Алексей Лукьяненко - Темная сторона Англии

— Москвы. — Я понял, что надо заканчивать дискуссию, иначе я сегодня снова могу уйти без ключей. — Это бывший СССР.

Мужчина снова углубился в бумаги, и через десять минут я стал обладателем кипы подписанных бумаг и двух комплектов ключей. Кроме того, мне дали акт сверки состояния квартиры, где были переписаны все царапины на стенах, окнах, имеющейся мебели и даже на полу. Мне нужно было проверить его, дополнить, если дефектов стало больше, и принести обратно на подпись не позднее двух недель. Я торжественно пообещал это сделать и рванул по указанному адресу.

Каково же было мое удивление, когда, пройдя через маленький двор, я поднялся по лестнице и нажал на ручку двери. Квартира была не заперта! Я стоял на улице в раздумьях, заходить мне внутрь или нет. А что, если там чего-то не хватает? Почему она открыта? Вызывать полицию или идти обратно в агентство? Глянув на часы, я понял, что в агентстве наверняка уже никого нет. Что ж, надо заходить.

Я обошел все комнаты, пробежал глазами акт сверки и обнаружил, что нигде ничего не пропало. Вся техника, мебель и даже посуда были на месте. По количеству все совпадало, и никто ничего не унес. Это была минута счастья.

Заперев дверь, я рванул в супермаркет. Список продуктов и кухонного инвентаря еле помещался у меня на ладони. Накупив всего, чего только можно, я устроил «гастрономический разврат». Боже мой, какой же вкусной была яичница с беконом, поджаренная на газовой плите! После двухмесячного питания полуфабрикатами в гостиницах нормальная еда казалась чем-то нереально-неземным.

Вторым «счастьем» была стиральная машина-автомат. Два месяца стирки одежды и белья в умывальнике с сушкой на батарее тоже запомнились мне на всю оставшуюся жизнь. В выходные с помощью моего литовского друга я переписал все дефекты в квартире, дополнил их новыми и в понедельник побежал в агентство, чтобы доделать документы и быть спокойным, что новые недочеты не повесят на меня. Здесь все вопросы решаются быстро, за любые царапины и поломки в съемной квартире у тебя снимают с депозита тройную сумму ущерба, и будь здоров. В агентстве даже никого не послали проверять, что я там дополнил к их акту, молча подмахнули бумаги, отдали мне копию и поблагодарили, что я не стал тянуть две недели, а сделал все в течение нескольких дней.

Так закончилась эпопея с поиском квартиры. Теперь оставалось работать и ждать приезда подруги, но сейчас, по крайней мере, я уже мог жить как нормальный человек.

Тем временем на заводе кипела работа. Заказов было невпроворот. Только что закончилось Лондонское бот-шоу, и завод трудился двадцать четыре часа в сутки. Мы вкалывали с шести утра до шести вечера. А в шесть вечера приходила ночная смена и работала до шести утра. Благо теперь квартира находилась ближе, чем отель, и идти до работы надо было всего двадцать пять минут, поэтому можно было поспать немного подольше. А еще был нормальный душ, широкая кровать и холодильник с нормальной едой.

В один из дней мой бригадир, его звали Эрик, подошел ко мне и в третий раз за два месяца спросил:

— Откуда ты приехал?

— С Шетланда. — Откровенно говоря, я не понимал, почему он так настойчиво задает мне одни и те же вопросы.

— С Шетланда, — задумчиво протянул он. — Ужасное место. Вообще не понимаю, как там люди живут. И где ты там работал?

— На рыбном заводе. — Я смотрел на него и понимал, что он не издевается, он просто не помнит, что спрашивал у меня то же самое два раза до того.

— Это очень тяжелая работа. — Он сочувственно покачал головой и пошел на склад.

«А ведь с виду приличный парень, всего тридцать пять лет», — пронеслось у меня в голове. Я никогда не забуду, как он не мог поверить в то, что мне сорок, и говорил мне, что ему тридцать пять и он уже лысый, а мне сорок, но я выгляжу моложе, чем он. Многие англичане выглядят старше, чем они есть на самом деле. Наверное, сказывается постоянное курение и каждодневный алкоголь. Мне пару раз не продавали виски, пока я не показал свои документы, потому что крепкие напитки можно купить только тем, кому исполнилось двадцать пять. Приятно было осознавать, что на фоне местного населения в свои сорок я еще вызываю сомнения…

Работники постарше откровенно издевались над Эриком. Первое время я не понимал почему. Потом понял. Когда он шел на склад, по дороге забывал, за чем. Он несколько лет работал с одной и той же моделью яхты и не мог запомнить простейшие технологические моменты. Каждый раз, когда у него спрашивали разновидность применяемого материала или размеры детали, он шел смотреть чертежи. Даже если это была одна-единственная деталь в корпусе, он не мог запомнить ее технологическую карту и применяемый материал.

Для сравнения: мне понадобилось всего два месяца, чтобы запомнить наизусть основные производственные параметры нашей модели, поэтому постепенно новые работники перестали ходить с вопросами к нему и стали обращаться ко мне. Почему? Да просто потому, что со мной не надо было по двадцать минут ждать ответа.

Эрик поначалу очень обижался, а потом понял, что теперь он может гулять по цеху еще больше, и мы стали видеть его еще реже. Иногда утром он мог просто не прийти на работу и не появиться еще полторы недели. Он практически никогда не оставался на овертайм. За тринадцать месяцев моего пребывания на заводе он работал с нами сверхурочно всего раза четыре или пять. И честно говоря, лучше бы не работал, ведь переделывать что-либо за кем-либо всегда тяжелее, чем делать работу с нуля. В общем, он все время пропадал, а мы искали его, чтобы попасть на склад за инструментами и материалами. В итоге кончилось все тем, что мы сделали дубликат ключа от склада и втихаря ходили туда за всем необходимым.

У нас не было времени искать его по углам и туалетам. Нам надо было работать. Однажды утром супервайзер зашел в цех и поинтересовался у бригады:

— Эрик сегодня есть? (Его не было уже четыре дня.)

— А кто это? — в шутку спросил у него один из поляков.

Все рассмеялись, а супервайзер вздохнул, улыбнулся и ушел. Я думаю, Эрик был чьим-то родственником из офиса. Потому что ему никогда ничего не говорили, что бы он ни вытворял. Говорят, что память становится плохой от большого количества марихуаны. У них там она распространена очень сильно, и поэтому я предполагал, что в случае с нашим начальником виновата именно она. Как-то раз во время работы вся верфь наполнилась характерным запахом, перебивающим даже запах вонючей полиэфирной смолы.

Кто-то из рабочих решил втихую выкурить косячок в рабочее время, но чтобы не попасть под камеры, забился на холодный склад. Его не смутило, что прямо над его головой находится воздухозаборник главного вентилятора, нагнетающего свежий воздух в цех. Все, что он выкурил, мгновенно было всосано и выброшено прямо в огромный ангар. Находящиеся там люди сразу сориентировались, что произошло, и начали смеяться. Но больше всех как раз-таки смеялся наш бригадир. Круче него был только бригадир «финишеров»[2]. Когда он заполнял рабочие документы, которых, кстати, в цеху было безумное множество, он писал слово «bot» вместо «boat» (корабль), а название нашей компании списывал с вышитого логотипа на своей рабочей куртке. Раньше я такого не видел нигде.

Вообще в компании было много непонятных людей. Был один англичанин. Уильям. Маленький и рыжий. Он постоянно приезжал проверять наш филиал. Иногда он выступал на митингах и рассказывал о том, что мы должны хорошо работать и выбрасывать определенный мусор в определенные корзины в зависимости от их цвета. Больше он ничего не говорил, а в оставшееся время просто ходил по цеху и пугал всех своим пристальным взглядом через большие квадратные очки. Все старались его избегать. Это был большой начальник. Биг босс.

— Послушай, а что это за хрен? — спросил я как-то у литовца. Он больше меня общался с англичанами и был в курсе всех дел.

— Это? Это бывший ламинатор, такой же, как ты. — Римас рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

— И что, он от простого ламинатора дошел до центрального офиса? — Я был просто поражен невиданными перспективами роста в компании по производству яхт.

— Нет, просто он ходит в одну церковь с начальником отдела кадров. Поговаривают, что его папа тоже когда-то работал в офисе компании, но, думаю, это не имеет особого значения. Гораздо важнее, с кем ты идешь в церковь. Ну или играешь в гольф.

А потом Уильям пропал. Позже мне сказали, что он ушел работать в другую компанию, менеджером по персоналу. Там ему предложили шестьдесят тысяч фунтов в год против пятидесяти на нашем предприятии. Я сразу вспомнил рыбный завод. Там тоже все устраивали на теплые места своих друзей и родственников. Умственные и профессиональные качества в этом случае были совершенно ни при чем.

В первые несколько месяцев приходило очень много новых рабочих. Тогда шел постоянный набор через агентство. После меня пришло еще человек семь. Из них поляк был всего один. Когда он пришел, то был в шоке от увиденного бардака и давно устаревших технологий. Он не понимал, почему на таком известном предприятии до сих пор все делается вручную, потому что даже на его маленьком заводе в Польше все было гораздо современнее и организовано лучше в несколько раз. А потом он спился и в один прекрасный день просто больше не пришел.