В тот же день за содеянное преступление все трое отправились в карцер на 15 суток.
24 октября 1970 года Зубов, Малинин и Захаренко, отбыв наказание в карцере, стали требовать, чтобы их поместили в одну камеру.
Зэки прекрасно понимали, что посягательство на жизнь такого заключенного, как Разбицкий, будет иметь для них плачевные последствия. Действительно, пострадавший уже ждал Зубова, Малинина и Захаренко, чтобы отомстить им. Он не выдвинул против них обвинения, уголовное дело не было открыто, но была объявлена война внутри тюрьмы между компаниями Разбицкого и Малинина.
Все три преступника стали угрожать тюремным надзирателям, что если их разместят в отдельных камерах, они обязательно кого-то убьют. По указаниям начальника тюрьмы Захаренко, Малинина и Зубова поместили в одну камеру.
Через пару дней пребывания в тюрьме зэки поняли, что им здесь не выжить, и сами стали требовать у администрации тюрьмы возбуждения уголовного дела на них и перевода в следственный корпус или же вообще перевода в другую тюрьму.
Но администрация на их просьбы не реагировала и не хотела замечать напряженную ситуацию, которая сложилась между враждующими группами зэков.
Захаренко, Малинина и Зубова преследовали люди Разбицкого везде, поджидая нужного момента, чтобы ударить финским ножичком им в грудь.
Уже через пару недель, убедившись, что уголовное дело на них не возбуждается и они остаются в этой же тюрьме, Захаренко, Малинин и Зубов придумывают другой крайний выход из сложившейся ситуации — убить заключенного-общественника, чтобы на них завели уголовное дело за убийство, перевели в следственный корпус, а затем судили и перевели в другую тюрьму для отбывания наказания.
Находясь в камере вместе, заключенные договорились между собой убить либо бригадира общественников Мореева, с которым они постоянно конфликтовали при разделе хлеба во время еды, либо заключенного по кличке Чипка — помощника бригадира, либо заключенного Ивана Гавриленко, с которым у Зубова были конфликты ранее по другим лагерям.
Заключенные-бунтари после совещания между собой решили убить того, кто первым попадется им на прогулке.
3 ноября 1970 года, когда это время настало, Зубов, Малинин и Захаренко вооружились металлическими штырями, которые специально хранили и носили при себе. Возвращаясь с прогулки, друзья-зэки увидели на первом этаже третьего корпуса бригадира Мореева — жертва была определена.
Преступники догнали его, и Зубов первым ударил бригадира штырем в шею, затем Захаренко и Малинин ударили штырем несколько раз ему в бок. Когда Мореев упал, все трое стали наносить ему удары в разные части тела. Убийцы полагали, что от ударов штырем в жизненно важные органы бригадир Мореев умрет, но, несмотря на тяжелые телесные повреждения, жертва была спасена опытными врачами.
К месту нападения стали сбегаться заключенные и работники тюрьмы.
Зубов, Малинин и Захаренко, оставив Мореева, лежащего в крови без сознания, убежали в свою камеру и забаррикадировались там.
Благодаря сильным и решительным действиям оперативных работников и контролеров тюрьмы № 1 преступники Захаренко, Малинин и Зубов были обезврежены, арестованы и отправлены в карцер.
Теперь заключенные-бунтари своего добились: против них было возбуждено уголовное дело, они предстали перед судом, были переведены в другую тюрьму, таким образом они сохранили свою ничтожную жизнь.
Суд приговорил: Николая Кирилловича Малинина к десяти годам лишения свободы; Николая Николаевича Зубова к тринадцати годам лишения свободы; Михаила Алексеевича Захаренко — к восьми годам заключения.
Молодая пара, Борис и Елена, договорилась со своими знакомыми супругами Конайко встретиться в баре «Экспресс» при ресторане «Черное море», чтобы вместе отдохнуть за бутылочкой шампанского и отпраздновать свадьбу, которая была на прошлой неделе у Конайко.
24 апреля 1983 года в 8 часов вечера Борис и Елена пришли в бар пораньше. Они сели за столик, заказали шампанское, фрукты и стали дожидаться молодоженов. Елена, зная вспыльчивый характер своего жениха, пока они одни, просила его вести себя спокойно, сдержанно и интеллигентно.
Борис пообещал ни на что не обращать внимания и посвятить этот вечер ей (сегодня он при всех собирался сделать Лене предложение). Он поцеловал невесту и сказал: «Это будет самый незабываемый вечер. Я обещаю».
Семья Конайко подсела к ним через 20 минут. Александр Конайко попросил официанта поставить на стол бутылку водки, легкую закуску и много шоколада для любимых женщин.
Через два часа начались танцы. Молодые девушки плясали вместе с Александром, ну а Борис Жиловский устал и присел за столик.
Неожиданно он обратил внимание на молодых парней, которые сидели за соседним столиком и что-то бурно обсуждали. Борис прислушался и понял: речь идет о футболе. Борис очень любил этот вид спорта, он не пропускал ни единого мачта, знал фамилии всех спортсменов и, конечно же, любил комментировать прошедшую игру. Поэтому повернулся к парням и спросил, можно ли ему присесть за их столик и поучаствовать в разговоре.
Молодые люди Храмов, Брухис, Прессера и Величко, любезно согласились, и Борис, перенесши свой стул, сел рядом с ними.
Разговор начинался безобидно: мужчины восхищались профессионализмом наших спортсменов, неудачным пенальти в прошлой игре, но, когда речь зашла о том, кто станет чемпионом мира по футболу, разгорелся горячий спор между парнями и Борисом Жиловским.
Борис, импульсивный и вспыльчивый по своему характеру, попытался во время ссоры ударить Храмова, но тот отклонился, избежав пощечины.
Александр, увидев заварушку за соседним столиком, куда подсел его знакомый, тут же подбежал к нему на помощь.
Разборки в маленьком баре начались: Храмов хотел ударить Жиловского, но упал вместе с креслом от сильного удара Конайко. Брухис ударил Конайко кулаком в живот, после чего и сам получил удар от Жиловского.
Четверо парней накинулись с кулаками на Конайко и Жиловского, которые пустили в ход стулья, стаканы и бутылки.
Бармен Экспресса» попросил официантку вызвать оперативную группу милиции. Жена Конайко и девушка Жиловского умоляли своих спутников прекратить драку и уйти домой, но те не реагировали и с особой жестокостью продолжали избивать молодых парней. Брухис и Прессер с разбитыми носами и губами выбежали из бара, оставив своих друзей. Храмов лежал на полу в луже собственной крови и умолял Конайко и Жиловского о пощаде, но те били его ногами куда ни попадя до тех пор, пока 19-летний парень не умер.
Четвертая жертва избиения — Величко, увидел, что он ничем не сможет помочь своему другу, да еще с разбитой головой, медленно стал продвигаться к выходу.
Увидев, что Храмов лежит без сознания с розовой пеной на губах, убийцы бросились догонять Величко.
Женщины хватали их заруки, чтобы остановить. Жиловский оттолкнул свою девушку, отчего она упала на стол. Новоиспеченная жена Конайко держала своего мужа двумя руками и умоляла его остановиться ради нее, но в ответ Конайко закричал, чтобы она не вмешивалась в мужские дела, затем оттолкнул ее и догнал Жиловского.
Двое атлетически сложенных мужчин вышли на улицу и увидели окровавленного парня, который в полусознательном состоянии, шатаясь, пытался скрыться от них.
Жиловский и Конайко догнали его. С одного удара Жиловского, парень камнем упал на землю. Видя, что тот находится без сознания, они не остановились, а продолжали бить его ногами. Величко остался жив только благодаря подоспевшему отряду «Беркута». Они быстро скрутили правонарушителей, хотя те сопротивлялись, и отправили их в райотдел милиции. «Скорая помощь» отвезла в больницу искалеченного Величко и мертвого Храмова.
После опроса многочисленных свидетелей картина для следователей была предельно ясна, и преступники предстали перед судом. Судебная коллегия приговорила Бориса Ивановича Жиловского и Александра Константиновича Конайко к пятнадцати годам лишения свободы.
Глава XXX
Последний стиляга Одессы
Кто такой стиляга? Так назвали (с недоброй руки одного комсомольского издания) новых модников. Они вошли в жизнь, что называется, на плечах конца 40-х годов, когда по киноэкранам гулял Тарзан.
Еще не успели любители кино опомниться от «Девушки моей мечты» — немецкого трофейного фильма, по которому даже проводились нелепые обсуждения молодежных нравов, как всех оглушил истошный рев полудикого существа.
Это было одно из первых незапланированных явлений советской действительности — увлечение трюками молодого красивого существа, влюбившегося в прелестную полуодетую (нет, никакой эротики!) девицу, чтобы затем появиться под нелепые ужимки на улицах огромного Нью-Йорка.
