Дмитрий Калюжный - Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

Согласно же русской истории, Изяслав Ярославич сумел выгнать Всеслава из Киева, и вернул себе киевский престол в 1069 году, причём с помощью того же польского короля Болеслава II Храброго, на которого, было, пошёл Всеслав в поход, да загрустил о «малой родине» и с пути сбился. Дальше вокруг Киева разгорелась нешуточная борьба между братьями и племянниками Ярославичами, пока в 1093 году не умер последний Ярославич, Всеволод.

А нам тут кажется уместным сообщить, что в некоторых польских книгах про упомянутого Болеслава II Храброго пишется, как в 1025 году он основал Польское королевство, а в некоторых — как он же в 1079 году не то убил, не то казнил епископа Станислава. А другие историки полагают, что королевство основал Болеслав I Смелый, а убил епископа уже Болеслав II Щедрый. Куда подевался, в таком случае, Болеслав II Храбрый, мы вам сказать не можем. Но это так, к вопросу о достоверности источников и их толкований. Мифичность истории не знает границ!

1116. — Первое упоминание Слуцка.

1125. — Выделение Владимиро-Суздальского княжества из Киевской Руси.

1127. — Первые летописные известия о Гродно.

1127–1159. — Княжение в Смоленске Ростислава Мстиславича.

1129. — Высылка полоцких князей в Византию.

1142. — Первое летописное упоминание Гомеля.

Зимой 1127–1128 годов был страшный голод в Полоцком и Новгородском княжествах. Люди ели мох и солому; в Новгороде родители, чтобы спасти от смерти своих детей, бесплатно отдавали их в рабство. Полагают, что именно в те времена появились так называемые «Борисовы камни»; огромные валуны с надписями, сделанными, говорят, по приказу полоцкого князя Бориса: — «Господи, помоги рабу своему Борису», — можно видеть на них и до сих пор.

Киевом тогда правил Мстислав, сын умершего к этому времени Владимира Мономаха. Киевские князья воспользовались слабостью северных соседей и напали на них. Борис принял кабальные условия киевлян, но через год умер, а полочане ввиду его смерти сочли себя свободными от навязанных силой обязательств, и на приказ Мстислава идти в совместный поход на половцев ответили отказом, выраженным в оскорбительной форме. Поэтому после победы над половцами Мстислав пришёл в Полоцк со своим войском и затеял судить непокорных полоцких князей. Но показательный суд приговорил их не к заточению, а к высылке: князей отправили ко двору их родственника, византийского императора.

В целом, хотя Мстислав и сумел кое-что сделать для объединения княжеств (колоссальная империя Всеслава уже почему-то пропала), действовал он чрезвычайно жестоко, не оставляя никаких шансов местным властям и народам этих земель. Неудивительно, что после его смерти в 1132 году начался обратный откат к раздроблённости. В Киеве затеяли распри теперь уже потомки Мономаха, а в Полоцке, как только Киев дал слабину, избрали князем внука Всеслава Чародея — Васильку. Киевский ставленник Святополк, чтобы не оказаться на Друцком невольничьем рынке, бежал.

С 1130-х годов Смоленские князья всё чаще и чаще стали выступать в качестве гаранта княжеской власти в Полоцке. В 1180-х этот процесс вошёл в новую стадию. Специалисты (М. В. Довнар-Запольский, П. В. Голубовский, М. И. Ермалович, Д. Н. Александров и другие) сходятся на том, что из-за войн XI — начала XII веков Полоцка с Киевом и внутренних усобиц, князья смоленские, по выражению В. Е. Данилевича, постепенно приобрели «большое влияние на ход дел в Полоцкой земле». А затем они и вовсе подчинили её себе. Апогеем влияния Смоленска на полоцкие дела, как считает Л. В. Алексеев, были 1160–1170-е годы, когда Всеслав Василькович отдал смоленским князьям Витебск, а сам попал к ним в зависимость. Однако, в конце того же века влияние смолян упало: Витебск они потеряли, и оставили притязания на Полоцк.

Торговый путь «из варяг в греки» по Двине и Днепру был в два раза короче обходного пути вокруг Европы. Торговля приносила не только огромные барыши купцам, но и посреднические доходы тем, кто «держал» путь, а именно транзитным государствам — Полоцкому, Киевскому и Смоленскому княжествам. Ради этого дохода князья и дрались. Не удивительно, что нашлись надгосударственные силы — крестоносные ордена, желавшие тоже поучаствовать в делёжке, что в дальнейшем привело княжества к усилению объединительных тенденций.

История проникновения крестоносцев на эти земли такова. Около 1186 года к молодому полоцкому князю Володше, вместе с купцами из германского города Бремена прибыли с миссией латинские монахи. Они просили разрешения проповедовать слово божье среди язычников — подданных князя, живущих в низовьях Двины. Понятно: религиозные структуры всегда ищут и находят спонсоров, купцов.

Князь Володша не почувствовал в намерениях смиренных монахов ничего опасного для интересов собственного княжества. К тому же его благосклонность к латинянам тоже была продиктована торговыми интересами, ведь полоцким купцам были выгодны таможенные льготы, предоставляемые Бременом и Любеком, а монахи не только получили разрешение на такие льготы, но и привезли богатые подарки.

Монашеский приход в устье Двины постепенно расширился и превратился в епископство. Монахи обернулись рыцарями, а во главе их был уже не скромный монах, а ставший к тому времени епископом Мейнард. Немцы, конечно, проповедовали христианство среди язычников, но затем… взяли на себя сбор налогов для Полоцка.

В прежние времена полоцкие князья заставляли племена ливов платить дань, но всё-таки относились к ним, как к своим подданным и силу применяли в лишь особых случаях. Немцы же не считали язычников за людей и без сомнения пускали в ход мечи, а поскольку это мотивировалось сбором дани для Полоцка, то у населения формировалось негативное отношение к князю Володше.

На левом берегу устья Двины и в других местах началось строительство замков; ливам рыцари объясняли это необходимостью защиты их от Полоцка, а князю говорили, что озабочены защитой Полоцка от ливов. Действительно ли Володша в это верил? Едва ли. Но таможенные льготы, предоставляемые Бременом и Любеком, приносили неплохие дополнительные доходы. Кроме того, крестоносцы теснил конкурентов полочан — новгородцев. Поэтому князь смотрел на строительство замков «сквозь пальцы».

Когда старый епископ Мейнард умер, новый — Бертольд, к полоцкому князю уже с дарами не поехал. К 1201 году основные замки были построены, и даже дань перестали отправлять князю. Для обороны как от Полоцка, так и от ливов рижским епископом в 1202 году был учреждён рыцарский орден Христа (Ливонский орден), рыцарей которого стали называть меченосцами. Постепенно Ливонский орден поставил под контроль не только племена ливов, но и выход в Балтийское море. Так в торговой цепочке Север — Юг Европы появился ещё один посредник, а 1201 год считается датой основания Риги.

Епископ Бертольд столь рьяно взялся за дело крещения и подчинения ливов, что начались восстания местных жителей. Во время одной из битв напуганный конь Бертольда занёс хозяина в самую гущу противников, и он погиб. Смерть епископа на время охладила энтузиазм крестоносцев, и язычники стали возвращаться к старым обычаям: смывали в Двине христианское крещение, пускали по реке выкорчеванные кресты, ставили новых идолов.

Но Ливонский орден не собирался отказываться от своих достижений, тем более, что папа римский благословил очередную волну экспансии. Новые профессионалы креста и меча двинулись в Ливонию морем и по суше. За ними стояли все технические достижения того времени, финансовая, политическая и военная мощь Западной Европы. Что интересно, «новички» не считались уже не только с местным населением, но и с учредителями ордена — рижскими епископами.

Противостояние нарастало; недовольны были и ливы, и князь Володша. Он затеял переговоры с Новгородом о создании коалиции; одновременно готовилось восстание ливов против крестоносцев. В 1203 году всё было готово к походу, однако новгородцы надеялись, что рыцари дальше берегов Двины не пойдут, и угрозы их городу нет. Они припомнили полочанам старую обиду: как Всеслав Чародей снял колокола с новгородской Софии, — и от похода отказались. Володша отправился на войну без них, и смог своими силами взять несколько замков и на подступах к Риге.

Но однажды среди пленных рыцарей оказались специалисты-оружейники; полочане заставили их сделать пять осадных машин. И вот, когда у крепости Гольм решил испытать эти машины, то пленные немцы, обслуживавшие орудия, что-то сделали с ними, и снаряды полетели в обратную сторону. А все пять машин стояли напротив стены крепости, и за ними в готовности к штурму войско. Хотя погибло только пятнадцать полочан, моральный эффект был очень большим: пока княжеское войско оставалось в растерянности, открылись ворота замка, и рыцарская конница выиграла сражение. Так северные ворота торгового пути «из варяг в греки» оказались под контролем Ливонского ордена.