Сошедшая с ума вслед за Лужковым и его единомышленниками, страна получит вместо экономики современного типа, к которой оно созрело, к которой стремится, нечто до такой степени архаичное, что по своим характеристикам будет вторым изданием крепостничества, формой модернизированного средневековья со всеми прелестями его общественных отношений, которые могут существовать лишь в одном случае — если в “субъектах Федерации” будет установлен режим беспощадного насилия, откровенной тирании.
Разумеется, в этих экономических условиях ни о каком развитии производительных сил, современных производств, передовых технологий не может быть и речи. На месте единого экономического организма, расширенного до пределов государственных границ Российской Федерации, должны появиться не менее 89 замкнутых “экономических систем”, существующих в режиме автаркии, представляющих собой нечто вроде “поместий”, увеличенных по сравнению со своими предшественниками в сотни и тысячи раз. Регрессивный характер такого типа хозяйствования приведет к достаточно быстрому абсолютному уменьшению населения страны, его деквалификации и дебилизации. Спрос на высококвалифицированные кадры, особенно в сферах науки, тонкой технологии и образования исчезнет сам собой.
Вслед за сокращением экономического и демографического потенциала в сумасшедшей стране объективно сократятся и возможности обороны. С Россией как великой державой будет покончено. Она прекратит свое существование в течение нескольких, если не одного десятилетия и будет так или иначе захвачена мощными соседями.
Таковы в общих чертах неизбежные последствия бюджетно-экономической доктрины, пропаганда которой интенсивно ведется в последние годы. Внешнеполитическая дезинтеграция страны, осуществленная в период президентства Горбачева, и внутриполитическая дезинтеграция, завершаемая в президентство Ельцина, найдут свое логичное продолжение в окончательном экономическом и государственном распаде России, если только этому процессу саморазложения не будет положен конец.
Россия будет убывать с усилением Москвы (А.Краснов. Мысли вслух.)
Вся страна стремится переехать в Москву. Беженцы из “горячих точек”, оголодавший Север, бандиты из всех уголков страны — все устремляются в столицу. Под обслуживание нарастающей массы городские власти выбивают у федерального центра дополнительные средства, чем привлекают в Москву следующую порцию мигрантов. И так до бесконечности. Если мы не движемся к периферии, то страна сжимается вокруг столицы, государство исчезает.
Россия может прирастать с Сибирью. Если же она прирастает в Москве, то Сибири мы можем очень скоро лишиться. Что мы можем противопоставить китайцам, которых уже миллион сидит в Приморье и еще сто миллионов с вожделением смотрят через границу?
Почему у нас настолько тяжелые отношения у нас с японцами? Японцам, которых на крошечных островах почти столько же, сколько живет нас в России, тесно, и острова, по поводу которых есть хоть какая-то юридическая зацепка, могут стать для них важным фактором развития. Поэтому и нудят: “Отдай острова, отдай острова…” Если бы на Курилах сейчас жило хотя бы десять миллионов населения, и все было переполосовано дорогами, забито предприятиями, кипела бы жизнь как в Японии, никто бы вопроса об их принадлежности не поднимал. А когда там один обтрепанный рыболовный сейнер, да паршивая собака на раздолбанном пирсе, плюс пограничники злые — хуже этой собаки — жрать хотят и смотрят, кому бы в морду дать… Японцы приедут веночки к могилам своих солдат положить, посмотрят и рассвирепеют: на кой ляд вам эти острова, если вы до сих пор живете в наших дотах еще военного времени?
То же касается и Китая. По одну сторону границы миллиардное население, по другую — неосвоенный богатейший край — только руки приложи. Да и границу уже толком никто не охраняет. Вот и текут слюни и слезы — не у милитаристов — у простых людей, охочих до работы. За что им нас любить? За то что нахватали территории, а теперь ни себе, ни другим толку от этого нет?
Когда Россия прирастала Сибирью, ни у кого не возникало вопросов о праве русских занять целый континент. Кто хотел остановить нас или оспорить суверенитет на пограничных территориях, убедительно получили по зубам. Японцы помнят Хасан и Халхин-Гол, но в сегодняшней ситуации от этого еще больше звереют.
Понятно, что есть геополитические интересы, тут нас учить не надо. Но если не хотим отдавать, надо деньги вкладывать, народ привлекать. А у нас в Москву все стекается, а на периферии — пустые скалы в море и безнадежная тоска.
* * *
Деньги — единственная страсть, которую постоянно испытывает руководитель территории, “сидящий на хозяйстве”. Но в отличие от организатора производства, создающего средства за счет развития предприятия, “руководитель территории”, нисколько не заинтересованный в промышленном росте, добывает деньги там, где можно использовать привилегии, где не требуется крупных капиталовложений или же напротив, там, где кто-то намерился вложить деньги и есть административные рычаги выживания из него дополнительных средств “детишкам на молочишко”. Именно поэтому бюрократия Москвы симпатизирует банкам-ростовщикам и покровительствует торговым посредникам, нисколько не заботясь о материальном или научно-техническом производстве, именно поэтому строительные монстры громоздят в Москве фантастически дорогое жилье, безумно шикарные гостиницы и торговые центры, более похожие на выставочные залы. Не беда, что промышленная и научная жизнь Москвы едва теплится, главное — не иссякает поток денег в городскую казну, которую можно без особого напряжения приватизировать.
Если мэр столицы протестует против упорядочения деятельности “челноков”, значит именно с их торгово-посреднических операций легче всего получить разного рода доходы. Отнюдь не случайно относительно “ликвидации рабочих мест” отделываются пустопорожней демагогией, прикрывая фактическое безразличие человеколюбивой ссылкой на государство, которое “все больше и больше выбрасывает на улицу”. Мэр столицы не политик, он предприниматель от политики, заявляющий о себе: “Я хозяйственник!”.
Что обеспечивает доходность от предприятий северной части Тюменской области? Нефть и газ. А предприятий, расположенных в Башкирии, Татарии, Свердловской, Самарской и некоторых других областях? Их все еще не до конца разбазаренная устойчивость, созданная всей страной в период “плановой экономики”. Отчего Москва, в которой фактически не работают крупные производства, производит такую массу денег? Благодаря банкам-спекуляторам, превратившим ее в город, живущий на грабительские проценты, обирающий и жиреющий за счет всей страны. Тут еще, например, и “Газпром”, который перечисляет в бюджет Москвы, на территории которой нет никаких скважин или крупных хранилищ, налоги — в 1996 году 3,8 млрд. рублей, в 1997 — 7,9 млрд. (МК 01.12.98). Те, кто приватизировал целые отрасли, кормит и территориальную бюрократию — ради стабильности и воровской солидарности. Но и ненавидит ее, стараясь улучить момент, чтобы вспороть жирное брюхо бюрократа-бездельника, выписывающего справки и живущего на этом бесполезном деле.
В борьбе правительства Москвы с правительством России проявляется не столкновение концепций развития, а противоречия магнатов-монополистов. Критика, которая обрушивается на правительство, является отголоском непримиримой вражды, возникшей между отдельными кланами, не сумевшими договориться о принципах раздела страны, собственности и доходов, а значит — и власти.
Деление России на регионы-доноры и регионы-реципиенты не просто абсурдно, а и опасно. Поскольку территориальная неравномерность в распределении хозяйственного потенциала носит объективный характер, нет и не может быть “хороших” и “плохих” областей, краев или городов. Юридическое “равенство отношений”, на которых настаивает г-н Лужков, означает усугубление фактического экономического неравенства, в которое обязательно попадут граждане страны в зависимости от места своего жительство. Вслед за имущественным неравенством возникает территориальное неравенство, зависть населения одного региона к другому, за которыми следуют сепаратизм и политический распад.
Отсюда понятно, что может произойти, если, с одной стороны, “выравнивать экономические условия взаимодействия регионов с государством”, а с другой — расширять и дальше для Москвы и других “регионов-доноров” льготы и преимущества. Не пройдет и нескольких десятилетий такой политики, как от “грандиозной территории” Российской Федерации останутся отдельные разрозненные клочки. Остальные территории от такого “равенства” разбегутся в разные стороны.