Самые грубые искажения мы устраняли на протяжении всего 2015 года. Речь шла главным образом о нормах законодательства, закреплявших олигархический характер экономической системы. Следующий шаг — приватизация, которая отодвинет олигархов от управления государственной собственностью. Зачастую они владеют неконтрольными пакетами доходных предприятий и всеми силами сопротивляются продаже государственной доли. Зачем тратить дополнительные деньги, если ты и так контролируешь менеджмент и извлекаешь ренту из управления госпакетом в собственных интересах? Прозрачные аукционы и продажа этих предприятий и пакетов тем, кто предложит лучшую цену, — вот оптимальная стратегия для решения этой проблемы.
Мы видим, с каким скрипом устанавливаются новые правила игры. Смирятся ли олигархи с тем, что с какого-то момента правила будут одни для всех? Поскольку у каждого из них — свой, сугубо специфический способ симбиоза с государством, отказ от привилегий для каждого олигарха — односторонний. И здесь перед оставшимися в Украине олигархами возникнет дилемма: разоружиться, рискуя тем, что ослабление будет воспринято как сигнал для атаки — со стороны госаппарата или конкурентов, — либо сражаться за свои привилегии до последнего.
Надеюсь, олигархи сделают правильный выбор. Правильный и для себя, и для Украины.
Глава 8
Украинская экономика: что пошло не так
Как перезапустить экономику? Сегодня это главный вопрос в повестке дня. И дело не только в самом тяжелом экономическом кризисе за последние два десятилетия.
Если не сократить отставание по уровню жизни от наших соседей, то в лучшем случае мы обрекаем поколение 20–30-летних на прозябание в стране, которой заправляют популисты. В худшем — ставим под угрозу само существование Украины, которую осаждает агрессивный сосед, куда более мощный и экономически, и в военном плане.
Уровень экономического развития становится ключевым вопросом национальной безопасности.
Работа над этой книгой совпала с острой дискуссией вокруг налоговой реформы. Я считаю эту реформу одной из ключевых. Без снижения налогового бремени, без упрощения правил уплаты налогов власть не сможет обеспечить условия для быстрого и устойчивого роста. Перед государством стоит задача прекратить войну с бизнесом, нормализовать деловую практику, сделать Украину одной из самых привлекательных в мире стран для прямых иностранных инвестиций.
В начале 2015 года Украина подписала новое соглашение с Международным валютным фондом. За последние 23 года это уже девятая программа, что само по себе свидетельствует о подверженности нашей экономики регулярным кризисам. В отличие от трех предыдущих программ эта не была заморожена после выделения Фондом первого транша кредита. Правительство и парламент тщательнее, чем прежде, выполняют условия соглашения, суть которого можно выразить формулой «деньги в обмен на реформы». Тем не менее, плохую кредитную историю за год-два не поправишь. И это еще один аргумент в пользу радикализации реформ.
От моих оппонентов, вхожих в коридоры власти, приходилось не раз и не два слышать, что радикальные реформы «не ко времени».
— Вспомните, какой тяжелый кризис был в начале 1990-х — и ничего, выжили без всяких радикальных реформ, — говорят они. — Выкарабкаемся и на этот раз.
Такая точка зрения, к сожалению, широко распространена. Мои оппоненты не учитывают двух моментов.
Во-первых, затягивание болезненных реформ в 1990-е привело к огромным социальным и политическим потерям. Если бы украинские правительства проводили более решительную и последовательную экономическую политику, падение уровня жизни было бы не таким глубоким, многих человеческих драм и трагедий удалось бы избежать. Опыт 1990-х если и применим — то исключительно как негативный опыт, «как делать не нужно». Одним из побочных результатов украинского градуализма стало доминирование в украинской экономике олигархов, а в политике — популистов и клановых партий.
Во-вторых, нынешний кризис — это не просто трансформационный спад при переходе от одной модели развития к другой. Украина стала жертвой внешней агрессии. От того, как быстро она сможет мобилизовать источники экономического роста, зависит исход войны.
У политических сил, пришедших к власти после победы Майдана, остается последнее окно возможностей — зима-весна 2016 года. Без ускорения реформ Украина застрянет в зоне риска. Осенью 2014 года эксперты предупреждали: если Украина не приведет в порядок государственный бюджет, стране угрожает острый финансовый кризис. В феврале 2015-го этот прогноз подтвердился: в разгар паники курс национальной валюты упал в два раза. Если бы не поддержка МВФ, обвал гривны мог оказаться неконтролируемым. Это привело бы к краху банковской системы и параличу государственных финансов.
Очень не хотелось бы, чтобы двигателем реформ в Украине продолжали оставаться кризисы. Этот путь чреват коллапсом политической системы и дискредитацией наследия Майдана.
* * *
2015 год Украина закончила[44] в незавидном положении беднейшей, после Молдовы, страны Европы. Согласно рейтингу экономической свободы, составляемому американским аналитическим центром Heritage Foundation, Украина одновременно и самая экономически несвободная среди всех европейских стран.
Один из авторов этой книги однажды мрачно пошутил, что Украина — это страна с постоянно растущим потенциалом. К сожалению, в 2014–2015 годах ее потенциал — если определять его как отставание от соседних стран — снова значительно вырос.
Украина оказалась в порочном круге незавершенных реформ. Чтобы разорвать этот круг, необходимо точно диагностировать болезнь, превратившую Украину в одного из аутсайдеров мирового экономического роста.
Новейшую экономическую историю Украины можно разделить на три этапа. Первый — это 1992–2003 годы, период глубокого трансформационного спада и восстановительного роста. Второй — 2004–2013 годы, или «потерянное десятилетие», время деградации базовых институтов государства. Институты Третьей республики приходили в упадок на фоне сырьевого бума «нулевых» и отскока после острого, но не затяжного кризиса 2008 года (в 2009-м Украина оказалась одним из лидеров падения в мире, ее ВВП сократился на 15,1 %). Душевой ВВП, исчисляемый по паритету покупательной способности, вырос за это десятилетие на 68 %.
Кризис 2014–2015 годов отбросил доходы граждан в 2005–2006 год и продемонстрировал, что рост предыдущего десятилетия основывался на ненадежном фундаменте. Задача-минимум нового этапа — не позже 2017 года вывести страну на траекторию динамичного, ускоряющегося и устойчивого экономического роста. Этот рост не может быть просто восстановительным, за счет загрузки уже существующих мощностей, простаивающих сегодня из-за падения спроса. В основе новой модели роста должен лежать массированный приток прямых иностранных инвестиций.
Взглянем на моментальный снимок пути, пройденного Украиной за 21 год независимости, или за два первых этапа ее новейшей экономической истории. В базе данных МВФ World Economic Outlook насчитывается 166 стран, по которым имеются данные с 1992 по 2013 год. Если отранжировать их по темпам экономического роста (с учетом паритета покупательной способности), Украина займет в этом списке последнее, 166-е место. За два десятилетия ВВП нашей страны вырос на 23 %. Это феноменально низкие темпы даже для развитых стран Европы: экономика Германии за этот же период стала больше на 96 %, Франции — на 110 %. Чемпион Восточной Европы по темпам роста, Польша, увеличила свой ВВП на 264 %.
Как выглядят половинчатые реформы
Уверен, в другой европейской стране этот прискорбный факт стал бы центральным сюжетом политической жизни. Между тем в Украине он находится на периферии внимания. Почему так происходит? Мне кажется, у этого есть несколько объяснений.
При всей экстремальной медлительности украинского экономического роста, ситуация в позднем Советском Союзе была еще хуже. За 20 лет — с 1973-го по 1992 год — ВВП в Украине вырос всего лишь на 20 %[45]. Благосостояние граждан росло в тот период еще медленнее, чем анемичная советская экономика: душевой ВВП увеличился в Украине за последнее советское 20-летие лишь на 12 %. Благосостояние человечества в тот период росло в два с лишним раза быстрее (+27 %), а, например, в соседней Турции — в четыре раза быстрее (+54 %).
За 21 год независимого существования Украина вышла на темпы роста душевого благосостояния, характерные для Турции 1973–1992 годов. Рост душевого ВВП на 48 % за 1993–2013 годы проходил, с одной стороны, на фоне значительного сокращения численности постоянного населения, вызванного в первую очередь трудовой миграцией, во вторую — его естественной убылью (с 1992-го по 2013 год население Украины уменьшилось на шесть с лишним миллионов человек, или на 12 %). С другой — есть основания полагать, что с учетом качественных факторов (расширение свободы выбора, отсутствие очередей, потребительское изобилие) благосостояние выросло сильнее, чем показывает официальная статистика. Вот лишь несколько деталей, иллюстрирующих этот тезис. Потребление овощей на душу населения увеличилось с 1991-го по 2011 год на 58 %, фруктов — на 47 %. Жилплощадь на человека увеличилась на 31 % — по этому параметру отставание от других стран с переходной экономикой или отсутствует или не такое разительное, как в случае с динамикой ВВП. Уровень выброса в воздух загрязняющих веществ сократился на 51 % — сильнее, чем в России (38 %), но меньше, чем в Латвии (71 %)[46].
