще остается шанс вернуться к диалогу, никто на самом деле и не расценивает как сколько-нибудь вероятное. Форма игнорирования нашими друзьями наших абсолютно очевидных интересов настолько бесстыдно демонстративная, что явно не подразумевает внимания к таким интересам в принципе. Что, собственно, с их стороны вполне естественно. То есть они нас не боятся, а мы их боимся. В том смысле, что они знают, что мы-то на них не нападем, а мы этого не знаем. И правильно делаем. Эта ситуация, конечно, в контексте очевидного нынешнего нашего экономического и военного диспаритета, делает всю традиционную политику «сокращений вооружений» абсолютно невозможной. Ее и не существует. Точнее, на сегодняшний день не существует даже ее некой публичной видимости, которую создавал последний «перезагрузочный» договор СНВ. При этом, по счастью, остается ядерное сдерживание как единственная гарантия от глобального ядерного конфликта. И возвращается, по счастью, понимание того, что основой наших отношений с США является доктрина взаимного гарантированного уничтожения. И пока только на этой основе возможна дружба, любовь, перезагрузка, вступление в ВТО, разочарования, обиды, слезы, сопли и прочие нематериальные ценности. Что касается перспектив новой гонки вооружений, то здесь реально сдерживающим фактором являются наши адекватные нашим интересам и возможностям амбиции и с противоположной стороны - вызовы глобального кризиса, неумолимо принуждающие американцев микшировать свои неадекватные амбиции. А президенту надо сказать большое человеческое спасибо. Он очень аккуратно убрал за собой и своим неаккуратно наследившим коллегой.
//__ * * * __//
Считающаяся само собой разумеющейся, забитая во многие официальные и полуофициальные документы и декларации позиция - что Россия никак не может прожить без трудовых мигрантов - несостоятельна, ни по демографическим, ни по социально-экономическим параметрам. Известные всем демографические проблемы на сегодняшний день и ближайшее десятилетие никакого такого давления на количественную обеспеченность России трудовыми ресурсами не оказывают. Конечно, если нам не удастся переломить демографический тренд (и даже если удастся), они будут оказывать такое давление на следующем временном отрезке. Но нам же объясняют, что миллионы трудовых мигрантов позарез необходимы здесь и сейчас?! Конечно, есть известные проблемы с мобильностью рабочей силы, и с помощью «легкогруженых» мигрантов их решать, конечно, проще. Но гипотетическое отсутствие таковых мигрантов так или иначе бы решило и проблемы с мобильностью. Основным, если не единственным, мотивом для массового привлечения бесправных, зачастую полулегальных или нелегальных мигрантов является острая потребность работодателей в рабской рабочей силе. Что действительно способствует системной деградации рынка труда. Для страны, не являющейся в целом комплексно слаборазвитой, это не ресурс привлечения внешних инвестиций и быстрого экономического роста, как в Китае или Юго-Восточной Азии, а такая же пакость, как сидение на нефтяной игле при условии неспособности проводить внятную структурную политику. Все это, безусловно, так.
А что не совсем так? Идея решить проблему путем прекращения или существенного значимого сокращения притока «низкокачественных» трудовых мигрантов с человеческой, нравственной точки зрения ущербна, с политической - геополитической - точки зрения глубоко ошибочна, а с практической точки зрения нереализуема. Ни одна страна мира, сталкивающаяся с таким вызовом, эту проблему решить не смогла. Ни одна из западных бывших колониальных держав не могла сдержать миграционного потока из своих бывших колоний. А мы не колониальная держава, и эти люди - наши бывшие соотечественники. И, кстати, возможно, и будущие. Это не значит, что вообще не должно быть внятной миграционной политики. Но внятная миграционная политика учитывает реальность, а реальность такова, что простое ужесточение миграционной политики просто увеличит долю нелегальной миграции и так запредельно высокую.
Теперь про межнациональные проблемы, связанные с захлестывающими потоками миграции. Эти проблемы очевидны и действительно, за пределами некой количественной границы таких потоков, просто нерешаемы. И этническая преступность, в силу своих специфических форм солидарности, действительно является проблемой не только полицейской, но и прямой угрозой национальной безопасности, одной из главных болевых точек нынешней России. Однако это не значит, что эти проблемы могут быть сняты путем простого ужесточения миграционной политики и пресечения массовой трудовой миграции. Тем более что значительная часть этой миграции - это уже российские граждане и российские же регионы. Кстати, идея «Хватит кормить Кавказ!» относится к этой же логике. Далее следует: хватит кормить Татарию, Башкирию, Тыву. Москву, с ее не очень коренным населением. И в конечном итоге «Хватит кормить Россию!» со всеми вытекающими последствиями.
То есть мы опять все о том же: когда утверждается, что поток мигрантов смывает нашу традиционную идентичность, вопрос - о какой идентичности идет речь? Еще раз: почему мы не можем интегрировать выходцев из Севреного Кавказа, которые были совсем недавно замечательно итегрированы? А потому что они были интегрированы не в «РФ», а в Империю. Это другая идентичность! Имперская идентичность не предусматривает формирования нацменов. Она подразумевает сохранение русской культурной доминанты, носителями которой являются не только этнические русские, но и все носители такой доминанты. И, что характерно, в такой Империи не было и не может быть никаких «диаспор». И только в такой Империи и не может быть этих самых «диаспор».
И, наконец, очевидно, что идея евразийской интеграции и ее логика прямо противоречит всем миграционным, визовым химерам. Точнее, «визовый шантаж» действительно может в отдельные моменты быть использован как средство побуждения к интеграции. При этом идея Евразийского союза «главнее» идеи миграционного контроля. Даже не столько по мотивам этическим, экономическим, геополитическим, хотя это все тоже существенно, сколько по причине того, что это единственное реальное и долгосрочное средство обуздать критические миграционные потоки. То есть создать потенциальным вынужденным мигрантам возможность жить и развиваться на своей родной земле.
