И почему бы тебе, Марго, не написать антиутопию, спросила она себя. Такую... полуироническую. Нет, опять-таки нет, никогда, ни за что она не имела ничего против пресловутого гендерного равноправия, но почему оно должно выражаться в подъёме штанги или разбивании носов на ринге?.. Увы, homo sapiens способен дискредитировать любую, самую что ни на есть распрекрасную идею, от равноправия мужчин и женщин до прав человека, от социального государства до европейского единства.
В младые годы Марго мечтала жить в объединённой Европе... Тогда ещё Евросоюза как такового не было, но существовал Общий рынок, а главное, возможность путешествовать по Европе без виз, странствовать, то бишь перемещаться из страны в страну без путёвок, гидов, посещений райкома партии и милостивого разрешения КГБ, что больше всего Марго и привлекало... Мечтала, в мыслях не имея, что судьба по непонятному капризу возьмёт её за руку и отведёт или, точнее, отвезёт в страну, которая вместе с ней, Марго, вольётся в эту самую Европу со всеми её достоинствами и, что греха таить, недостатками. Нет, идея европейского единства пленяла её и теперь, но воплощение... Взять хотя бы брюссельских бездельников... Никем иным ведь не могут быть работнички, которые, дабы оправдать непомерно высокое жалованье, непрестанно крутят головами в поисках чего бы ещё отрегулировать и в итоге обращают пламенный взор на форму огурцов. Долой кривые огурцы с европейского стола! Спрашивается почему? Можно подумать, речь идёт о подозрительно схожем с двусмысленным овощем органе, искривление которого разрушило бы миропорядок. Ох уже эта общечиновничья тяга к запретительству! Изничтожить нестандартные огурцы! Упразднить лампочки накаливания! Убрать с прилавков молоко с не тем процентом жирности! Вон из ресторанов и магазинов неправильные вина! Долой атомные электростанции! Последнее, правда, в число чиновничьих инициатив ещё не входит, пока это лозунг юродивых, которые хоть и правят миром, однако не в силу законных полномочий, но ведь юродивые тоже порой приходят к власти и начинают буйствовать, вот выиграют где-нибудь выборы и запретят АЭС тут же, немедленно, не дожидаясь, пока появится иная альтернатива, кроме войн за нефть. Или за растительное масло, сырьё для которого сытые недрогнувшей рукой пускают на биотопливо... Собственно, это всё пустяки, куда больше Марго пугала борьба юродивых за экологию души. Бросившись очищать мир от скверны, опять-таки в их понимании, естественно, проповедники новых ценностей обратили пламенный взор на литературу. Обеззаглавленные "Десять негритят" бедняжки Агатки, преданная остракизму за необъективное изображение неких туземцев Пеппи Длинныйчулок, погруженный в жидкость Жавеля Марк Твен... Лиха беда начало, вообразите себе толпу негров, покидающих американскую литературу, и зияющие в текстах после подобного исхода дырки, нечто вроде швейцарского сыра... или то не он?.. Она уже не помнила, много лет они с Михкелем ели эстонские сыры, те, которые продавали со скидкой, без всяких дырок и без какого-либо вкуса... Даже большевики не додумались ссылать или расстреливать крамольные слова, это достижение целиком принадлежало передовому западному человеку. Чернилопролитное сражение... а затем и краскопролитное, почему бы, например, не подкорректировать политически "Олимпию" Мане, неприлично ведь, светлокожая валяется на постели, а нег... пардон, та, что чуточку потемнее, прислуживает, взять да и перекрасить лежачую в чёрный цвет, а девушку с цветочками отбелить, ничего особенного, даже великого Микеланджело поправили блюстители нравов, приодевшие его нагой люд... Но бои с красками ещё впереди, а пока чернилопролитное сражение с инакословием... А странно, правда, что на словари пока нареканий нет, на словари, на учебники биологии, в которых написано, что на Земле живут три расы... Впрочем, учебники, может, уже переписали, просто она не в курсе... Об инакомыслии и речи нет, мы пойдём на всё, чтобы защитить наши свободы, главная из которых - свобода заткнуть другому рот... Спрашивается, чем европейская политкорректность лучше советской цензуры? Нет, одно преимущество у неё, конечно, есть: советская цензура срабатывала "до", а эта "после", что для упрямых авторов достоинство бесспорное, куда приятнее идти в суд с напечатанной книгой в руках, чем беспомощно взирать на рассыпанный набор...
Ох, лучше б они за стилем следили, честное слово! И всё дурно написанное сжигали. Почему бы нет? Свалили б в котельные вместо газа или мазута, книжные магазины сразу бы опустели, входишь - вокруг голенькие прилавки, лишь на одном-двух классика и отдельно пара сиротливых томиков, современная то бишь литература, сразу видно, что к чему, к тому же счета за отопление стали бы поменьше либо люди сняли б с себя свитера и валенки, в Таллине ведь как: счета есть, а отопление не очень. Вспомнив про Таллин, Марго помрачнела, ибо впереди её ждали пилюли с неизбежным антуражем в виде ночных бдений и жестоких диет, потом очередное обследование и ещё много других, похоже на столбы вдоль железной дороги, проедешь один, а на горизонте уже виден другой, и это до конца пути... Но визит в онкологию должен был состояться только через месяц, а пока им предстояло заново обживать холодную, как склеп, квартиру, которую они всю зиму дотапливали электрокаминами, добавляя к неподъёмным счетам за символическое отопление чуть меньшие за электричество, а что делать, они ведь работали дома, греться в офисах, как служивый люд, не могли, сидеть же за письменным столом, упёршись ногами в арктическую льдину, тяжело... Правда, это касалось в основном Михкеля, она вела свою борьбу за стиль, забравшись с ногами на диван.
А к стилю Марго относилась трепетно. Она любила длинные текучие фразы, текст, написанный короткими предложениями, напоминал ей прогулку по немощёной дороге, когда то и дело спотыкаешься о булыжник. Глагол "быть" она считала чем-то вроде личного врага, немилосердно выкорчёвывала его отовсюду, откуда могла, не мечтая, разумеется, избавиться от него полностью, но стараясь хотя бы свести употребление его до минимума, как курильщик, начавший борьбу за здоровый образ жизни с пачки в день, доводит суточную норму до пары сигарет...
Тут она вдруг поняла, что ей хочется взять ручку и что-нибудь написать. Антиутопию, кулинарную книгу, нечто в духе "потока сознания", что-нибудь. Может, психологический роман о смертельно больном человеке, который, узнав, что обречён, духовно перерождается. Да? Но ведь это неправда. Человек всегда остаётся самим собой. Если, конечно, болезнь, которую он подхватил, не шизофрения.
Правила игры
ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ
Каково жить в стране, где тебя недолюбливают априори? Не знаю, не имею подобного опыта, но как писатель привык примерять "шкуры" разных людей, от Николая Второго до Михаила Горбачёва. Почему тогда - и не русского в Эстонии? Так, ничего приятного, постоянный стресс, раздражение. В чём дело, чего они опять от меня хотят? Экзамен по языку я сдал. Пересдать? Иначе оштрафуют? О господи, ну и в стране мне довелось родиться, сами языка толком не знают, а от других требуют. Et cetera[?]
Да, давно умерли или достигли почтенного возраста те, кто пришёл в Эстонию вместе со сталинской Красной армией, но злодеяния многими обожаемого грузина по сей день тяготеют как проклятие над местной русской общиной. Эстонцы - народ злопамятный, они не забыли двух депортаций, и это неудивительно: им всё время об этом напоминают, ведь история не наука, а вид пропаганды - политический инструмент, вам ли, в России, этого не знать.
Конечно, жизнь - штука неоднозначная. Эстония - маленькая, комфортная страна, бюрократии здесь немного, да и те проблемы, которые иногда возникают, можно решить по Интернету, а если ты на что-то имеешь законное право, ты это получишь. К тому же можно свободно, без визы, путешествовать по Европе (и не только), словом, есть ради чего стараться.
Но всё равно обидно. Ну скажите, почему Ольга Петровна должна вдалбливать нам, Саше, Шуре и Василию, историю и географию на эстонском языке? Мы же тупеем, мы уже не понимаем, озеро Миссисипи или гора. (А это вам, думает эстонский националист, месть за конец XIX века, когда всё было наоборот.)
К тому же нет перспектив. Заняться бизнесом ещё можно, хотя и тут у главных кормушек сидят "свои", но вот поступить на государственную службу очень трудно. Иными словами, голубую мечту всякого бездельника так просто не осуществить, придётся попотеть.
И всё же человек приспосабливается ко всему. Выросло поколение, в Эстонии зачатое. Им неведома та реальность, с которой мы, люди постарше, всё сравниваем. Они молоды, хотят жить и готовы быть лояльными, хотя бы внешне, что происходит в их душах, не знаю, наверняка там царит страшная неразбериха.
