27 декабря 1991 г. Верховный Совет (ВС) не удовлетворил запрос генерального прокурора России о лишении Ачалова депутатской неприкосновенности в связи с делом ГКЧП. В феврале 1992 г. Верховный Совет вторично отклонил ходатайство прокуратуры. После указа президента Ельцина о роспуске парламента в сентябре 1993 г. распоряжением А. Руцкого, выполнявшего по решению Верховного Совета обязанности Президента, был назначен министром обороны, однако добиться выполнения армией своих приказов не смог. До амнистии февраля 1994 г. находился под арестом по обвинению в организации массовых беспорядков.
Я помню Ачалова в грозные дни и ночи октября 93-го. Помню его бесконечно усталого, собранного, немногословного. Как профессионал, хорошо знающий ситуацию, он был категорически против того, чтобы Съезд народных депутатов принимал скоропалительные, непродуманные решения по силовым вопросам. Он несколько раз выступал на президиуме, доказывая, что не следует сходу назначать новых министров МВД, обороны и безопасности, оставляя для действующих свободу выбора. Но Съезд не внял убеждениям Ачалова и в раже противостояния с Ельциным назначил его министром обороны. Это было законное, с точки зрения конституции, но политически ошибочное решение. Снятые "силовики" были им прочно привязаны к Ельцину. А Ачалов, являясь юридически министром обороны, был фактически отрезан от войск, все контакты с ним отслеживались и пресекались. После объявления решения Съезда все контакты с сочувствующими ему командирами частей и соединений можно было вести только через специальных курьеров, что ещё больше осложнило координацию действий.
В этой ситуации он повёл себя в высшей степени порядочно и мужественно. Он мог, как некоторые другие, "обидеться", что его не послушали и под этим предлогом уйти в тень, избежать, грядущей расправы, которая, как все мы тогда понимали, не заставит себя ждать. Мог, приняв предложенные Ельциным льготы и гарантии сохранения статуса, вообще перейти на сторону Кремля, как это сделали многие нардепы. Но он остался на своём месте и до последних минут находился в "Белом доме", под непрерывным огнём, в горящем здании. С гордо поднятой головой принял арест.
И как знак того, кого же действительно боялась ельцинская шваль, — то, что первые выстрелы, нанятых за деньги танков с моста напротив "Белого дома" были сделаны именно по кабинету Ачалова. И в списке лидеров оппозиции, подлежащих ликвидации на месте, который составил Коржаков с подачи Ельцина, переданном командиру "Альфы", фамилия Ачалова находилась в первой десятке…
Ему было 66 лет. Совсем молодой возраст. И в том, что Владислав Ачалов ушёл, есть какой-то особый рок. Он был человеком советской эпохи, советской Атлантиды, и нынешняя мелкотравчатая, либеральная Россия, исковерканная реформой, безропотная, забитая армия, — были слишком малы для него. Владислав Алексеевич умер от тяжёлой и продолжительной болезни, но те, кто знал его хорошо, те, кто был близок к нему, знали, что на самом деле он умер от тоски. Тоски по тому огромному делу, которому отдал всю жизнь и для которого был создан. По делу, которое у него отобрали, и которое теперь, в сегодняшней России, тихо вырождается в убогое ремесло.
Мы всегда будем помнить этого удивительного, яркого человека. Его благородство, его искромётный юмор, его умение дружить. Вечная память герою-десантнику!
Игорь Шафаревич -- О «еврейском столетии»
Беру в руки книгу Ю.Слёзкина "Эра Меркурия". Это очень интересная книга, начиная с ее названия, которое в английском оригинале звучит "The Jewish century", что значит, насколько я могу судить, "еврейское столетие". Так что я даже долгое время не мог понять, что я ту же книгу, но под другим названием уже читал по-английски. Такое изменение названия вызывает естественный вопрос: "Что же это за тема, для обсуждения которой Америка уже созрела, а нам ее можно подавать лишь под более осторожным и обтекаемым заголовком?". Ответ содержится во введении, где говорится: "Современная эра — еврейская эра, а XX век — еврейский век. Модернизация заключается в том, что все становятся подвижными, чистоплотными, грамотными, говорливыми, интеллектуально изощренными и профессионально пластичными горожанами… Модернизация — это когда все становятся евреями". Здесь и дальше я пользуюсь имеющимся печатным переводом, несмотря на отмеченное выше изменение заглавия. Дальше говорится: "У одних… получается лучше, у других — хуже, но никто не способен стать лучшим евреем, чем сами евреи". Еще одна цитата: "Эта книга представляет собой попытку рассказать историю еврейского века и объяснить его истоки и значение". И, только дочитав книгу (ее перевод), я осознал, что статья Радзиховского "Еврейское счастье", из которой мы узнали имена тех, кто тогда определял нашу судьбу, и была напечатана в американской же газете на русском, правда, языке.
Но еще более поразительным, чем изменение названия в переводе, является противоположность картины, которая вырисовывается в начале книги (первая глава) и в её продолжении (вторая-четвертая главы).
Книга состоит из четырех глав. Их названия такие: глава первая — "Сандалии Меркурия", подзаголовок — "Евреи и другие кочевники"; глава вторая — "Нос Свана: Евреи и другие европейцы"; глава третья — "Первая любовь Бабеля: Евреи и Русская революция"; глава четвертая — "Выбор Годл: Евреи и три Земли Обетованные". Смысл главы первой, как мне кажется, характеризуется уже её первой фразой: "В общественном и экономическом положении евреев средневековой и новой Европы не было ничего необычного". Дальше о концепции этой главы речь будет идти отдельно. Сейчас лишь отметим, что такая попытка доказать, что "исторически евреи ничем не отличались от других народов", не нова и обычно согласуется с "либерально-демократическими" взглядами. Наоборот, главы вторая-четвертая содержат достаточно аргументированных (т.е. снабженных ссылками) данных, чтобы объявить автора неполиткорректным или даже "экстремистом", "националистом" или "фашистом". Сейчас к этой категории относят обычно авторов, указывающих национальность тех или иных политических и экономических деятелей. А в отношении евреев это считается абсолютно недопустимым. Глава вторая именно посвящена фантастическому взлету еврейского влияния в Европе XIX-XX вв. Так, автор сообщает: "В Вене времен fin de siecle 40% директоров публичных банков были евреями. И все банки, кроме одного, управлялись евреями под прикрытием аристократических Paradegoyim". Другая цитата: "В Будапеште 1921 года 87,8% всех участников фондовой биржи и 91% членов Союза валютных маклеров составляли евреи". Следующая цитата: "В 1912 году 20% миллионеров Великобритании и Пруссии были евреями". Та же картина с образованием: "В 1880 году евреи составляли 3-4% населения Австрии, 17% студентов высших учебных заведений и треть студентов Венского университета. В Венгрии (5% населения) они составляли четвертую часть всех студентов и 43% студентов Будапештского технологического университета". Следующая цитата: "В Германии, Австрии и Венгрии начала XX в. издателями, редакторами и авторами большинства национальных газет, не являющихся специфически христианскими или антисемитскими, были евреи. (Впрочем, в Вене даже христианские и антисемитские газеты иногда издавались евреями)". Автор приводит мнение одного исследователя, Стивена Беллера: "В век, когда пресса была единственным средством массовой информации, культурным или не очень, либеральная пресса была по-преимуществу еврейской". Автор делает следующую оговорку: "Современный век начался не с евреев. Они вступили в него поздно и имели мало отношения ко многим из важнейших его эпизодов (таким, как научная и промышленная революции) и с трудом приспособились к его многочисленным требованиям. Приспособились они лучше всех, и в результате преобразили весь мир, но при акте творения и при раннем распределении ролей они не присутствовали".
С наиболее болезненной для нас (то есть русских) ситуацией мы сталкиваемся, судя по названию, в главе третьей. Тут автор полностью выкладывает наиболее болезненные как с русской, так и, вероятно, с еврейской, точек зрения известные факты. Так, он пишет: "Красная Армия была единственной (…) во главе которой стоял еврей. Троцкий был не просто военачальником или даже пророком, он был живым воплощением искупительного насилия, мечом революционной справедливости и — в то же самое время — Львом Давидовичем Бронштейном, чьей первой школой был хедер Шуфера в Громоклее, Херсонской губернии". Далее перечисляются вожди большевиков, стоявшие в годы Гражданской войны ближе всего к Ленину — Г.Е. Зиновьев (Овсей-Герш Аронович Радомысльский), Л.Б. Каменев (Розенфельд) и Я.М. Свердлов. Автор рассматривает участие евреев в Русской революции как революцию внутри еврейства, разрыв поколений, который, с точки зрения младших, был отцеубийством (несколько, как мне кажется, в духе Фрейда). Он приводит цитату из "Конармии" Бабеля, где по поводу "галицийских местечек" говорится: "Повсюду царил вековой запах гнилой селедки и протухшей кислоты испражнений". Мне кажется, что этим объясняется лишь одна сторона пассионарного участия евреев в Русской революции. Да и сам автор цитирует лишь еврейских авторов — Бабеля, Багрицкого и т.д. Привлечение авторов, видевших ситуацию иначе, например, Шульгина, могло бы прояснить её лучше. Врочем, в рассказе Бабеля "История моей голубятни" рассказывается, как Бабель поступил в гимназию. По этому поводу у него дома было устроено празднество, на котором его учитель Торы "мсье Либерман" "…произнес на древнееврейском языке тост. Старик поздравил родителей в этом тосте и сказал, что я победил на экзамене всех врагов моих, я победил русских мальчиков с толстыми щеками и сыновей грубых наших богачей. Так в древние времена Давид, царь иудейский, победил Голиафа и, подобно тому, как я восторжествовал над Голиафом, так народ наш силой своего ума победит врагов, окруживших нас и ждущих нашей крови". Так что отношение к окружающему народу как к врагам существовало и вне зависимости от проблем "отцов и детей". Тем не менее, в книге сообщается, что "В апреле 1917 г. 10 из 24 (41,7%) членов Бюро Петроградского Совета были евреями", что "На Первом Всероссийском съезде Советов в июне 1917 года по меньшей мере 31% делегатов большевиков (и 37% Объединенных социал-демократов) были евреями", и что "На совещании большевистского ЦК 23 октября 1917 г., проголосовавшего за начало вооруженного восстания, евреями были 5 из 12 присутствовавших. Евреями были и трое из семи членов Политбюро, возглавивших Октябрьское восстание (Троцкий, Зиновьев и Григорий Сокольников [Гирш Бриллиант])". Приводится и состав ВЦИК, избранного на II съезде Советов, ратифицировавшего захват власти большевиками. В него "…вошло 62 большевика (из общего числа 101). Среди них было 23 еврея, 20 русских, 5 украинцев, 5 поляков, 4 "прибалта", 3 грузина и 2 армянина. Первыми председателями ВЦИК (главами Советского государства) были Каменев и Свердлов. Свердлов также руководил административным аппаратом партии (как глава секретариата). Первыми большевистскими руководителями Москвы и Петрограда были Каменев и Зиновьев.
