– Нынешний год для газет – увы! – не самый лучший. И фразу высокопоставленного чиновника про санацию печати мы услышали. Как говорится, праздники редки – хотя и у «ЛГ» год 185-летия. Как обстоят дела у вас перед юбилеем? Хорошо или более-менее?
– Всё-таки по разделу более-менее. Мы, собственно, давно уже не газета, а медиакомпания, коммерческая организация. Почему у многих плохо? В переводе на более понятный язык это означает – нет денег. Мы деньги зарабатываем на книжных коллекциях, издаём много литературы, вошли в число крупнейших издателей. В магазине, который в одном доме с редакцией, всё только своё, с нашего огорода. Издаём диски – и очень много, причём всё по закону – платим за авторские права. Зарабатываем на сайте. Есть своё радио. То есть работаем в разных направлениях. И если в одном месте ухудшилось, то в другом – наоборот.
– А телеканал существует?
– Нет. Когда был принят закон о запрете рекламы на кабельных каналах, мы как законопослушные его закрыли. Потом закон почему-то отменили – так же быстро, как приняли. Но мы решили в эти игры больше с государством не играть, которое внезапно принимает странное решение, а потом так же внезапно его отменяет. Хотя телевизионный канал был у нас успешный – в день заходило его смотреть более миллиона человек, только по счётчикам, которые Геллап ставил. Мы быстро выходили на безубыточность. Но всё пришлось свернуть – если нельзя рекламу ставить, то за счёт чего существовать? Никакой господдержки под эти проекты нет. В юбилейном для нас году стараемся быть безубыточными и дальше газету издавать.
– У «КП» и «ЛГ» всегда были пересечения. К нам от вас пришли Рост, Графова, Щекочихин, Бочаров, Соломонов, Данилин, Хилтунен, главными – на короткий срок – стали Боднарук, Гущин. А у вас сейчас работают писатели или, скажем так, тяготеющие к литературе?
– Редко, но пишут Ольга Кучкина, Инна Руденко, Леонид Репин, которые по-прежнему в штате пожизненно. Это было решено на похоронах Ярослава Голованова – золотые перья надо беречь. Что касается современных писателей, то это высокое звание самоприсваивается сейчас с лёгкостью необыкновенной. Мы стараемся привлекать к нам известных писателей. Юрий Поляков, к примеру, частый гость и на страницах, и в радиоэфире.
– Мне как читателю нравится современный вид «КП», дерзкий подчас дизайн. Но я помню время, когда «Комсомолка» была большая. И переход на нынешний формат не для одного меня стал некоторым шоком...
– Это случилось в начале января 2006 года. Переход на новый формат, конечно, обсуждался в узком кругу, мнения разделились практически поровну. Но я к этому решению шёл спокойно, без лишних переживаний, потому что преследовал ровно одну цель – чтобы газету удобнее было читать в суете. Большой формат, согласитесь, мало подходит для метро, других видов транспорта. Зная тенденции в западных газетах, перевод «КП» на нынешний привычный формат всё же осуществили. Причём сделали мы это с некоторым коварством и вероломством – подписная кампания уже закончилась. Пугаться было поздно. Я себя успокаивал – больно не будет, хуже не будет, а читатели получат удовольствие.
– Но большой формат помнится. Увидел в ваших коридорах под стёклами первые полосы той «Комсомолки», из времени, когда деревья и всё остальное было большим... «Алый парус», придуманный более полувека назад Симоном Соловейчиком и Иваном Зюзюкиным, читали не только подростки.
– Намёк понимаю, но если вдруг «АП» возродится, читать его будут в лучшем случае бабушки и дедушки. Тот действительно знаменитый «Парус» выходил, когда подростка ещё можно было увидеть с газетой в руках. Теперь же только с гаджетами.
– Сколько человек работает в нынешней «Комсомолке»?
– Вместе с регионами, а у нас более 70 представительств нашего издательского дома, от Алма-Аты до Ярославля, то в коллективе почти две тысячи человек. Конечно, это не только журналисты, половина – технические сотрудники, люди, обеспечивающие сайт, рекламу, подписку. В среднем в большом городе работает до 40 сотрудников. В Москве, конечно, больше – 500 человек. Но мы же мультимедийная компания, издаём ещё «Экспресс-газету», «Телепрограмму»...
– Как управляете огромным коллективом?
– Есть большое количество управленцев, которые отвечают за свой сектор, к тому же им делегировано немало полномочий. И поэтому сумасшествия нет.
– Вы не очень, на мой взгляд, публичный человек. Но вам пришлось им стать. Прочитал интервью с Юлией Таратутой, поразился вашей выдержанности.
– Получил удовольствие от общения на канале «Дождь» с красивой девушкой.
– А правда, что вы ушли с записи «Школы злословия» после первого вопроса, сняли с себя микрофонную петличку и покинули студию?
– Об этом тоже в интернете написано? Было чуть посложнее. Я был на «Школе злословия», ведущие меня просто расстреливали...
– ...что Смирнова с Толстой делали далеко не с каждым.
– Конечно. То ли перед моей записью, то ли сразу после неё они сидели с Цискаридзе, и это был восторженный разговор. Это был такой диссонанс с разговором со мной! Никаких претензий к Цискаридзе у меня, конечно, нет. Я всё добросовестно выдержал, но было столько клеветы, не на меня – на газету, столько гадостей! Теперь-то, после случая с Ульяной Скойбедой, я к этому привык, но тогда это было неожиданно! А меня в передачу позвал папа этой Смирновой, сказав, что «КП» – его любимая газета. Когда мне прислали смонтированный выпуск – сильно изумился. Ещё неизвестно, как смонтировали бы и наш разговор с Таратутой – но он прошёл в прямом эфире! Я посмотрел кассету, всё оказалось перевёрнутым с ног на голову, убрали мои контратаки, апелляции к залу, который меня бурно поддерживал. Канал решил выпуск со мной не показывать – на перемонтаж, близкий к реальному разговору, они не пошли. Но в общественном сознании это соединилось с совсем другой историей, когда гость действительно ушёл с программы, даже не дойдя до середины скорбного пути. Это был Леонид Парфёнов.
– Но для меня это было первое столкновение с тем, как на телевидении можно всё перемонтировать – а это нечестная игра. Поэтому люблю ходить на прямые эфиры, где всегда можно ответить, успеть отбиться. Так что с Таратутой поговорил с удовольствием.
– А история со Скойбедой окончательно закончилась?
– Там уже много мифологии. Как само собой разумеющееся, сознательно утверждается, что заметка, наделавшая столько шуму, была напечатана в газете. А не на сайте, который, конечно, гораздо труднее контролировать – идёт поток материалов. Заметку быстро убрали, извинились, но – слово не воробей. И всё понеслось. В те дни я действительно не вылезал из телевизора, к счастью, везде был прямой эфир. Надеемся, мы достойно вышли из этой ситуации. Эмоциональной фразе нашей журналистки столько всего приписали и поднакрутили, и злорадничали – «Комсомолка» подставилась. Столько всего наговорили – на «Эхе Москвы» и в других местах, столько напридумывали-насочиняли! Повторяю, из-за одной непродуманной фразы, которую кто-то счёл антисемитской, организовывались целые демарши – не будем печататься в «КП», не будем давать интервью. 90 лет газете, а всё пытались перечеркнуть. Это было. Но проехали.
– Вы какой по счёту главный в «Комсомолке»?
– Честное слово, не знаю. Но одно могу сказать точно: я абсоютный рекордсмен по времени пребывания в этой должности. Долгожителем-редактором был ещё Геннадий Селезнёв, он редакторстовал, по-моему, лет семь. Как получилось, что я уже 18 лет главный редактор, не знаю и не понимаю. Место это не совсем мёдом намазано.
– Слава на все времена вашей газеты – Василий Михайлович Песков. «ЛГ» с радостью отметила, что на одном из тотальных диктантов, авторы и тексты которого вызывают недоумение, в Ульяновске выбрали заметки вашего знаменитого обозревателя.
– Мы выпускаем полное собрание сочинений Пескова – это будет 23 тома, куда войдёт практически всё, напечатанное у нас. Скажу больше – если находим повод, то и по второму кругу с удовольствием его материалы публикуем, причём примерно раз в неделю – эссе или несколько абзацев. Дорожим этим богатством.
– Владимир Николаевич, а действительно у вас иногда делается несколько вариантов первой полосы? И выбирается тот, который лучше продастся?
– Мы же живём с продаж каждого номера. И если он не продаётся, всё может волшебным образом рассыпаться.
– А на подписку уже серьёзно рассчитывать не приходится?
– Нет, не приходится. Говоря издательским языком, меняются привычки медиапотребления. Это происходит на наших глазах, причём очень быстро. Но так как мы крупный игрок на издательском поле, за этим внимательно и достаточно хладнокровно следим. Многие из тех, кто сейчас в журналистике работает, об этих изменениях не знают. Может, и хорошо, что не знают – как всё меняется. Им самим меняться поздно, а когда не знаешь, что это необходимо, спишь крепко. Сейчас же всё считается, и мы видим правду жизни – что люди читают, сколько времени тратят на медиа, какие волны идут в медиапространстве.
