Досадует на то, что госпоже досадно,
Что он досадует: принять бы можно хладно
Упрек в содеянном,- но честная жена
В безвинности своей раскаяться должна;
Безвинность для нее особой станет мукой,
Коль муж ее зовет воровкой и гадюкой.
Вот он погневался часок, побушевал,
И должен отдохнуть: он держит путь в подвал,
Там - бочек славный ряд: о, как же все отлично!
Теперь он видеть мир готов философично.
Сколь человек ни мал - но он венец всему!
Кто спорить смеет с ним? Он - в собственном дому!
Под вечер он решит, что полон знаньем чистым,
Переползет в постель и захрапит с присвистом.
Но - полдень привнесет в гармонию изъян.
Проснувшись, он встает, похмельем обуян,
Он снова жаждою спиртного беспокоим;
От грязи утомясь, он льнет душой к помоям;
Игрою в зернь ему заняться невтерпеж,
Хоть и не взыскан он Фортуной ни на грош:
Скорей, ожившие, зальются камни в плаче,
Чем он откажется от призрака удачи;
Вот, мнится, фарт пошел - но только миг пройдет,
Фортуны маятник начнет обратный ход;
Получит он урок - и станет ныть, что сроду
Не думал угодить в подобную невзгоду.
Так длится для него бесплодный бег годин,
Так доживает он до старческих седин,
Он множит зло на зло, месть прибавляет к мести,
Слагаются листы ушедшей жизни - в дести
Зловонные, а в них немой рассказ о том,
Как юность пронеслась в кружении пустом;
Он ощущает страх, приготовляясь к ночи,
Расплата близится, отсрочка все короче,
Еще он жив, но в нем плодит гниенье рок,
О розге Божией - забвение не впрок,
Как ни страдает плоть - но он возможно доле
Хотел бы не вкушать иной, посмертной боли.
Когда же наконец придет последний час,
Как много будет рвот, проклятий и гримас,
Весь этот миг пройдет в непониманье хмуром,
Что с шахматной доски нет выхода фигурам.
Он есть лишь то, что есть, и путник в простоте
Едва пятнадцать слов читает на плите:
Под этим камнем спит и ждет Господня гласа
Придворный, человек ни-рыба-и-ни-мясо.
ПОСОЛ
Он - благостный шпион; в чужом дворе придворный;
Гость по профессии; ручатель, но притворный;
Длиннейшая рука своей родной страны,
Которую в чужой особо чтить должны;
Подзорная труба; подобье слуховуши;
В щель, в пройму, в скважину наставленные уши;
Утечный водосток; сверх меры зоркий зрак;
Дремоты в час ночной принципиальный враг;
То, что приказано, рекущая картина,
Которая жива по воле господина;
Святой по почестям, положенным ему
В стране чужой; гнилой болван в родном дому;
Фигура - чужакам, своим - едва ли пешка;
Полночный страж, чей долг - как раз дневная слежка;
Умелый кривдоплет, не мучимый стыдом;
Изгнанник, что легко родной оставил дом,
Назначенный король: устройщик хлебосольства
За счет казенных средств; для земляка, в посольство
Входящего - плечо опоры в час беды:
Защитник, знающий и средства, и ходы;
Оружье мощное далекой воли княжьей,
Которое хранят в сокровищнице вражьей;
Взаимный уговор: желанью вопреки,
Терпеть в своем дому соседские очки.
КАРЛИК
Он - великан вдали; он - великанья пядь;
Господень недосмотр; росток, растущий вспять;
Слоненок из тряпиц; персона, что в оконце
На четверть видима; тень при полдневном солнце;
Гриб, в поле выросший; не нужный никому;
Дух, в тело втиснутый, как исполин в тюрьму;
Весь жалкий, весь такой
По мерке, по людской,
Как кортик против шпаги,
Как рюмка против фляги,
Такой же малышок,
Как этот вот стишок.
ЗАУРЯДНЫЙ ПОЭТ
Он - колесо, чей скрип звучит и ночь, и день
Его мозги всегда немного набекрень
Ворочался б язык - желудок бы не плакал;
От жажды - вечный лжец, от голода - оракул;
Всех лошадей седло; кадильщик всех господ;
Мечтами - сущий вихрь, на деле - тихоход;
Взнуздатель праздных грез; стихослагатель-сдельщик
На радость и на скорбь; любых словес плетельщик;
Латынью сыплющий, зазнавшийся плебей;
Кондитер, чей пирог спечен из отрубей.
Он в рифму кашляет, - коль с рифмой смысл в разладе,
Он смыслом жертвует немедля, рифмы ради:
Перипатетиком его не назову:
Гулять и говорить противно естеству;
Не выслушать стихи - прямая инвектива,
Тому грозит беда, кто внемлет не ретиво,
Тот будет слушать вновь, вконец лишась надежд.
Среди внимающих достаточно невежд,
Для коих смысл стиха второстепенно значим,
Их уши велики, сам органам ослячьим
Все то достанется, погонит что взашей
Ценитель подлинный от собственных ушей.
Дал Библию ему Овидий превосходный:
В ней он вкусил всего, опричь струи холодной
Кастальского ключа, творящего творцов:
Чем виноградный ток слабей, в конце концов?
Он - выбрал сей родник, - хотя не без досады
Страшится, может быть, мидасовой награды.
Богатства Тантала он видит пред собой:
Мечтается ему - счастливою судьбой
Так уготовано, что в самом лучшем виде
Все изложил он сам, а вовсе не Овидий.
Как древле Актеон, свой головной убор
Он принял от жены, однако сей позор
Не числит тягостью, в душе отлично зная,
Что с золотым дождем встречается Даная.
Он родословную возводит к временам
Священной древности, уже безвестным нам:
Попробуй, не поверь подобному рассказу:
Алмаза правнуком легко назваться стразу.
Он - сущий паразит: однако почему
Смеющийся над ним - завидует ему?
КОМЕДИАНТ
Он всюду, он везде, он встречный-поперечный;
Шпагоносящий смерд; нужды скиталец вечный;
Господень попугай; всегда смешлив на вид,
Он полон глупости, но в ней мастеровит,
Искусный плаватель в ее морях безбрежных;
Живое зеркало мгновений быстробрежных;
Потешный Аристип; во храме смеха страж;
Тень воплощенная; болтающий мираж.
Да, каждый должен бы сиять в искусстве этом!
Он всякий раз иной - в согласии с сюжетом.
Когда, по действию, он попадет на трон,
Готов облечься он хоть в дюжину корон,
Когда же в нищету повергнут он по роли
Решишь, что он вовек иной не ведал доли.
Под маску спрятавшись, то вверх, то вниз скользя,
Стоит на месте он: проста его стезя.
Мир лицедействует перед очами Бога:
Иному роль нужна, в которой реплик много,
Иной бегом бежит, иной лежмя лежит,
Тот златом дорожит - а тот не дорожит;
Но счастлив только тот, кто на златой средине
Гордыней не влеком ни к бездне, ни к пучине,
Разумно радуясь и не боясь невзгод,
Решает: "Есть, что есть, а завтра - Бог пошлет".
БОГАТАЯ НЕВЕСТА
Она - висячий гусь на рыночном торгу;
Богиня хмурая, привыкшая в дугу
Сгибать своих жрецов; кость тысячи дворняжек;
Свербительный объект для юношеских ляжек;
Золотоперая купидова стрела;
Тварь, амброй малые справляюща дела,
Большие - розами; всем голубям - голубка.
Она кругом вольна, однако нет поступка.
Что был бы в радость ей, - но, впрочем неплоха
Забава брачная - браковка жениха.
На карнавале ей во вред идет прикраса:
Жених-то, чай, смекнет, что слаще перьев мясо,
Веснушки - золото, иль оных просто нет,
Не дарит ей морщин премена зим и лет;
Коль прибывает сват - ему важны в невесте
Не контуры лица, а контуры поместий,
Чем толще кошелек, тем девственность полней:
Кто не постиг сего, не грезит пусть о ней.
Парисам нынешним - в ней образ Афродиты:
Плачь, Гера бедная! Паллада, ставки биты!
В ее глазах горит схидамский можжевел,
Кто глянул в них на миг - уже осоловел;
Украшен герб ее короной беспокойной
Объелась, бедная, и ждет утехи дойной;
Венец над сим гербом - солидная мошна,
Которую круглит удачный сбор зерна,
Легко уразуметь из дивной сей виньетки,
Насколь у девушки благорассудны предки,
Не родословное здесь древо - целый сад:
От Евы - род ее, поспоришь с сим навряд;
Как подпись не узнать, и личную печатку?
Не нравится рука - целуй через перчатку.
Жених желанен ей, но он сродни врагу:
Возьмет невесту он, но также и деньгу!
"Нет" - просьба подождать, а "да" - звучит отказом.
Какую хитрость здесь мужской измыслит разум?
Звонок ее дверей взывает: караул!
Не дергайте меня! Порог себя прогнул,
Крича: я подломлюсь! Ступеньки кажут норов,
Пытаясь удержать ретивых ухажеров;
Ей воздают хвалы как солнцу, как луне,
Но каждый думает: Ужо достанься мне.
НЕСВЕДУЩИЙ МЕДИК
Он - буйвол на кольце; заменщик палача;
Звон от пощечины, отвешенной сплеча;
Дедила с бородой; неведатель приличий;
Двукратный гробокрад; сверло мошны мужичьей;
Врач в смысле том, что враль, а можно в том, что враг;
Мост, что проваливать назначен бедолаг,
