Даже ничтожные дотации, которые выделяются, расходуются непредсказуемо. В схожих Тамбовской и Липецкой областях дотации различаются вдвое, в Татарстане и Волгоградской области — тоже вдвое.
Между разными хозяйствами разрыв еще выше: ряд крупнейших холдингов получает десятки миллиардов рублей поддержки, а тысячи хозяйств не получают ничего и никогда. И государство даже не пытается решить эту проблему, по сути говоря "мы будем продолжать распределять, как захочет чиновник". Это делает рентабельность аграрного производства непредсказуемой и лишает смысла долгосрочные инвестиции.
Главная проблема — кардинальное неравенство условий, в которые поставлены российские и зарубежные производители. Наша поддержка села по объёмам сравнима с швейцарской, хотя площади выше в 300 раз. России нельзя поддерживать финансами экспорт продукции, в то время как Евросоюз тратит на прямое субсидирование экспорта 15,5 млрд.долл. — и это без учета льготных кредитов!
Если мы хотим продать наше продовольствие в долг другой стране, мы вынуждены давать кредит под 15% годовых, а европейцы могут дать под 2%, максимум под 4% годовых. Условия экспорта абсолютно неравны. Ставки рефинансирования внутреннего заимствования у крестьян в Евросоюзе — 0.75%, мы в Канаде на развитие своего машиностроительного завода получаем под 1,5% годовых. Крестьянин же сегодня без субсидий получает под 15% годовых — на порядок дороже!
А ведь без кредита нет развития. На него покупается почти вся сельхозтехника, осуществляются почти все инвестиционные проекты.
России надо защищать свой рынок. Пошлина Евросоюза на российскую пшеницу — 95 евро за тонну — запретительна, а нам нельзя и думать ни о чем подобном, все должно быть открыто настежь для Запада!
Государство сбивает закупочные цены, — и наш крестьянин получает примерно 60% того, что получает его зарубежный коллега.
У нас в последние годы рентабельность сельского хозяйства в целом отрицательна, а в США при любых обстоятельствах выше 20%.
Но потенциал России огромен. Прежде всего, земля: за последние 20 лет брошено 43 млн.га.
Мы составляем 2,1% населения Земли, но у нас более половины мирового чернозема и 20% пресной воды, — а вода уже стала в мире одним из главных ограничений сельского хозяйства.
Лишь два региона могут сильно наращивать производство продовольствия: Африка и СНГ. Африка за 20 лет увеличила обрабатываемые площади на 20%. Мы же, как и наши соседи по СНГ, продолжаем терять огромные возможности.
Пора решить для себя, участвуем ли мы в этой гонке, желаем ли мы кормить мир, — или пусть его кормят одни африканцы.
О трудовых ресурсах: принято думать, что в деревне уже никого не осталось, — но в России 6,3 млн. сельских жителей трудоспособного возраста. В Евросоюзе занимается сельским хозяйством втрое меньше, а в США — меньше миллиона. А у нас избыток людей, которые хотят трудиться на селе. Безработица там вдвое выше, чем в городе. Конечно, продолжает снижаться число занятых, люди перетекают в города или спиваются, умирают, не рождают детей, но, тем не менее, потенциал еще огромен.
О технологиях: мы до сих пор в разы отстаем по производительности труда от развитых стран, но нам доступны потрясающие технологии! Современные трактора втрое мощнее, чем ДТ-75, который был основным трактором 20 лет назад, и при этом выполняют самые разные функции.
Технологии пришли не везде и используются не всегда, но они есть. Сегодня можно купить трактор, посевной комплекс, построить современнейшую молочную ферму и так далее. Нам доступна мировая производительность труда!
И есть рынок сбыта. На условиях равной, честной конкуренции мы легко можем замещать импорт. Мы должны повышать уровень потребления людей. Ведь сегодня страна недоедает — в частности, мясных продуктов. И мы можем повышать сбыт зерна за счет не только экспорта, но и развития животноводства. Рынок нашей продукции огромен.
Что нужно, чтобы реализовать наш потенциал?
Прежде всего, изменить доктрину продовольственной безопасности. Она основана на том, что надо производить не менее 70% потребляемой свинины, 90% зерна и так далее. А мы считаем, что Россия по-настоящему будет в безопасности, только если она будет производить гораздо больше, чем потребляет, если она будет кормить мир. Тогда она действительно будет уважаема миром и нужна ему.
Сегодня развитие сельского хозяйства планируют "от достигнутого": мол, давайте на столько-то процентов в год увеличивать производство молока. Это не амбициозно, так далеко не уйдешь. Надо говорить: "Наши цели такие-то, для их решения надо удвоить производство молока, для этого надо подготовить столько-то специалистов, построить столько-то молочных ферм в таких-то регионах".
Государство должно ставить ориентиры и требовать их выполнения.
Ключевые меры поддержки в рамках разумной аграрной политики делятся на 3 группы: меры по развитию внутреннего рынка сбыта, по стимулированию производства продукции, по развитию экспорта.
Для развития внутреннего рынка надо повышать закупочные цены, дотировать малоимущих и защищать рынок от несправедливой конкуренции из-за рубежа. Надо целевым образом развивать животноводство, так как оно резко увеличивает потребление зерна.
Нам говорят: "ВТО нам запрещает защищать свой рынок". Так пора определиться, чего хотим: произвола Медведкова, который наложил на нас эти вериги, или развития страны. И если фантазии Медведкова мешают развитию, мы их как-то должны обходить: либо реформировать ВТО изнутри, либо договариваться с нашими партнерами, объяснять, что динамичная и успешная Россия выгоднее им, чем нищая и умирающая.
Далее: нужны дотации малоимущим. В США 70 млн. чел. — почти четверть населения — получает от государства продовольственные талоны.
Увеличение закупочных цен и помощь малоимущим — ключевое сочетание, которое позволит решить массу проблем. Хотя увеличение закупочных цен по малоимущим ударит слабо.
Ведь оптовая цена зерна составляет лишь 11,3% цены батона хлеба. Доля топлива и энергии примерно такая же, налогов — 16% (в полтора раза больше, чем зерна). А все остальное — оплата переработчиков и разного рода посредников.
Если государство повысит оптовые цены зерна, например, вдвое, — доходы крестьян тоже вырастут в два раза, а потребитель переплатит за батон лишь 11.3%, которые легко компенсировать малоимущим.
Государство должно создать высокие цены на продовольствие и перераспределить дотации: поддерживать не производителей, а потребителей продукции. Крестьяне должны получать справедливое вознаграждение за свой труд. И при этом надо поддерживать потребителей. А то мы уже начали импортировать и выпеченный хлеб: дошли до такого позора.
Дотации же производителям надо выдавать на единицу произведенной продукции. Тогда их можно будет включать в бизнес-планы.
Субсидирование государством кредитов — это лучше, чем ничего, но надо просто снижать их цену. Ведь грабительски задранные проценты по кредитам душат не только село, но и всю экономику. "Россельмаш" платит банкам значительно больше, чем налогов государству.
Нужно страхование от неурожая. Крестьяне должны знать, что даже в засуху они все равно получат свои деньги. Сегодня страхование работает плохо, и им пользуется ничтожная часть наших крестьян, хотя в развитых странах это массовая мера.
А для развития экспорта нужно кредитовать закупки нашего продовольствия другими странами, в том числе давая госгарантии, страхуя и субсидируя эти кредиты. Мы как сельхозмашиностроители это знаем: у нас украинцы, киргизы, туркмены, армяне просят: "Дайте технику".
Нужна и политическая поддержка экспорта. Ее вообще никакой нет. Три года назад Египет арестовал баржи с российским зерном, и никто, ни один чиновник не поехал снимать этот арест. Сделали вид, что так и надо.
Наконец, надо запретить любые ограничения экспорта продукции из России. В 2010 году эмбарго на экспорт зерна ударило по крестьянам и лишило смысла долгосрочные инвестиции. И вот мы колеблемся: то 90 млн.т. произведем, то 70. Сейчас цены повысились, произведем на следующий год, наверное, 90 млн.т.. Потом опять государство запретит экспорт, и снова произведем 70. Государство следит, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не разбогател. Мы должны в разы повысить объемы производства. Нельзя ограничивать сбыт, государство должно только стимулировать его. Поэтому надо ввести запрет — запрещать экспорт. В США такой закон есть.
Все эти меры должны базироваться на современной технологической базе. Помимо действенного стимулирования применения передовых технологий, государство должно развивать кадровый потенциал, строить транспортную инфраструктуру, нормализовать статистику.
При реализации разумной аграрной политики отрасль имеет полуторный потенциал роста, а по отдельным позициям и выше. Зерна мы сможем произвести 300 млн.т. — вчетверо больше сегодняшнего — если просто вернем в сельхозоборот пустующие земли при вполне реальном повышении урожайности. Сегодня она ничтожна — 1,6 тонны с га, но в Татарстане или Белоруссии уже вдвое выше, чем в среднем по России, хотя климат не лучше. А в Восточной Европе урожайность выше нашей в 3 раза.
