Всего две недели прошло с тех пор, как мы здоровались с Сашей Александровым в вестибюле учебного корпуса Звездного городка, и вот он уже с Мухаммедом Фарисом и Александром Викторенко в космосе. Кроме того, после возвращения Викторенко предстоит возглавить второй советско-французский экипаж и готовиться к нашему старту.
«Тревожное лето» – так писали газеты. От событий на международной арене зависит наша встреча в августе. С тревогой следим за газетными сообщениями:
18 июля. Франция – Иран: «Отношения разорваны».
19 июля. Никосия: «Здание посольства Франции оцеплено силами полиции, которой поручено арестовать „всех шпионов”».
21 июля. «Французская полиция продолжает блокаду иранского посольства в Париже».
По сообщению из Вашингтона, в ближайшие сутки американские военные корабли начнут экскортировать кувейтские танкеры в Персидском заливе.
Триполи: «США и Франция несут ответственность за возобновление боевых действий в Чаде».
28 июля. Линкор «Миссури» с военно-морской эскадрой движется к Персидскому заливу через Тихий океан.
6 августа: «Французские власти требуют, чтобы переводчик иранского посольства предстал перед следователем по поводу террористических актов, что были в Париже год назад».
«Иранские власти требуют, чтобы французский консул предстал перед исламским судом по обвинению в шпионаже».
Все, кажется, идёт по старому сценарию, и дело Варигиной в эти августовские дни кажется невинной репетицией, и, хотя в газетах пишут о мнимом основании «дела «Ариан», Вердье всё ещё в тюрьме, а ряд советских сотрудников высланы из Франции. О чем ещё писали газеты накануне нашего отъезда?
5 августа на 79-м году жизни скончался один из могучей кучки главных конструкторов Михаил Сергеевич Рязанский. Щедрость и мудрость Сергея Павловича Королёва словно звезда будет ещё долго светить. Именно он выделял коллективные усилия, создавая Совет главных конструкторов.
6 августа. В Персидский залив из Средиземного моря направился французский авианосец «Клемансо» с 40 самолетами на борту. В пути к нему присоединятся другие военные корабли.
7 августа. Тысячи иранцев изъявили желание совершить самоубийственные операции против кораблей ВМС США. Их теперь в заливе пятнадцать. На подходе линкор «Миссури» и вертолетоносец «Гуадалканал».
12 августа. «Первый выстрел»: «Американский истребитель „Г-14” открыл ракетный огонь по иранскому самолёту».
И вот накануне отлета. Завтра нам уезжать, а в газетах: Персидский залив… нефть и порох… дипломатия и канонерки… режим X. Хабре подпирают две отнюдь не африканские державы – Франция и США… экспедиционный французский корпус в Чаде…
Ну что ещё можно почерпнуть накануне отъезда с газетных страниц? Ратифицирован франко-английский договор о туннеле под Ла-Маншем… Ещё одно крупногабаритное современное сооружение, но нас не касается. А вот… комары и СПИД… переносят ли они смертельный вирус СПИДа, как переносят малярию и желтую лихорадку? В районе Атланты, кишащем комарами, наблюдался уже всплеск заражения СПИДом… Вирус, оказывается, может находиться в крови комара, но он не попадает в слюну насекомого, которая вызывает болезни. Исследователям не удалось вызвать заражения СПИДом с помощью комаров, клопов и им подобных.
В аэропорту на этот раз нас встретил Лабарт. Быстро получили чемоданы, погрузились в притормозивший под сводами крытой цокольной части рейсовый автобус с полками в салоне для чемоданов и понеслись с севера на юг через весь Париж. Заводскими окраинными районами, парижскими «черемушками» до Дворца конгрессов и тут повернули на авеню Великой Армии, любуемся дневным великолепием Елисейских полей и дальше на юг, мимо бельфорского льва, в Орли.
Места наши в аэробусе А-300 рядом с крылом и моторами (сами так сели), но шума не было слышно. Самолёт взлетел без напряжения, легко набрал высоту. Не раз со стороны мы наблюдали эту картину. Кажется, что он вообще взлетает вертикально. В самолёте Лабарт сказал, что в Тулузе 40° жары. Тулуза встретила нас прохладной пасмурной погодой. Опять отель «Тор», бежевые обои, коричневый пол и кремовая плитка в ванной.
Всю ночь шёл дождь, барабаня по балкону и крыше. Не спалось. В последующие ночи по несколько раз нас будили: не то загулявшие посетители кафе, не то сумасшедшие туристы кричали и пели, затем начинали заводить грохочущие мотоциклы. Они ревели и выли в колодце гостиничного двора, словно двигатели взлетающего самолета, затем наступала короткая предутренняя тишина.
Лежу, включив цилиндрические светильники по бокам широкой кровати, разглядываю рисунок стен – листья, колосья до потолка, приятных переходных цветов между белым, желтым, коричневым. Коричневая ворсистая ткань на полу, белые двери, шкафы, потолок. Стол, стулья, подставка под чемодан. И всё. Окна трехстворчатые, если их закрыть, то станет жарко, а с незакрытыми – шум. Где же спасительный компромисс? Лежишь и мучаешься, пока не раздастся слабый соборный перезвон.
Гостиница наша – в историческом центре Тулузы, на площади Капитоль. Теперь в этом здании – мэрия и театр. Здание из кирпича, хотя в Тулузе он не изготовляется. Его закупают на юге, в Пиренеях. Поселения здесь были еще до новой эры. Само расположение подсказывало построить здесь опорный центр. Путь с юга, из Испании, пролегал через Тулузу. От старого города остались узкие улочки, разбегающиеся словно ручейки от центра – площади Капитоль. Вечерами мы бродили «по средневековью». Торговцы построили в нижних этажах множество магазинчиков, а верхние странные узкооконные – жилые.
Вечерами мы бродим древними улочками с крохотными тротуарами, разглядываем соборы красного кирпича. С неба то каплет, то сыплет кратковременный дождь. Словом, не жарко. Жарко в нашей рабочей комнате, это часть небольшого местного КИСа – контрольноиспытательной станции. У окон на длинных лабораторных столах расставлены приборы, соединенные разноцветьем проводов, но испытания пока не начались, их предваряют обсуждения.
Документация, подготовленная французами, сырая, местами формальная, составленная по общим образцам, не соответствует готовящимся испытаниям. Поджимают сроки, заботы растут, как снежный ком, и начинают появляться зачатки дипломатии: не знаю, не помню, а где это записано?
Мадам Тулуз в эти дни отсутствует. По словам сослуживцев, она покупает собственный дом. Дени Терион участвует в испытаниях «Амадеуса». Но с нами – со мной и Обри теперь активно работают Дансэ и Ко.
Вопросы нешуточные. Один из них: а будет ли работать не искажаясь весь сложный обильный (сорокаканальный) измерительный тракт? Не повлияют ли друг на друга отдельные каналы, и не получится ли в результате информационной мешанины?
Дождливым вечером, вечером, вечером
У всех у нас есть туристические планы Тулузы, но кое-кому из нас хозяйка гостиницы подарила большую, в чертежный лист, карту Тулузы. До этого мне приходилось лишь слышать о существовании подобных карт, не столько о них, сколько о вложенном в них «египетском» труде. Художник умудрился нарисовать на ней не только улицы Тулузы, но и все дома, подчеркнув рисунками места общего пользования. Видишь знакомое: район колледжей, постройки золотого века (X–XII вв.) возле собора Сен-Сернен, центральная улица Эльзас-Лорен с красивыми зданиями XIX века из камня, стекла, металла, как говорится пониже и пожиже, но все-таки напоминающими Париж. Площадь Капитоль, гостиница «Гран балкон», где собирались знаменитые авиаторы, кафе «Castela», у тротуара, возле которого нас ожидал по утрам наш автобус.
Это место особо нам памятно. Ходим, ждём у книжного магазина, в витринах которого сорящий парашютами одуванчиков Ларус, карманные счетные машинки, красивые ручки «Waterman». А дальше столики «Кастелы» жмутся по-утреннему у стен. На стене у входа ещё не погасли расписные фонарики, а за стеклом кафе, подсвеченном изнутри, за газетой и чашкою кофе первые посетители. Через площадь – туда-сюда – в разных направлениях торопятся служащие, студенты с сумками и книгами. По-утреннему все сосредоточены, нет вчерашней вечерней беззаботности. Все спешат по делам.
Вечерами мы бродим по улицам, рассматривая витрины, любуемся соборами. Их тут множество, и они подсвечены: Сен Этьен, Бернау, Ассеса, монастыри августинцев и якобинцев XIII–XVII века, большинство из красного кирпича, похожие на древние крепости – бастиды. А позже или в дождь, как вчера, прилипаем к телевизору, смотрим старые фильмы, потому что современные идут по специальному каналу с доплатой. В первый же день вечером я смотрел в пустом гостиничном холле «Историю любви», наслаждаясь фильмом и музыкой, досадуя на рекламные вставки. Затем начался дежурный фильм про шпионов, и я отправился спать, а ночью в 2 часа опять проснулся от шума и грохота.
Культурная сторона местной жизни скрыта от нас. Весь день у нас занят перипетиями технической работы, а вечерами мы видим тулузцев (как мы называем их между собой – тулузяков), в основном молодежь за столиками бесчисленных кафе, чаще вдвоём, а иногда вчетвером: они едят, пьют пиво, прохладительные напитки, вино и говорят, говорят, говорят. В чем их проблемы? Не знаем. По сообщению агентства Франс Пресс среди молодежи растет число самоубийств. Как говорил Аркадий Счастливцев в «Лесе»: «все хорошо, и хочется повеситься». Самоубийства во Франции – основная причина смерти молодых. За год зарегистрировано 12 тысяч смертельных случаев и 120 тысяч попыток покончить с собой.
