Но весь прочий «офисный планктон», возмущающийся, что «эти кавказцы такие дружные», да еще «такие накачанные», он-то должен понимать, что миллион, 10, 100 миллионов населения еще ничто. Они сила, когда «монолитно сплочены вокруг…» (тут понятное негодование, капээсэсная изжога). Ну, ладно, не хотим «монолитного сплочения вокруг партии — правительства» — сплачивайтесь НЕ монолитно. Мобильно. Не до уровня «всеобщей коллективизации», «масштабов страны», а ровно настолько, чтоб оставаться дееспособными, обходиться без чиновника в руководстве (который всегда наготове!).
Интересно, а если б членство в партиях власти фиксировали не картонными корочками, а то и вовсе модерновыми пластиковыми карточками, а… как во многих племенах и архаичных сообществах, в том числе блатных, — татуировками на определенных частях тела?! Захотел записаться в «Наш дом — Россия» — выведи сначала наколку «Демократический выбор России»… Ну, положим, одна из последующих метаморфоз прошла б полегче: оставив «Россия», перебить только «Наш дом» на «Единая», но все равно, как предупреждают в тату-салонах, очень болезненная процедура! А в борьбе с текучестью (политических) кадров — еще один плюс архаике.
Полусохранившиеся элементы русского традиционного менталитета способны сблизить модели жизни — нашу и тех, кого сегодня советуют «отделить». И эти «элементы» даже не надо (ради политической надобности) как-то преувеличивать, достаточно не приуменьшать. Вглядеться. Выше я приводил фокус с «дресс-кодом», (вплоть до женских платков и мужских бород), совпадающим у горцев и сегодняшних русских старообрядцев (и большинства русских XIX века). Далее — начать только подмечать. Пройтись хоть по «анкетным пунктам». Начав не с навязшего в зубах пятого — «национальность», — а с… третьего — «отчество».
Вдумайтесь, что означает это традиционное поныне указание имени отца в наших паспортах? Западный индивидуализм: важен только ты, изолированная личность, можно взять 3–5 и более своих имен, но отчества — нет. И наше, евразийское почитание родителя. Понятно, сегодня полно примеров поистине свинского отношения к предкам, но матрица, фундамент менталитета остается. Загляните в свой «общегражданский паспорт», припомните универсальное обращение: «Кузьмич! Петрович!» А ведь это русское «…ич» — эквивалент восточного «ибн».
Это «стреноживает индивидуальность, интеллектуальное развитие»?! Но… на одной стороне с нами, татарами, кавказцами будут и бесспорные интеллектуальные чемпионы человечества — древние греки, основное обращение которых не «такой-то», а «сын такого-то». (Их «отчество» звучало как «…ид». Парменид — сын Пармена…)
Вот припомнил сейчас «отчество», и как-то неприятно стало: показал либералам, феминистам еще один пункт атаки. «Гендерное неравенство — писать (только) имя отца!» Там-то уже давно идут дебаты о лишении в текстах Бога мужского рода.
Так что к отсутствующему у них третьему пункту прибавьте и шатающийся четвертый — «Пол». Недавно в их детских садах и школах отменили обращения, содержащие «он» и «она», плюс гомосемьи и проч.
И каждый новый гран сведений об этой цивилизации подталкивает традиционные общества друг к другу — не сантиментов, а самосохранения ради. На Кавказе важнейшая ценность не только шариат, но и адат (закон предков), причем (этнографический факт) чем выше в горы, тем относительная ценность адата возрастает.
И нам не надо особо культивировать свой «традиционализм», достаточно не забегать «вперед либерального паровоза» (как в 1917-м забежали вперед «коммунистического»), пытаясь самозабвенно-радостно заглянуть в глаза его машинистам.
Так что, вспоминая заглавие «Отделить нельзя сохранить», глупо пытаться ставить запятую, исходя из сегодняшних уличных, стадионных, рыночных и прочих впечатлений. Резать карту, не задумываясь о том, что эти границы — не случайны. После веков войн и политических виляний все более и более открываются цивилизационные фундаменты. У евросоюзовцев — Римская империя. У нас — Чингисова империя. И десятки фактов, вроде расширения государства от Волги до Тихого океана за 70 лет, без геноцида, работорговли, и многое другое (темы отдельных книг) свидетельствуют о нашем источнике легитимности, о складывании евразийской цивилизации…
Кстати, и то, что иногда объясняется (очень приблизительно) западным термином «фатализм»… Русское «судьба» и тюркское «кысмет» — еще один совпадающий пункт наших матриц.
Посмеяться, сравнив митинг и Масленицу, — пустяк в сравнении с подачей идеи: а чем тогда заниматься объединениям россиян? И здесь мне сказать: «Малыми делами» — все равно что в воду ухнуть. Хорошо представима буря: «Отвлекает народ от митингов, „национального вопроса“, от проблем выборов, власти, демократизации!» Но все же скажу: заняться, например, искоренением на своей территории наркоторговли — это полезнее для физического выживания нации, и, как дополнительный результат такой деятельности, появится реальное, живое, НЕмитинговое объединение людей.
В январе некие чудаки в метро раздавали листовки: «Демократия единения» — «образовывать самоорганизующиеся группы людей по семь человек»… и бороться с теми, кто шельмовал на выборах в Госдуму. Везде сидит это ленинское: «Коренной вопрос — о власти!» Помню еще со школы: теория «малых дел» была под огнем критики на уроках не только истории, но даже и литературы: дряблые чеховские интеллигенты, дескать, занимались «малыми делами», школами-больницами, просто из страха взяться за «коренной вопрос».
Назову еще одно такое малое с огромным побочным результатом: ТСЖ. Все воровство в товариществах собственников жилья — именно от того, что это не товарищества. Будь мы дружны, знай и доверяй друг другу, жилкомовцам жульничать было б так же сложно, как красть в семье: если и случится, то выясняется все очень быстро. А МВД вам подтвердит: дружный подъезд — лучшая защита и от домушников.
У Окуджавы, кажется, была «подъездная» песенка: «надо б лампочку повесить, денег всё не соберем». Или у Гребенщикова: «здесь каждый достал себе железную дверь, сидит и не знает, что делать теперь…» (Дистанция лет тридцать, тенденция, однако, остается.)
Собрались в подъезде наспех, между трансляциями двух сериалов, выбрали кого-то, чтобы сбагрить на него тягомотину, — потом возмущения, что сметы раздуты, работы не выполнены. Это плата за роскошь жить, не зная своих соседей по подъезду, даже по этажу, за возможность анонимной жизни. «Это в деревнях и аулах каждый знает каждого, а мы приходим с работы „все в нервах“, нуждаемся в покое, уединении». А за провалы ТСЖ нам президент страны ответит! И действительно, отвечает… пытается. Читал в программах «о наведении порядка в ЖКХ…». Чувствуете, как угрожающе растет список ответственности: демографическая ситуация, воспитание детей, прочность семей, охрана порядка? Всё вопросики, по которым «социально архаичный» даже и не догадывается, что это надо трясти президента за штанину, требуя решения.
Нет, не с целью отвлечения бунтующих масс от госдумовских выборов, прикрытия «тандема», «кремлевских», я предлагаю заняться малыми делами. История дает тьму доказательств: мы объединены или государственно, всероссийски, всесоюзно, или микрообщинно (более редкие, поистине драгоценные примеры). В больших объединениях нет личного узнавания друг друга, нет доверия. «Общие» идеи, устав, программы… за них отдадут не жизнь, а хотя бы просто голос, рубль или час личного времени — не больше, чем за КПСС в 1991 году, за «учредилку» в 1918-м.
Памятное «Земство», чьи руководители с князем Львовым бросили свои малые дела, госпитали, школы, почту, став «Прогрессивным блоком». Тягаясь с властью, за власть, за военные подряды, эти «земгусары» (народная ирония) превратили Думу в агитклуб с негласным лозунгом: «Чем хуже, тем лучше», — и банду воров, наживавшихся на тех военных подрядах. Ну и стали «земгусары» наконец — Временным правительством… далее известно. Всё дело в объединении. Земский врач, лечивший переломы, мог положиться на коллегу — земского врача, зачищавшего губернию от сифилиса, могли они подружиться и с земским учителем, например передавая ему для распространения медицинские брошюрки или читая в школе лекции… Но в гигантской партии «Земгор — Прогрессивный блок» с политиканами и ворами во главе их связь, мягко говоря, уже не была эталоном прочности, доверительности, сердечности.
