Ознакомительная версия.
Я не буду сейчас перечислять примеры из мировой истории – их действительно сотни тысяч. Повторю лишь, что слово «любовь» пригодно только внутри христианского сообщества. Устремленное и направленное наружу, оно чаще всего не имеет этого смысла. К тому же не будем забывать, что у христиан многие понятия трактуются очень забавным образом. Если мы попытаемся понять слово «любовь» в их исполнении, то надо, вероятно, провести какую-то наиболее легкую, простую аналогию – например, с чистотой. Вспомним, что на христианских службах – и на православных, и на католических – звучит такая фразеологема: «Житие проживем во всяком благочестии и чистоте». А теперь давайте строго и доброжелательно посмотрим, какие эталоны чистоты нам предлагает каноническое христианство.
Вспомним святого Иеронима, который благоговейно подчеркивает, что святой Илларион доказал свою святость прежде всего тем, что провел жизнь в крайней физической нечистоплотности. Святой Афанасий Великий превозносит святого Антония Великого за то, что тот даже ног никогда не мыл. Это все отцы церкви, общие для всех церквей.
Свидетельство святости Авраама заключается в том, что он в течение пятидесяти лет не мыл ни единой части своего тела. Тем же известна и святая Сильвия – она ни разу не мыла ни одной части своего тела за исключением тех пальцев, которыми крестилась. Мария Египетская прославилась полным и абсолютным забвением вообще всяких представлений о личной гигиене, а Семен Столпник, как и его жилище, был настолько невыносимо грязен, что те, кто приходил к нему на поклон или засвидетельствовать свое почтение, частенько падали в обморок от одного запаха. Как свидетельствует житие, «и телеса свои, и даже лице свое окалях».
Окалях – это специальный глагол, который существует в церковнославянском языке и означает – тысяча извинений, но я вынужден это перевести – буквально «изговнях». Этот глагол употребляется и в церковных православных службах, в частности, в песнопении «Покаяния отверзи ми двери» – «студными бо окалях душу грехми», – и вообще достаточно широко и часто. Это преклонение перед абсолютной антисанитарией – одна из самых серьезных христианских традиций. По всей видимости, именно ей обязана своим происхождением традиция крестоносцев – тех самых романтических красавцев рыцарей – натираться калом папы римского. Но это, впрочем, не имеет особого отношения к нашей истории. Важно то, что у христиан, если рассматривать буквально их собственное понимание, представления о чистоте очень своеобразны. Вероятно, столь же своеобразны, сколь и представления о так называемой любви.
Что же касается возникших на фоне всего произошедшего разнообразных православных патрулей и громко прозвучавших требований сжечь, посадить на кол, вообще каким-то образом свирепо разобраться – это тоже замечательно! Потому что чем чаще христианство будет демонстрировать свое подлинное личико, тем скорее прорвется весь этот религиозный фурункул и о нем, вероятно, можно будет наконец забыть. Надеюсь, что точно так же забудет о нем и власть, которая в течение последних двадцати лет проводит очень забавный эксперимент, пытаясь использовать для строительства современного демократического государства копролиты XV века.
В качестве последнего довода вспомним известную оговорку: мол, посмотрели бы мы на этих девочек в другом храме. Видите ли, в том, что касается храмов других религий, это сравнение абсолютно некорректно. Все религии абсолютно одинаковые и абсолютно одинаково генерируют нетерпимость и злобу. Но мы видели шалости этих девочек в так называемом храме науки. Об этом очень любят поговорить те самые православные гинекологи, которые постоянно рассуждают о степени девочковости, например Толоконниковой. Как бы то ни было, когда эти шалости, гораздо более весомые, чем в ХХС, происходили в Музее естественной истории, мы не увидели ни биологов, ни зоологов, ни академиков, ни журналистов, которые призывали бы кого-нибудь сжечь или осудить и которые вообще были бы хоть сколько-нибудь оскорблены. Потому что они понимают, что любые шалости ничего никогда не отнимут от науки.
А мы с вами имеем возможность наблюдать милый парадокс: чем больше у человека святого, тем чаще он хватается за топор или факел.
Поговорим о православных мифах. А точнее – о медиаправославных мифах.
Пожалуй, первым по значимости, можно сказать, козырным мифом является хирург Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, он же архиепископ Лука. Его обычно предъявляют как пример того, что только верующий человек может быть значительным, видным или выдающимся хирургом. Его именем называются общества православных врачей – хотя не очень понятно, что такое православная медицина. Вероятно, в определенных отраслях, таких как проктология да и гинекология тоже, они используют инструменты только крестообразной формы, а не какие-нибудь другие.
Однако шутки в сторону, вернемся к Войно-Ясенецкому. Итак, миф заключается в том, что Валентин Феликсович был исключительным хирургом как раз по причине того, что он был верующим – даже более того, епископом. Но давайте вспомним – и я уже говорил об этом в данной книге, – что гораздо более значительные, действительно великие хирурги, гораздо больше сделавшие для медицины, такие как Николай Васильевич Склифосовский, Александр Васильевич Вишневский, Сергей Сергеевич Юдин, Николай Михайлович Амосов, не были не только епископами, но и вообще верующими. И в данном случае никакой связи между профессией и вероисповеданием, полагаю, нет.
Наверняка Войно-Ясенецкий был по-своему очень обаятельным и очень неплохим человеком. Конечно, у него, как у всякого хирурга, было, как это принято называть, свое личное кладбище, но это ни в коем случае нельзя ставить ему в вину. Он действительно получил Сталинскую премию за остроумные и интересные разработки в области гнойной хирургии. Его интересовала тема фасций как преград для распространения гнойной инфекции, но если мы вспомним, то эта идея принадлежала еще Николаю Ивановичу Пирогову, и Войно-Ясенецкий просто неплохо применял ее на практике.
В общем, ничего особо исключительного в нем не было. Но висело на стене на протяжении всего этого времени, что называется, православное ружье. А, как известно, если ружье висит, оно рано или поздно выстрелит. Именно это и произошло, когда Войно-Ясенецкий, к моему искреннему сожалению, вдруг выставил себя на полное посмешище, предложив и опубликовав свою теорию кардиоцентризма.
Вообще кардиоцентризм – это довольно древняя теория, очень примитивная, восходящая еще к Древнему Китаю и Древней Индии, к самому началу Античности, которая пытается абсолютно аннулировать роль нервной системы, возложив ответственность за мышление, память, разум и интеллект на сердце. Сейчас, когда мы знаем, что полная пересадка сердца не влияет ни на качества личности, ни на память, ни на воспоминания, ни на характер – вообще ни на что, – подобным воззрениям можно только улыбаться. Но Войно-Ясенецкий, увы, на полном серьезе в своей книге «Дух, душа и тело» писал: «Сердце не только определяет наше мышление; как это ни странно покажется всем, считающим непреложным учение психологии об уме как органе мышления и познания, – именно сердце, по Священному Писанию, мыслит, размышляет, – познает».
По идее такого никак не мог сказать хирург – человек, обязанный разбираться в анатомии, в строении центральной нервной системы. Однако не будем забывать, что во всех без исключения книгах Библии – и Ветхого Завета, и Евангелия – в соответствии с весьма натуралистическим стилем этих повествований и описаний упоминаются практически все органы человеческого тела. Живот, или чрево, упоминается сто пять раз, женские половые органы, или лоно, – девятнадцать раз, челюсти – девятнадцать раз, кровь – триста двадцать шесть раз, сперма – иначе говоря, семя – семь раз, моча – восемь раз, печень – четырнадцать раз, область бедер – чресла – девяносто два раза, почки – восемь раз, уши – сто семьдесят шесть раз. В меньших количествах, но упоминаются: ногти, пот, ляжки, череп, сальник, соски, язык, щеки, слюна, послед, месячные, желудок, полостной жир и пенис – там он называется словом «уд». Единственный орган, который никак не упоминается в Библии, – это головной мозг. В своеобразной реальности Ветхого и Нового Завета этого органа просто не существует. Есть упоминание о костном мозге – в Книге Иова и Послании к евреям. Но и только.
Интересно и то, что фактически Войно-Ясенецкий возвращается к идеям «Молота ведьм», авторы которого, Яков Шпренгер и Генрих Крамер, первыми из европейцев оформили теорию кардиоцентризма, написав: «На это можно ответить, что основное место пребывания души – в середине сердца, откуда она сообщает жизнь всем членам тела. Примером служит паук, который, сидя на паутине, чувствует прикосновение со всех сторон».
Ознакомительная версия.
