Джон Гленн родился в 1921 году в Кембридже (штат Огайо) и рос хилым и болезненным ребенком. Никто из окружающих не мог предположить, что со временем он станет крепким парнем ростом почти 180 сантиметров и весом более 80 килограммов. В 1943 году он окончил летную школу Авиационного тренировочного центра ВМС в Техасе и был направлен в действующую часть, в составе которой воевал против японцев; совершил 59 боевых вылетов. После окончания войны продолжил службу в ВМС, а в 1953 году был отправлен на войну в Корею. За четыре месяца он совершил 63 боевых вылета.
Эта война была тяжелым испытанием для американских летчиков. В воздухе безраздельно господствовали советские МИГи, на которых сражались китайские и корейские летчики. Заметив в небе этот самолет, американские наземные станции посылали своим летчикам предупреждение: «Внимание! В небе МИГ». Эти слова были сродни приказу: «Спасайся кто может!». Американским «Пантерам» встреча с МИГом не сулила ничего хорошего, потери в летном составе были большие. Приходилось хитрить, приспосабливаться. На боевые задания летали крадучись, на небольшой высоте, но здесь угрожал огонь зенитных батарей, которые за несколько вылетов превращали «Пантеру» в решето. Однако Гленну всегда удавалось благополучно вернуться на базу. Однажды у него кончился бензин, и он «тянул» свою машину с неработающим двигателем до базы 180 миль (почти 300 километров). Это был своего рода рекорд, поразивший его товарищей.
В самом конце войны американские летчики получили новые реактивные самолеты «Сейбэ» («Сабля»), имевшие лучшие технические характеристики, чем «Пантеры».
Свой первый МИГ Гленн сбил 12 июля 1953 года. Утром этого дня его жена с друзьями и двумя детьми – семилетним Дэвидом и шестилетней Каролиной – молилась в церкви о благополучии своего мужа. А он в это время летел на своей «Сабле». Вдруг Гленн заметил МИГ. Приготовившись к атаке, он тут же потерял его в густых облаках. Через несколько секунд увидел второй самолет. Его противник был уверен в своей безопасности, поскольку американцы в бой с МИГами не вступали. Гленн подкрался к нему, хладнокровно в упор расстрелял и проводил подбитый самолет почти до самой земли. Вернувшись на базу, он тут же написал своей жене: «Сегодня я наконец совершенно спокойно сбил МИГ. Я не волновался в этот момент нисколько!» Вот таким был Джон Гленн – будущий первый астронавт США.
Времени на раскачку не было. Астронавты сразу же погрузились в работу. Начались теоретические занятия, многочисленные, порой изнурительные тренировки.
В это же время под Москвой тренировался отряд из двадцати советских космонавтов. Самым тяжелым испытанием для всех космонавтов были тренировки на центрифугах, с помощью которых имитировались перегрузки. При полетах на первых кораблях типа «Восток» и «Меркурий» перегрузка достигала 7,5 раз, а иногда и больше. Другими словами, на человека наваливалась тяжесть, в 7,5 раз превышающая массу его тела. Тренировки экипажей проводились до пятнадцатикратной перегрузки.
Рассказывают, что однажды Звездный городок посетила группа журналистов. Космонавт Г.Т. Береговой, взяв на себя роль экскурсовода, показывал гостям различного рода тренажеры. Демонстрируя центрифугу, он пояснил, что здесь космонавты тренируются на десятикратную перегрузку. Одна из журналисток поинтересовалась, что чувствуют при этом космонавты. Георгий Тимофеевич принялся было объяснять, но затем вдруг предложил: «Да вы сами попробуйте». Женщина оказалась не робкого десятка и, не раздумывая, согласилась. Ее усадили в кресло, привязали ремнями и раскрутили всего до однократной перегрузки. Когда эксперимент закончился, Георгий Тимофеевич ее попросил:
– Теперь вы, как журналист, расскажите нам о своих впечатлениях. У вас ведь больше найдется красок и слов для этого.
Женщина подумала и сказала:
– У меня такое чувство, будто я побывала в объятиях очень крепкого мужчины.
– А теперь представьте себе, что вас обнимают сразу десять таких мужчин, – закончил свое объяснение Береговой.
Присутствующие дружно рассмеялись, но и призадумались: каково же приходится космонавтам?
С увеличением перегрузки в глазах все больше темнело от периферии к центру, а при восьмикратной перегрузке становилось трудно дышать и появлялась боль в груди, при десятикратной – боль усиливалась и дышать было почти невозможно – возникало такое чувство, словно грудь сдавливают стальные тиски. При высоких перегрузках требовалась другая техника дыхания, которой шаг за шагом овладевали кандидаты на тренировках.
Пилотируемый космический полет представлял собой задачу со многими неизвестными. Ученые разных стран считали, что он вообще невозможен. Аргументы были весомые, хотя и носили гипотетический характер. Будет ли угрожать человеку космическое излучение? Сможет ли он дышать, принимать пищу в условиях невесомости? Будет ли в космосе правильно работать сердечно-сосудистая система или человек погибнет? Выдержит ли он психические нагрузки? – вот, вкратце, тот круг вопросов, которые ожидали своего решения. Частично ответы на них могли дать полеты животных.
Еще в 50-е годы во время пребывания в США советской научной делегации у одного из наших специалистов на пресс-конференции спросили, кто, по его мнению, первым полетит на Луну – русские или американцы. Ответ был неожиданным: «Первыми на Луне окажутся собаки». Присутствующие должным образом оценили и остроумие ответа, и его глубокий смысл. В русской биологической науке собаки традиционно являлись объектом исследований, и поэтому не случайно, что они первыми отправились в космос.
В 1951 году в космос стартовали две собаки – Дезик и Цыган; они поднялись на ракете на высоту свыше 100 километров и благополучно вернулись на Землю. С тех пор такие запуски проводились регулярно. Лайка совершила первый орбитальный полет.
Академик В.П. Мишин однажды рассказал историю о том, как появилась идея запуска Лайки на орбиту: «После запуска спутника Королев впервые за много лет отправил меня и Воскресенского* на отдых. Нам было предоставлено место на даче Булганина, в Сочи. После многолетней напряженной работы мы вдруг оказались без дел и забот. Мы отдыхали, любовались южной экзотикой, по вечерам играли в бильярд. Но какая-то странная закономерность – стоит мне только оказаться на отдыхе у моря, как я получаю очередное простудное заболевание. И этот раз не был исключением. У меня поднялась температура, я заболел. В один из дней Воскресенский не выдержал безделья и позвонил С.П. Королеву. После разговора он пришел ко мне и сказал, что Сергей Павлович требует, чтобы мы вернулись на работу. «Но ведь наш отпуск только начался!» – невольно воскликнул я. «Я ему то же самое сказал, – ответил Воскресенский, – но он предупредил, что завтра же, чтобы мы не упрямились, пришлет официальный вызов».
[*] Одного из заместителей С.П. Королева.
Назавтра в самом деле пришла телеграмма на правительственном бланке, в которой нам предписывалось прервать отпуск и вернуться в КБ. Моя температура не могла послужить причиной нарушения этого приказа. Пришли врачи, попытались мне запретить возвращение на службу, но я не видел для себя возможности поступить как-либо иначе и, получив причитающийся мне укол, вместе с Воскресенским отправился на аэродром. В Москве Сергей Павлович сказал нам, что Н.С. Хрущеву понравилось, какое впечатление произвел на мировую общественность запуск первого спутника, и он просит к 40-летию Советской власти запустить в космос собаку. Времени на раскачку как всегда не было. Мы быстро наметили план действий. Для запусков собак в космос по баллистической траектории давно были разработаны специальные контейнеры. Один из них мы и разместили в кабине нашего второго спутника* и как раз к празднику и успели».
[*] Это был второй спутник, достигший орбиты, но третья попытка запуска. При втором запуске произошел отказ ракеты-носителя, и она вместе с кораблем была подорвана по команде с Земли.
Собаки сослужили ученым хорошую службу при подготовке полетов людей в космос. Не обходилось здесь и без осложнений. Одна из собак, например, вернулась на Землю после полета по баллистической траектории с разорванным спинным мозгом.
Случались иногда и казусы. Однажды на полигоне готовились посадить очередную собаку в кабину аппарата. И тут она попалась на глаза какому-то ответственному работнику. «Как ее зовут?» – поинтересовался он. «Маркиза», – ответил кто-то из персонала. «Как Маркиза! – возмутился работник. – Вы о чем думаете? Ведь французы могут обидеться, что мы маркизами своих собак называем. Переименовать ее в Звездочку!» Так появилась в собачьем «отряде космонавтов» собака по имени Звездочка, 25 марта 1961 года стартовавшая в космос.
На пути в «космонавты» у собак были и свои конкуренты, например обезьяны, организм которых наиболее близок по своим особенностям к организму человека. Однако именно это и явилось серьезным препятствием для их участия в космических экспериментах. Обезьяны болеют теми же болезнями, что и человек, и поэтому могут от него заразиться, внеся тем самым осложнения в научные исследования. Собаки в этом смысле более стойкие.
