Ознакомительная версия.
Единственный сектор национального рынка, который чувствовал себя сравнительно хорошо, был книгоиздательский. Причины, думаю, понятны: тут и невозможность вытеснить книги на русском языке, и «книжный бум», наступивший после десятилетий идеологической цензуры.
Но все же самым выгодным занятием до начала 2000 годов оставалась торговля, причем в первую очередь торговля именно товарами западного производства. О случайности в организации именно такого положения вещей не имеет смысла говорить. Равно как и о разгуле преступности.
Рост преступности, что и следовало ожидать
Во-первых, было вполне очевидно, что всякий «переход к рынку» ведет к перераспределению собственности, в том числе и не самыми честными путями.
Во-вторых, изначально было ясно, что либерализация цен без законной конкуренции приведет не только к стремительному росту цен самих по себе. Не надо быть доктором экономических наук, чтобы понять: такая политика ведет «не к созданию механизмов рыночной конкуренции, а к установлению контроля над рынком организованных преступных групп, извлекающих сверхдоходы путем взвинчивания цен»[90].
Академик В. Полтерович утверждал, что на российские реформы, вызвавшие «полное обесценение сбережений в 1992 г., резкое падение жизненного уровня, невыплаты заработной платы, фактическое разорение большинства предприятий несырьевого сектора на начальном этапе», население «ответило взрывной интенсификацией неуправляемых перераспределительных процессов — ростом теневой экономики, коррупции, преступности»[91].
Это речь о последствиях «реформ» как таковых. А ведь сама приватизация велась совершенно незаконными методами. Было и прямое стимулирование преступности — то самое налогообложение в размере 105 % любого дохода.
Нет ничего нового в том, что мафия появляется там, где есть незаконные финансовые операции. Любые. Пока бизнес законен, криминалу просто не за что уцепиться. А Гайдар и его команда, по словам социолога Ренальда Хитровича Симоняна, «простимулировали создание коррумпированного государства»[92].
Сам Гайдар, разумеется, заявлял, что «размах номенклатурного разворовывания в 1990–1991 годах намного превосходил все, что мы имели на этой ниве в 1992–1994 годах»[93].
Ну, ловить на вранье этого сытенького господинчика становится даже неинтересно… Слишком привычное для него занятие.
Как и следовало ожидать, «чисто экономическая» преступность порождала и совсем другую. Не только преступным сговором и незаконными операциями оборачивалась прихватизация!
Размах одних только заказных убийств совершенно зашкаливает. Все «капитаны» прихватизации мгновенно обзавелись вооруженной охраной, какой нет на Западе ни у одного банкира или главы корпорации.
Все крупные акты приватизации обязательно сопровождались убийствами, часто целыми сериями. Число людей, погибших при прихватизации Красноярского алюминиевого завода, называют разное: от 200 до 500 человек. На красноярском кладбище «Бадалык» появилась целая «аллея героев», и мало кому из «героев» больше 22 лет.
В краевой прессе появляются такие, например, сообщения: «Война «положенцев» (несудимых предпринимателей) с «синяками» (судимыми предпринимателями): идет борьба за сферы влияния между уголовными авторитетами и «новыми» бизнесменами — на взаимное уничтожение. Внутри этих кланов также идет дележ различных форм собственности, поэтому логику убийств проследить трудно.
Продолжение войны «положенцев» с «синяками». В мае 1994 года убит Толмач (Юрий Толмачев). В августе за 10 дней убиты сразу 5 предпринимателей. Самый известный из них — Виктор Цимик. Убийцы не установлены[94].
Остается уточнить, что Виктор Цимик и есть один из первых «прихватизаторов» Алюминиевого завода.
Это нравы больших городов? Нет, не только. «В декабре в краевом суде к различным срокам осуждена банда, занимавшаяся в Ачинске убийствами и грабежами. В нее входили генеральный директор ОАО «Агропромхимия» Г. Козырева, председатель совета директоров В. Гриднев с сыном, адвокат Ю. Кныш и другие. С 1996 года банда терроризировала ачинских предпринимателей, вымогая деньги»[95].
Это не только сибирские нравы. «В Тольятти сегодня действуют 14 крупных организованных преступных формирований. Благодаря газетным публикациям они достаточно популярны в городе»[96].
Здесь интересно и довольно общее, но указание на примерное число погибших в ходе «прихватизационной волны». И справедливое обвинение прессы в создании ореола «героизма» и «мужества» вокруг преступников.
В конце концов, откуда вообще стали известны такие личности, как российский «наемный убийца № 1», убивший не менее 30 так называемых криминальных авторитетов — Александр Солоник. Кончают такие личности обычно плохо, вот и Солоника в конце концов нашли задушенным в лесу возле Афин. Но его романтизированный и воспетый в прессе пример послужил воспитанию новых.
Судьба киллера так называемой Медведковской группировки Алексея Шерстобитова послужила сюжетной основой для телесериала «Банды».
Бывший сотрудник милиции, ставший писать сценарии для телесериалов, Андрей Владимирович Кивинов меланхолически отмечал: «Дело доходило до того, что киллер давал объявление в газету о своих услугах, как правило, текст что-то вроде «Ищу работу с риском».
Во всяком случае, по открытым источникам можно было провести вполне реальное маркетинговое исследование киллерских услуг[97].
Но ведь и сам Кивинов немало потрудился для того, чтобы молодежь получше узнала криминальный мир и относилась бы к нему с интересом.
Криминальное происхождение большинства современных российских состояний имеет одно забавное следствие: невероятную востребованность всякого рода мистических изысканий. Люди, которые получили свои деньги ценой крови, готовы слушать какой угодно бред: хоть «контактера с разумными минералами», хоть «голос Вселенной», вещающий устами пышной тетеньки-медиума, хоть рассказы «духов из Атлантиды»… Что угодно, лишь бы людям сказали: лично вы ни в чем не виноваты.
Духи (махариши, разумные дельфины, голоса звезд, призраки предков… нужное вставить) говорят, что ты, Вася Пупкин, не виноват. Что на тебе «висят» десятки покойников — это все ерунда, все так делают. Неважно, что говорить и от чьего имени… Лишь бы оказывать психотерапевтическую услугу, целить больную совесть «участника прихватизации».
Общее число погибших от рук преступников и самих преступников, истребленных в ходе бандитских войн 1990-х годов, вряд ли когда-то станет достоверно известно. Разные люди называли мне цифры, которые различаются в десятки раз. От «около 7–8 тысяч» до «не менее 200 тысяч человек». Когда появляется такой разброс в оценках, становится очевидно: никто всерьез не считал.
Массовая бандитская война была бы невозможна без массового же притока «бойцов». Приток же шел из двух источников…
В разговоре с автором сих строк в 1998 году генерал Лебедь сказал буквально следующее:
— А знаешь, профессор, сколько в СССР было спецназовцев? Шестьсот тысяч! Вот тебе и ответ, откуда берется криминал — шестьсот тысяч мужиков, которые ничего не умеют делать, только на курок пальчиком нажимать. Вот они и продают этот «пальчик».
В сказанном был немалый резон… С одним серьезным уточнением — что весьма многие из шестисот тысяч спецназовцев много чего умели и кроме стрельбы по живым мишеням. Я встречал немало людей из бывших спецназовцев разного ранга и в рядах автомехаников, шоферов-дальнорейсовиков, и среди железнодорожников, лесников и охотников.
Среди военных много хороших организаторов, четких надежных исполнителей. Многие пробились в бизнес, стали мелкими и средними торговцами, владельцами небольших предприятий.
Если многие из них попали в преступные группировки, то ровно по одной причине — это лучше оплачивалось, а «работа» казалась более легкой. А ведь многие из этих людей, кончавших «аллеями героев» в разных городах России, могли бы жить еще десятилетия и делать полезную работу. Но это оказалось невостребованным, востребован оказался именно «нажимающий пальчик».
Второй источник массового притока в бандиты — слепые районы заводских многоэтажек. Пока было производство, люди в этих «хрущобах», во-первых, не голодали, а во-вторых, имели перспективу. Получить уж по крайней мере инженерное образование, сделать карьеру на производстве мог почти каждый. Школы давали приличное образование, работали кружки и секции в Домах пионеров и Дворцах культуры. При наличии способностей и серьезного интереса парень вполне реально мог поступить в университет, и не обязательно в городе своего проживания.
Ознакомительная версия.
